Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте сначала про ситуацию вокруг российского летчика Константина Ярошенко. Российский МИД внимательно следит за тем, что происходит с нашим гражданином. Появились жалобы от адвокатов, что он в очень плохом состоянии, проблемы у него со здоровьем. И сам Ярошенко написал письмо Владимиру Путину с просьбой как-то ему помочь. Вот эта вот достаточно быстрая реакция российского МИДа – она насколько показывает заинтересованность наших властей в том, что, все-таки, Константина Ярошенко в Россию вернуть? Они же с самого начала за этим делом следят. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Это очень хорошо, что есть не важно по каким причинам такая реакция по поводу заключенного. Совершенно непонятно, какова основа обвинения, реальная основа, потому что когда речь идет о действиях ФБР в Африке, то может быть всё, что угодно. Можно предположить всё, что угодно. 

Важно, что делать вообще человеку в таком положении? Ведь, американские тюрьмы, скажу вам, немногим лучше российских – это особенность американских. Это не европейские тюрьмы совсем. Поэтому хорошо, что им занимаются, и хорошо, независимо от того, какие тут идеологические причины (много тут идеологии на это не накрутишь, честно говоря), что парня... Ну, все-таки, он получает возможность там как-то провериться на медицинской аппаратуре. Уверяю вас, не так легко это. Многие у нас путают, считают, Запад – это Запад. Нет, Европа и Америка в отношении тюрем – это 2 разных континента. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, да, мы как раз сегодня обсуждали это в эфире, и слушатели как-то так предполагали, что, наверное, в американских-то тюрьмах здорово. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ничего там не здорово. Там совсем не здорово. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, особенно в Гуантанамо, наверное, хорошо. Ну а вот как насчет того, чтобы появились какие-то разговоры о том, что «Ага! Вот, значит, они нас попрекают Магнитским, а сами-то нашего Ярошенко чуть не замучили в тюрьме. И вот мы сейчас его вынуждены спасать». Может послужить поводом для такого размена? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Какой же тут размен, извините? 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, не размен, но я имею в виду, что такой ответ и повод обвинить Америку в очередной раз в чем-то. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Мы живем в мире пропаганды. Причем, в отличие от XX века, когда пропаганда имела еще какую-то там псевдорациональную хотя бы основу, наш мир – это мир тайны чудес, веры в заговоры, ведьм, в колдунов. Поэтому пропаганда сегодня не имеет вообще никакой реальной основы. Вы можете ее выстраивать на любой точке по любому поводу. Поэтому надо быть готовым к тому, что всё будет превращено в пропаганду. И внутри надо, как говорится, между капель пропаганды, если можно вытащить одного человека из тюрьмы, я всегда «за». 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А насколько сейчас пропаганда эффективна, учитывая то, что она не основывается на реальности? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: А это и делает пропаганду эффективной. Если бы она минимально ссылалась на что-либо реальное, то тогда ее можно было бы проверить. Когда пропаганда носит характер такой как у Дмитрия Киселёва, то она идеальна, поскольку она вообще не имеет никакого отношения к действительности. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Неопровержима. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да. Это выстраивает чистый такой образ безумия. А современный человек ощущает, что он живет в безумном мире и он это принимает. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но это вот пропаганда, которую мы наблюдаем со стороны российской. А, вот, примеры западной или европейской пропаганды – насколько они интересны, ярки? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да, различие между американской и европейской – различие большое, потому что Европа еще, так сказать, все-таки, сохраняет некоторое уважение к понятию просвещения, разума и так далее. Остальной мир его утратил. В России оно полностью утрачено: сегодня ссылаться на идеи, на принципы, на разум в России – это быть просто высмеянным. 

