Я получил очень много вопросов сюда, и огромное количество вопросов про эту замечательно смешную, в сущности, если так чуть от нее отстраниться, историю про отставку Якунина. Но вам, наверное, уже все уши на эту тему прожужжали, я уже больше не буду. Ну, скажу только одну фразу, что я не верю ни одной секунды ни в какие там левые хакерские шутки, а совершенно для меня очевидно, что Якунина сначала отставили, а потом он успел добежать до Путина и открутить все обратно. Все. Точка. Остальное вам другие политологи расскажут. 

Про рубль и доллар тоже ничего не буду рассказывать, потому что боюсь здесь давать какие-то советы. Точнее, даже боюсь произносить какие-то фразы, которые вы нечаянно можете принять за советы. Это вот ужасный грех, такого рода вещи советовать. А потом вы же ко мне же еще придете с упреками, что я как-то вас сбил и вы на этом потеряли свои сбережения. Так что, слушайте тех, кто вот с экономического форума вам рассказывает. 

И много разных других обстоятельств, которые бурно обсуждались на этой неделе: какие-то перстни, куда-то пропадающие – про это тоже куча вопросов. И много всякого. 

Хотел я тут поговорить немножко еще про Общественное телевидение, которое очень нехорошо, к сожалению, начинает. Начинает с вранья. Вот у них на сайте висит история про передачу, посвященную краху протестного движения, в которую они будто бы всех звали, будто бы все не пришли, испугались. Уж я-то не пришел, испугался! Я, который стал просто, можно сказать, профессиональным говорильщиком про протестное движение. Я где только ни говорю про это! Я вот приехал 2 дня тому назад, 3 дня тому назад из Армении, где говорил ровно про это. Завтра поеду в Иркутск, опять буду про это рассказывать там каким-то другим людям, которым, тем не менее, интересно от меня это послушать. Здесь вот бесконечно на эту тему, не останавливаясь, трындю. Но теперь вот кто-то решил, что я испугался придти к моему старому другу Андрею Норкину в передачу. Лживые, неприятные, бесчестные, отчасти даже подлые люди организовывали эту передачу, всех нас благополучно оболгали. 

А история была простая. Мне позвонили и позвали меня рассказывать про последнее заседание Координационного совета, а я не был на последнем заседании Координационного совета. И поэтому сказал: «Пожалуйста, позовите кого-нибудь, кто там был». На том мы благополучно и расстались. А теперь вот оказалось, что я струсил придти в эфир. Ужасная подлость. Если меня слышит Андрей Норкин, то пусть Андрей Норкин знает, что он работает с каким-то чудовищным брехлом, и это брехло рано или поздно сильно его подставит. Все, конец. 

Теперь давайте про то, что я считаю серьезными новостями, про то, что мне кажется серьезными событиями этой недели. И, по-моему, о них почти никто не говорил, а может быть, даже совсем никто не говорил. Я совершил немножко странный для журналиста поступок, я выдал событие заранее. Вот полагалось бы мне начать говорить только здесь о нем, но я решил, что будет полезно, если я заранее повешу об этом сообщение у себя в блоге, именно с тем, чтобы сайт «Эха Москвы» подхватил бы это мое сообщение и вывесил бы у себя текст. Вот сейчас на сайте «Эха» висит ужасный текст. Ужасный, потому что очень тяжелый, очень мучительный и, я бы сказал, трагический. Это заявление комиссии «Круглого стола 12 декабря». Помните, была комиссия, которая вела такое общественное расследование событий 6 мая прошлого года? Я тоже участвовал в ней. Потом был представлен очень интересный, очень большой доклад в конце апреля, в 20-х числах апреля это произошло. Вот. Эта комиссия по-прежнему существует. Теперь эта комиссия очень внимательно следит за судом по делу 6 мая, который начался. 

И вот мне прислали текст заявления и предложили его подписать. Я прочел, не поверил своим глазам, бросился звонить адвокатам, с которыми я знаком, которые ведут вот некоторых из участников этого процесса. И они мне подтвердили, что это действительно так, что это действительно чистая правда. Вот я вам прочту несколько абзацев из этого заявления, вы уж потерпите, но, по-моему, это текст, который должен быть оглашен вслух. Это история о том, что в России изобретена такая новая… новый вид пытки, новый вид истязания. Называется «пытка судом». Человек еще не осужден, вина его еще не доказана, срок ему еще не назначен, а его уже на всякий случай пытают и мучают. И вот об этом, собственно, заявление, которое написано от имени членов этого самого общественного расследования Болотного дела. Написано оно по показаниям адвокатов, которые я сам перепроверил. 