А в Америке этот процесс всегда был очень поляризован. У разных, у двух борющихся сторон – там, республиканцы и демократы – у них 2 разных разума. Но у них есть важная вещь, которой нет у нас. Есть сектор, который независимо от партий, независимо от пропаганды, в том числе и в медиа, занимается продумыванием реальных последствий того, что делают политики. Ну, нам известны такие люди как Киссинджер, да? Но там же просто их, на самом деле, сотни и тысячи людей, которые каждый день пропускают весь этот хаос, всё это безумие современного мира через фильтр разума и вырабатывают стратегию. У нас, к сожалению, этого механизма нет в принципе. Кстати, это видно на отношении к Украине. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну вот как раз я хотела начать тему Украины. Там же столкнулось 2 разные пропаганды на Украине. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, там не 2, там больше. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Больше. Ну, мы обратили внимание в первую очередь на... 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Украина вообще очень интересное сегодня место. Потому что, с одной стороны, как бы, конфликт, острота конфликта спадает явно. С другой стороны, именно теперь ситуация становится опасной, потому что никто, ведь, не добился своего – ни президент, ни лидеры оппозиции, ни Майдан, ни радикалы. Никто не получил, так сказать... То есть они вернулись, как бы, к началу. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте мы сейчас сделаем небольшой перерыв, потому что тема Украины явно потребует от нас больше, чем 30 секунд. Сейчас буквально минута, после чего «Особое мнение» с Глебом Павловским продолжится. Оставайтесь с нами – мы скоро вернемся. 

РЕКЛАМА 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает Глеб Павловский. Вы говорили про ситуацию на Украине о том, что она становится опасной, потому что все, в общем-то, ни с чем. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но, ведь, не откатилось назад. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Становится опасной, потому что все караулы устали. Уже ни один караул не хочет дальше стоять. А с другой стороны, надо вернуться к... Одним надо вернуться к избирателям, другим надо отчитываться перед европейскими лидерами Евросоюза, кому-то перед Россией, да? А с чем? Никто ничего не вынес из этого, то есть в итоге всё вернулось к начальной фазе. 

На самом деле, честно говоря, это неплохо. Вообще-то говоря, из таких ситуаций выйти живым – это уже хорошо. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Начальной? Давайте только обозначим, что для вас является начальной фазой? Когда сказали, что мы не будем эту Евроинтеграцию проводить? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Конец ноября, да. Потому что сегодня... Понимаете, революции там не произошло, но многие, как бы, такие приметы революции есть. Революция вообще не может останавливаться – это вообще у нее нет такого механизма, чтобы себя останавливать, этим она отличается от демократии. Если она началась, то она начинает затягиваться, потому что никто не может сказать «Хватит» без того, чтобы рисковать своей политической репутацией. И сегодня мы видим, как эти самые лидеры, там, оппозиции выдвигают совершенно какие-то немыслимые требования, на самом деле, вместо того, чтобы сесть и вести переговоры втроем или вчетвером, условно говоря. Ну, если иметь в виду стороны, сторон-то не так много: это Янукович и партия власти, лидеры оппозиции, Европа и Россия. Ну, Европу можно упростить до Германии, прямо скажем. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А люди, которые стоят на Грушевского, они не то, чтобы сильно шли за представителями оппозиции. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Абсолютно-абсолютно. Но с другой стороны, с чем они шли? 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А им репутацию как-то терять, не терять? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Они тоже участники этого процесса. Но у них совсем нет предложения, да? Национальная революция на Украине, создание новой национальной республики, которую хочет правый сектор, - ну, это желание, может быть, 10% населения, не более того. 

Понимаете, особенность украинской политики в том, что те, кто предлагает решения, не имеет сил их провести. А тот, кто действует силовым образом, не несет ответственности за последствия. И вот мы всё время видим вот это... Как только Янукович применяет силу, он оказывается изолированным и вызывает протест против себя. А протест... Ну, протест-протест. А что дальше? Они требуют, чтобы Янукович ушел. Он не уйдет. Почему он должен уйти? 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, рано или поздно он уйдет. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Выборы. Он победил. Знаете, это очень серьезно. Он победил как лидер оппозиции на честных выборах. Он так не уйдет точно. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, он победил на честных выборах, но с небольшим перевесом. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: С небольшим перевесом. Но я сейчас не обсуждаю его политику, я говорю, что невероятно, чтобы он ушел. И европейцы это понимают, лидеры Европы и Меркель это понимают. Он не уйдет. 

Теперь вопрос, как придумать какой-то результат у этого 3-месячного процесса? Для нас что здесь интересно? В конце концов, мы в России, а не на Украине. Там можно ездить в Киев любоваться Майданом. Это политика. Это показывает то, насколько общество, даже когда оно мобилизует сотни тысяч человек... Оппозиция мобилизует и не может ничего сделать – она не знает, что делать с этими тысячами людей. То есть они занимали... Помните, еще совсем недавно занимали администрации? 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Сегодня – всё, ничего уже... Как говорится, все свободны, все гуляют. Просто выяснилось, что занять здание и взять власть – это не одно и то же, это не фильмы Эйзенштейна. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, да. Потом вопрос, что делать с этим зданием. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Можно его бесконечно удерживать, можно его освободить. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну да. Потом возникают такие смешные вещи как с киевской горадминистрацией, ну, мэрией по-нашему, да? Они заняли мэрию (эта Партия Свободы). Потом выясняется: когда надо освобождать, оказывается, что там есть люди, которые с этим не согласны, а Партия Свободы их не контролирует. Потом выясняется, что вообще приходят какие-то воины Нарнии, которые говорят «Нет, а с нами надо отдельно договариваться». Понимаете? И на всё это смотрит простой киевлянин, который постепенно теряет терпение. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, если вернуться к тому, а что для нас, для России? Что для нас тут важно? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: А для нас это пример, с одной стороны, поразительной неготовности... Актуально что? Неготовности всех сил гражданского общества к кризису. У нас нет такого кризиса пока, слава богу. Но когда он будет (а он будет), выяснится примерно то же самое, что на Украине – что мы там принесем подшивки своих статей, так сказать, в газетах? Нужны какие-то ясные быстрые решения. Их нет. Ну, я боюсь, что то же самое будет и у власти. Власть... На самом деле, что делает Янукович? Он действует так же примерно как наша власть в таких случаях. Он лавирует и выжидает, когда всё кончится. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да ну подождите. А разве можно сравнивать то, как Янукович себя ведет на фоне... 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Сравнивать нужно. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо. А насколько это похоже, вот то, как ведет себя Янукович на фоне этих протестов, и то, как повел себя Владимир Путин, российская власть на фоне волнений и массовых выступлений на Болотной? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да, на Болотной, совершенно верно. В чем разница? Во-первых, Янукович имел дело со значительно более массовым протестом, да? Мы это видели, там, действительно, доходило в одном Киеве до нескольких сотен тысяч, почти до миллиона. Это спорный вопрос, но, действительно, подходило к миллиону. У нас говорят, что миллион выходит на улицы и всё, власть падает. Вот, мы видели, в Киеве вышел миллион, а власти падать некуда, потому что этот миллион не знает, чего делать. Чего делать дальше? 

И тогда мяч на стороне Януковича. Янукович тоже не знает, что делать. Он пытается разогнать этих людей, возникает новый всплеск протеста. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он их отпускает – вот сейчас амнистия. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Кстати, худшее, что было сделано там, это вот то, что в игру с двух сторон ввели неформальные вот эти самые отряды, которые... 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Титушки? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: С одной стороны титушки, с другой стороны эти охранники Майдана. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, боевые сотни. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ведь, что это такое? Это, как бы, способ, я бы сказал, таких, политических приписок. Как только появился один единственный случай неформального применения силы, все начинают только об этом говорить, все начинают видеть вокруг себя, так сказать, этих самых... Как там эти самые? Эскадроны смерти. И валить друг на друга. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, то есть... 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: А обыватель боится, и обыватель в этой ситуации, все-таки, примыкает к власти. Он не примыкает к оппозиции. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так, а, вот, в нашей ситуации? Смотрите, в эту пятницу будет приговор по Болотному делу. Мы слышали требования прокуроров, 5-6 лет. А, все-таки, согласитесь, что то, что было на Болотной, совершенно не похоже на то, что было на Грушевского. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Абсолютно. Ну, даже это смешно сравнивать. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И даже на Евромайдане. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: И не было даже такой идеи, да? На Болотной – я там был, не было вообще такого пафоса и вообще такой степени для нас непонятной частично взаимного озверения. У нас нет такого озверения там одних регионов против других. А на Украине это есть. На Болотной, в общем-то говоря, была и созданная идиотским управлением со стороны МВД и политической власти искусственная давка, за которую ответственность сегодня возлагают на людей, приговор которым должен быть вынесен, если не ошибаюсь, 21 февраля. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да. Это абсолютно... Помимо того, что это глупость, это провокация в сущности, потому что, конечно, эта проблема была создана... И все, кто там был, видели, проблема была создана построением оцепления со стороны ОМОНа. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но тут же мы возвращаемся к вопросу пропаганды, потому что, вот, простой россиянин или даже москвич скажет, что, ну, если сидят, ну, наверное, за дело сидят. Ну, просто так же не посадят. Ведь, наверняка же нападали на полицию. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, вы знаете, это, как бы, нормально. но этот простой россиянин тогда дождется, когда он сядет сам. И всегда простой человек говорит «Сидят, наверное, за дело», пока не доходит дело до него самого и его родственников. Здесь ничего изменить нельзя. Вы не измените этого, потому что, так сказать, идет такая, достаточно вредоносная пропаганда, безответственная, кстати, значительно более безответственная, чем на Украине. 