И вот что там, в частности, сказано: «Как сообщают адвокаты обвиняемых…» Речь, напомню, идет о процессе, который начался буквально вот несколько дней тому назад, начался процесс по делу 6 мая 12-го года. И вот 24 июня в понедельник в 12 часов дня в Московском городском суде состоится первое открытое заседание суда. До сих пор было три закрытых заседания, а теперь вот, наконец, начинается открытое, так что все могут желающие туда отправиться и посмотреть, как это выглядит, увидеть это своими глазами. Вот что вам предстоит увидеть своими глазами. 

«Как сообщают адвокаты обвиняемых, конвой препятствует общению адвокатов с их подзащитными. Подсудимых поместили в стеклянный двухсекционный «стакан», в котором плохо слышно происходящее в зале и плохо слышно самих подсудимых. В «стакане» есть четыре отверстия – два очень узких спереди и два широких по бокам для общения адвокатов с подзащитными. Как правило, на всех процессах коммуникация шла через боковые отверстия. Однако на этом процессе конвой запретил общение адвокатов с подзащитными через боковые отверстия. Вся коммуникация ведется через узкие отверстия спереди, и из-за того, что на скамье подсудимых 10 человек, из адвокатов выстроилась очередь, чтобы хоть что-то успеть сказать в узкую щель своим подзащитным». 

Ну, те, кто видели, например, процесс по делу Pussy Riot, тот помнит, как это выглядит: стеклянная стена, в ней примерно на уровне пояса прорезана такая узкая амбразура. И люди по сю сторону этой стеклянной, пластмассовой, точнее, прозрачной стены, там, либо стоят на коленях, либо сидят на корточках, либо как-то скрючившись в три погибели, для того чтобы туда говорить. А на той стороне сидят подсудимые, тоже скрючившись и подставив уши вот к этой узенькой щелочке, для того чтобы услышать, что говорят им адвокаты. Вот, так что, вы это, может быть, уже видели, теперь будете это видеть каждый день. 

Дальше. «Обращение адвокатов к судье Наталье Васильевне Никишиной оказалось безрезультатным. Судья сказала, что адвокаты должны общаться с подзащитными в СИЗО. Также судья Никишина сообщила адвокатам, что дело будет слушаться летом в плотном режиме – каждый день с выходными в субботу и воскресенье. Подсудимые вынуждены будут вставать около 6 часов утра, несколько часов тратить на дорогу в суд в душных автозаках, стоя в полусогнутом состоянии, закованные в наручники». Вот в этих автозаках вот это помещение для перевозки заключенных часто тоже называется либо «скворешник», либо «стакан». Ну, в общем, это вещь, в которой нельзя сидеть, можно только стоять. 

Так вот. «Затем в течение порядка 8 часов они будут находиться в зале суда в тесном стеклянном «стакане», явно не предназначенном для 10 подсудимых. После чего снова несколько часов в наручниках в полусогнутом состоянии, стоя ехать обратно в СИЗО. В камерах они оказываются примерно к полуночи – и так каждый день». Напоминаю, в 6 утра их оттуда вывозят, в полночь их туда возвращают.

Дальше. «В стеклянном «стакане», в который помещают подсудимых в зале суда, вентиляция отсутствует, - дело происходи жарким летом, - скамьи не оборудованы даже спинками, материалы по процессу разложить негде, подсудимые сидят, прижавшись друг к другу. При этом многие из них страдают различными хроническими заболеваниями. Подсудимые пропускают завтрак, обед выдается сухим пайком (если выдается), ужин также пропускается». Итого, у них есть одноразовое питание в день суда в виде вот этого самого сухого пайка, который им то ли дали, то ли – нет. 