На Украине есть поляризация реальная, да. Запад, Восток, там кто за Бендеру, кто... Это трудно очень примирить. У нас нет этой поляризации и ее придумывают, и вкачивают в страну через большую тройку телеканалов. Они, как бы, создают искусственно у нас, искусственно вот эти лагеря. Они думают, что тогда они создадут провластный лагерь и он будет управляемый, и он будет опорой. А на самом деле, они вкачивают озверение в народ. Первая мишень озверения всегда власть. Всегда власть на том или ином уровне. Ну, В Бирюлёво мы это видели, да? Поэтому это абсолютно безответственно. 

Но поскольку это курс (и мы видим, что это курс), этот коридор предоставлен людям в Останкино и, я думаю, не в Останкино, этим безумцам, которые этим управляют, то мы можем только ждать последствий.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если говорить о последствиях для людей, которые сидят по Болотному делу. Вот то, что случилось на Украине, для них это же, наверное, скорее плохо? Потому что российская власть внимательно следит за тем, как там разворачиваются события. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Российская власть не имеет надежной информации. Она опирается на информацию, в общем-то говоря, каких-то, так сказать, более-менее доверенных лиц, да? А эта информация всегда сдвинута, она скорректирована, потому что любое доверенное лицо заинтересовано в том, чтобы остаться доверенным лицом. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, вот, например, есть советник у Владимира Путина, который делает какие-то странные заявления. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Нет, ну, советники – это советники. Советники – это чиновники. А, все-таки, опираться на информацию чиновников опасно – я надеюсь, Путин это знает. Путин это понимает. 

Там проблема в том, что наша система вообще устроена так, что она считает: если у нее есть несколько, как бы, понятных людей, как они говорят, в системе, то, значит, информация этих понятных людей – то, на что можно опираться. Часто это не так. Украина показывает, что, во всяком случае, информация используется плохо украинская. Но единственное, что я могу одобрить, это осторожность в распоряжении с деньгами, потому что... 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Первый транш, и пока подзависло всё. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, смотрите, что произошло. Понимаете, это как с алкоголиками. Вот, есть два алкоголика. Один алкоголик передает другому стакан спирта, говорит «Зачисти контакты». Спирт для зачистки контактов. Во-первых, первый не удержится от того, чтобы отхлебнуть. Второй всё равно выпьет – он не сможет не выпить, у него так физиология устроена. Все эти 3 миллиарда исчезли. И давать следующие деньги в этой ситуации? Кому? Кому? Надо понять. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, то есть это, опять же, непонимание того, как дальше... 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Понимаете, здесь же даже Янукович не контролирует ситуацию. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да никто не контролирует. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да. А эти деньги рассосутся, журча. А это много. Я думаю, что здесь Путин прав – здесь надо дождаться, кто будет премьером. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И тогда будет чуть понятнее? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, чуть-чуть понятнее. Чуть-чуть понятнее. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Чуть-чуть понятнее. Давайте сейчас сделаем 3-минутный перерыв, после чего программу «Особое мнение», в которой сегодня Глеб Павловский, мы продолжим буквально через несколько минут. 

НОВОСТИ 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение» с Глебом Павловским. Давайте про выборы, которые у нас тут. Пока еще нету премьера украинского и мы дальше не можем предполагать, что и как будет. Давайте тогда попробуем понять, как будет здесь в Москве, потому что уже немного времени осталось до выборов в Мосгордуму. Понятно, по какому они пройдут принципу. Депутаты-одномандатники. Есть некая договоренность условная, и уж не знаю, как она будет соблюдаться или нет, между коммунистами, «Справедливой Россией» и Альянсом зеленых о том, что они как-то будут между собой сотрудничать. Но с другой стороны, есть и «Гражданская платформа», есть Алексей Навальный и его Партия Прогресса, есть непонятной судьбы партия РПР-Парнас... 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Трудной, трудной судьбы. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, трудной судьбы. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Люди трудной судьбы. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здесь всё будет не так понятно, как с выборами мэра? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Я думаю, что... 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нету человека, вокруг которого смогут консолидироваться самые разные люди? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Сегодня очевидно, что такого человека нет. Таким человеком был в сентябре, временно был Навальный, но он в каком-то смысле сам потерял эту позицию, попытавшись играть сразу на двух столах во время известных после бирюлевских событий, то есть быть немножко националистом и немножко либералом, и как-то это совместить. И в итоге он сильно потерял. Поэтому главное, что он потерял, он потерял очень дорогую вещь, а именно уникальность, ощущение, что есть единственный человек, который может выразить самые разные чувства. Как только он поставил себя в полярное поле, часть ушла. И главное, что он потерял, это ощущение единственности. Поэтому сегодня он просто один из многих. И, вот, собственно, судьба РПР-Парнас говорит о том, что он превратился из консолидирующего фактора в раскалывающий. 

Поэтому я думаю, что в таких случаях всегда в наших условиях выигрывает власть. То есть она продвинет более-менее свой набор (какой-то она сейчас, собственно говоря, и создает), вот эту обойму якобы плюралистической Мосгордумы, где там присутствует фейковая Партия зеленых так называемых и так далее. То есть это... Ну, это совсем другая ситуация. Она не интересна просто политически. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, не интересна? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: А, вот, сможет ли там «Гражданская платформа» как-то сдвинуть эту ситуацию, пока непонятно – надо ждать. Она пока сейчас, видимо, на время Олимпиады замолкла. Но вообще-то говоря, ждут ее позиции, потому что, конечно... Там то, что еще вы забыли упомянуть, в этот блок великих и могучих входит «Правое дело», практически несуществующее... 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, я и про партию «Яблоко» не упомянула. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да. (все смеются) 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Чего уж там... 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Вот. Понятно совершенно, что... Что здесь интересное? Первое, московская мэрия сказала, что «Да плевать нам на эти все партии. Мы тут создадим...» У нас же теперь одномандатные выборы. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И это тоже на руку власти? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Конечно. Конечно. Это, безусловно, на руку власти. И под эти одномандатные выборы будет строиться избирательная кампания. Она может у них не получиться, она может быть неправильно построена. Это единственное, на что может рассчитывать, я думаю, в данной ситуации оппозиция. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, ну, вот, у московской мэрии, например, кампания Сергея Собянина тоже не получилась. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Не получилась, да. Нет, это они понимают, что она не получилась. Сегодня, понимаете, ведь, уже другая ситуация опять. Мы движемся такими гауссами, зигзагами. Как раз московская кампания была на таком каком-то конкурентном зигзаге. Потом к концу года власть озаботилась этой проблемой. Смотрите, уже понапринимали кучу поправок к законам об этих несчастных партиях, о выборах, что эти фильтры уже превратились... В общем, они такие многослойные как при газовой атаке. 