«Кроме того, подсудимые лишены и вечернего душа. Таким образом, без полноценного питания, сна и в антисанитарных условиях они вынуждены будут находиться в течение всего процесса. С учетом длительного характера процесса (по делу проходит больше 80 потерпевших – сотрудников полиции и более 300 свидетелей – сотрудников полиции) условия, в которых будут находиться подсудимые, не только не соответствуют санитарным нормам, но и являются бесчеловечными. Иначе как пыткой их не назовешь. При этом судья сообщила, что свидания с родственниками будут даны подсудимым только после их допроса в суде, а эти допросы запланированы на окончание процесса». Вот такая история про суд, который начинается в понедельник. Я думаю, что многим из вас захочется пойти и посмотреть, увидеть это, пойти посмотреть на это своими глазами. И нужно это сделать. Я вот написал об этом у себя в блоге, мне очень многие немедленно ответили: «Ну, а что вы удивляетесь? Это обычная история, это у нас всегда так, это у нас всегда такие суды. Что это вы вдруг сейчас встрепенулись? Это уже тысячу лет так». 

Да, это тысячу лет так, но именно в этом смысл политических процессов. Мы с вами присутствуем при начале политического процесса. В политических процессах на все такие вещи обращают внимание. Ну, например, потому что люди, которые будут вот с такими предосторожностями, в наручниках, стоя, в скрюченном состоянии перевозиться по городу, которые будут сидеть в этом пластмассовом «стакане», которым не дают разговаривать даже со своими адвокатами – это люди, которые никого не убили, это люди, которые ни у кого ничего не украли, это люди, которые не осуществили, в сущности, никакого насилия ни над какой личностью. Их обвиняют по политическим статьям. Их обвиняют по надуманному и совершенно искусственному обвинению в организации массовых беспорядков. Не в том, что один из них что-то громко кричал полицейскому (что, несомненно, было), другой что-то бросил в полицейского, после того как полицейский ударил его по голове дубинкой, третий пытался вытащить из-под ног полицейского какого-то человека, которого полицейский толкал, четвертый пытался сопротивляться натиску полицейской шеренги. Вот это они делали в самом деле, мы это видим на видео, в некоторых случаях. А в некоторых – не видим и этого. А вот массовых беспорядков и организации бунта… А массовые беспорядки – это вещь, вполне юридически твердо описанная, вполне ясная, определенная. Это значит, поджоги, погромы, массовая порча имущества, нанесение всякого вреда здоровью массы людей и так далее и так далее. Вот этого всего не было, все это выдуманная вещь. И по этому выдуманному обвинению людей не просто судят, а судят вот таким вот пыточным порядком.

Это и есть сегодняшняя Россия, та самая Россия, которая сегодня в Петербурге на экономическом форуме в хороших костюмах, в тщательно завязанных галстуках, с запонками и в очень дорогих часах рассказывает про свою цивилизованность, про свою принадлежность европейской цивилизации, про свои перспективы, про благоприятность своей экономики для сторонних инвестиций. Это и есть та самая Россия. В ней судом пытают людей. 

Но эта новость, она остается где-то на втором, третьем, пятом плане, потому что, конечно, гораздо приятнее рассказывать про вот эти вот замечательные встречи на брегах Невы, где обсуждают такие благородные, такие достойные, в высшей степени трогательные экономические вещи. Вот. Вот одна новость, о которой я хотел рассказать сегодня. 

Другая новость, я ее, пожалуй, отложу на вторую половину, на вторую половину программы. А вот у меня спрашивают: «Есть ли инициативы действующей власти, которые вы одобряете?» Ну, инициатив действующей власти я давно уже не видал, которые я одобряю. Некоторые решения властных органов я одобряю. Например, я одобряю решение Конституционного суда, который подтвердил наличие у российских граждан избирательных прав. Это решение было 24 апреля обнародовано. Запомните, пожалуйста, эту дату, она нам в сегодняшней программе еще пригодится. Вот такого рода вещи я одобряю. 

«Дорогой Сергей Пархоменко, что нам делать с этим судом? Я имею в виду суд над Навальным. Происходящее – ответственность каждого из нас», - пишет мне Илья. Да, я тоже считаю, что это ответственность каждого из нас. А делать, собственно, очень просто: помнить об этом. Помнить об этом, говорить об этом и поверять этим свое отношение к сегодняшней России и к сегодняшним российским политикам. Понимаете, у нас с вами есть только одно, в сущности, оружие, которое реально в наших руках и которое никто у нас не отнимет – это публичность, это превращение события в предмет нашей с вами жизни. Вот в тот момент, когда мы начинаем помнить об этом, интересоваться этим, в тот момент, когда мы перестаем зажмуриваться и затыкать уши, глядя на такого рода вещи, в этот момент такого рода события начинают влиять на наши решения. Они повлияют на наши решения на ближайших выборах и на следующих выборах, они повлияют на то, что мы будем чувствовать, когда мы будем слушать, как нам врут. Мы будем слушать это вранье, а вспоминать вот это и понимать, и понимать, что люди, которые говорят нам какие-то красивые вещи – это те же самые люди. Те же самые люди, которые санкционируют эти суды, которые организуют это издевательство над Навальным многократное, по нескольким разными обвинениям, противоречащим друг другу, которые санкционируют вот это вот сидение многочасовое в «стакане» для людей, которых судят по делу 6 мая. И прочие решения, которые нам постепенно становятся известны – это тоже их решения. Об одном из них мы поговорим во второй половине программы «Суть событий» через несколько минут рекламы. Уверяю вас, это будет очень интересно.

РЕКЛАМА

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут. Ну, похоже, история вот с этими условиями, в которых нам предстоит видеть суд над узниками 6 мая, над теми, кого пытаются осудить за массовые беспорядки, не имевшие места 6 мая 2012 года, похоже, что эта история произвела довольно сильное впечатление на слушателей, потому что просто огромный вал каких-то сообщений на эту тему. У меня спрашивают, прежде всего, к кому обращено будет это заявление. Обращено оно будет вот к кому. Вот последний абзац текста: «В связи с этими фактами мы требуем от Генеральной прокуратуры РФ, от УФСИН Российской Федерации, судьи Никишиной и Мосгорсуда, в помещении которого проводятся судебные заседания, принять все необходимые меры для защиты конституционных прав подсудимых и привести условия на процессе в соответствие с санитарными нормами и разумными требованиями к элементарному гуманному обращению». Вот к кому это все обращено. 

Ну, что вам еще сказать? Тут много спрашивают про то, какова будет роль во всей этой истории уполномоченного по правам человека Владимира Петровича Лукина. Я надеюсь, что его роль какова-нибудь будет, что он, в частности, обратит внимание на то, что я здесь говорю, и на то, что я опубликовал. Несомненно, кто-то из его сотрудников даст ему знать об этом. Я знаю, что эти люди довольно внимательно следят за интернетом, и, в частности, и за эфирами «Эхо Москвы» тоже. И я думаю, что он посчитает нужным вмешаться. Если нужно будет для этого направить ему жалобу, ну, направим, кто-нибудь из адвокатов направит, или журналисты направят. Ну, в общем, найдется, кому формальный документ здесь написать, потому что это дело, действительно, на мой взгляд, абсолютно невыносимое, и терпеть это просто так невозможно.

А теперь сюжет, о котором я… который я обещал на вторую половину. Действительно это чрезвычайно такое какое-то, я бы сказал, душераздирающее открытие, которое я сделал буквально сегодня. Я прочел блог – с этого, собственно, все началось – депутата Дмитрия Гудкова. Вы знаете, что это один из очень немногих депутатов, который по-прежнему мучительно пытается исполнять свои депутатские обязанности и пытается каким-то образом уследить за работой вот этого самого взбесившегося принтера и противопоставить этому хотя бы свой голос. Их там таких осталось буквально 2-3 человека. Вот Дмитрий Гудков – один из них. Я с ним хорошо знаком и очень ему благодарен за то, что он не оставляет эту работу и продолжает как-то изо всех сил стараться. 

Вот он написал в своем блоге об одном законопроекте, который был внесен президентом Российской Федерации Владимиром Владимировичем Путиным в Государственную Думу в первых числах марта. И вот в мае он прошел первое чтение. А сейчас, как я понимаю, в самом конце июня – начале июля, в общем, еще в течение этой сессии Государственной Думы ожидается второе чтение этого законопроекта. О нем никто не знает. Что называется, ни слуху, ни духу. И я, прочтя это сообщение в блоге Дмитрия Гудкова, помчался немедленно на сайт Государственной Думы. Там есть достаточно удобная база данных, по которой можно смотреть эти законопроекты. Выкачал себе этот законопроект, выкачал разнообразные комментарии к нему и стал смотреть, что это такое. И, должен вам сказать, совершенно остолбенел. 