Очень интересно. Вот эти фильтры, которые они придумывают, управлять ими сам власть не может. Она нанимает всякого рода подонков, которые, так сказать, подкручивают, специалисты подкручивания фильтров. А эти подонки, в общем-то говоря, им плевать на власть, на самом деле. Их интересует бюджет. И они будут подкручивать эти фильтры, безусловно. Но придет ли избиратель на такие выборы? Мы видели в сентябре, что избиратель власти просто не пришел – он повернулся спиной. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вы сказали, что эти выборы неинтересны. Они никому не интересны? Ни власти, ни оппозиции, ни избирателям? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Пока они их не сделали. Знаете, это политика и кто-то должен сделать их интересными. В прошлом году было 2 момента интереса. Во-первых, когда мэрия вместе с избиркомом, который там принял какие-то дополнительные правила, устранила Прохорова с выборов. И второй момент самый главный, когда появился Навальный, которого наоборот пустили на выборы. Сегодня что может стать фактором интереса? Значит, кто-то должен его создать. Кто? Боюсь, что раскол Парнаса – недостаточное основание, чтобы мы все побежали голосовать. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо, давайте тогда немного про спорт поговорим и про Олимпиаду. Невозможно не сказать ничего про Олимпиаду. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да, чудесная. У меня всё время включена Олимпиада, но без звука. Вот, знаете, это очень патриотично, потому что всё, что тебе нравится, ты можешь приписывать своей стране и не считать эти медали несчастные. А потом красивые девушки с этими триколорами на щечках. Это замечательно. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот, по итогам первой недели, даже больше, чем первой недели, Олимпиада удается без политики? Или как всегда нет? 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, Олимпиада сегодня не может быть без политики, потому что не забудем: Олимпиада – это редуцированная война, да? И она, кстати, так и появилась у греков. То есть это способ выпустить некий военный пар, так сказать, в безвредной форме. 

Сегодня, я думаю, даже эта функция опять очень важна, потому что пара накопилось в мире много и идет 2014-й год. Мы хотели бы, чтобы всё это ушло в спорт. Пусть это всё уйдет в спорт. И пускай этот спорт будет политизирован – это не так уж страшно. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А история с Евгением Плющенко, которую уже многие назвали «зеркалом российской политики», потому что там и админресурс, и какие-то бесконечно меняющиеся слова, заставили, не заставили. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Понимаете, это даже не зеркало политики, это зеркало вот такого, я бы сказал, интимного устройства нашей системы. Оно даже еще дополитическое. Политика там где-то вверху. А она сама так устроена, что чтобы проводить, так сказать, спортивные соревнования в кабинетах до соревнований – вот там вот этот закрытый, так сказать, пробег Плющенко, по которому он был выдвинут – это ж всё очень оригинально. 

Вы знаете, на что это похоже? Больше всего это похоже на тандем. На историю с тандемом, с Дмитрием Анатольевичем Медведевым прежде всего. 

Смотрите, то же самое было, да? Значит, сперва человеку создают коридор, в котором всех остальных убирают – может идти только он. Плющенко здесь был в роли Медведева. То есть сперва он был такой вообще, как бы, очень лестное предложение, лестные возможности. Он теперь говорит, что всё это было... Как партработники говорят в советское время, очень было мучительно, да? Очень было ему мучительно, но он всё принимал. А потом оказывается, что он уходит от конкурса. То есть здесь просто один в один. И все обломаны. Большой Облом Обломович. Вот такое, понимаете? Поэтому здесь это устройство нашей системы – она в принципе не верит, на самом деле, в конкуренцию с неопределенным исходом. Она хочет ее определить, для этого строит, громоздит какое-то страшное сооружение. Ведь, мы до сих пор, как говорится, разгребаем последствия краха тандема. Вот, у нас здесь то же самое: крах спортивной ставки Плющенко. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но если с уходом Евгения Плющенко всё понятно, с Дмитрием Медведевым всё? Мы его в политике в такой настоящей большой не увидим? Или, все-таки?.. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, я не знаю. Всё бывает. Всё бывает. Но, как говорится, в результате катастроф бывают самые разные вещи. Но он уже пережил свою катастрофу и он демонстрирует готовность, как бы, ее переносить и переносить снова. Я не вижу шансов для Дмитрия Анатольевича выйти из этого ложного положения. 

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Дмитрий Медведев и его многоразовая катастрофа. 

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да, серийная. Такой сериал, к сожалению. Ну, я уже давно не смотрю этот сериал.