Это, на минуточку, кодекс. Не отдельно взятый закон, а целый кодекс. Называется «Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации». Ну, вы знаете, что есть Кодекс об административных правонарушениях, да? КоАП знаменитый, который много чего регулирует. Он регулирует, в частности, и все истории, связанные с митингами и демонстрациями, и чего там только нет. И, между прочим, кстати, даже правила дорожного движения тоже регулируются этим же самым кодексом. Так вот, а этот кодекс – это кодекс о том, как судить по этому самому Кодексу об административных правонарушениях. Потому что если кто-то что-то нарушил, начинается суд, и в этом суде определяется, кто прав, кто виноват. И вот, значит, этот самый Кодекс административного судопроизводства регламентирует то, как должен происходить этот суд, как он должен организовываться и так далее.

В частности, именно в порядке вот этого административного судопроизводства, среди прочих судов между гражданином и государством… а чаще всего речь идет о том в этих случаях, что это какой-то человек обращается с иском к государству в целом, или к государственному органу, или к какому-то государственному чиновнику. Так вот, именно в этом суде должны проходить все процессы, связанные с выборами. Именно там происходит все, что связано с деятельностью, например, избирательных комиссий. Если кого-то куда-то не допустили, если кого-то сняли с выборов, если кого-то не зарегистрировали, если человек обнаружил какие-то нарушения, если человек требует аннулировать результаты выборов, если человек был наблюдателем, если человек был избирателем, если человек был участником этих выборов, именно в порядке вот этого самого административного судопроизводства его и будут судить. 

И надо сказать, что наша власть, как видно из этого проекта, Кодекса об административном судопроизводстве, сделала интереснейшие выводы из событий, которые последовали за выборами думскими и президентскими, думскими 2011-го года и президентскими марта 12-го года. Как вы знаете, довольно много народу обратились тогда в суды, суды в массовом порядке отказывались принимать эти иски. Не удовлетворять эти иски, я подчеркиваю, а принимать эти иски. Суды отказывались рассматривать дела о нарушениях на выборах, о подтасовках, о фальсификациях, о вбросах, о каруселях, о фантомных участках, о всяких манипуляциях со списками избирателей, когда неизвестно откуда добавлялись какие-то люди, когда происходили массовые голосования на дому. Может быть, вы помните, что даже вот я сам пытался судиться при помощи, кстати, уполномоченного по правам человека в нескольких региональных избирательных комиссия: в Ставрополе, в Санкт-Петербурге, в Тамбове. Ничего, разумеется, из этого не вышло, суды в массовом порядке отказывают, не предоставляют никаких документов и просто саботируют эти процессы. 

Потом был Конституционный суд, который в апреле нынешнего года, 24 апреля вынес, на мой взгляд, совершенно неожиданно, постановление, которое в значительной мере отстояло, точнее утвердило права избирателей оспаривать неправомерные действия избирательных комиссий и защищать свой голос в суде. Если кто-то считает, что его голос был украден, что выборы были фальсифицированы, результаты были искажены, он может обращаться в суд. Это поразительное решение вынес Конституционный суд. 

И вот теперь появляется, тихо, беззвучно из-под кровати выползает Кодекс административного судопроизводства, который, собственно, и будет регулировать то, как люди будут судиться, как будут происходить эти процессы. Первое, что он устанавливает. Это огромный документ, в нем несколько сот страниц, несколько сот статей. Это огромный документ. Первое, что он устанавливает: он устанавливает, например, снова, что люди могут судиться не по поводу… могут обращаться в суд не по поводу того, что они стали свидетелями каких-то нарушений, а по поводу того, что нарушены их маленькие права. Вот журналист может подать в суд в случае, если ему мешали писать. Наблюдатель может подать в суд в случае, если ему мешали наблюдать. Кандидат может подать в суд в случае, если ему мешали быть кандидатом как-нибудь, там, сняли его с выборов. Но если я журналист и мне стало известно о фальсификации на выборах, я не имею права по этому поводу подать иск, в соответствии с этим Кодексом административного судопроизводства, у меня нет такого права. Если я избиратель и мне стало известно о том, как нарушались правила, скажем, подсчета голосов, я не могу подать иск, потому что это не касается меня конкретно. Вот это утверждает этот кодекс.

Дальше есть одно еще поразительное обстоятельство, оно заключается в том, что этим кодексом возлагаются судебные издержки на, собственно, того, кто заявил и проиграл. То есть, гражданин обращается к суду с требованием изучить случай, по его мнению, нарушения на выборах. На нем будут лежать расходы, связанные не только, скажем, с его адвокатом, но и с адвокатом, который отстаивает сторону государства. Он будет оплачивать не только, скажем, работу того переводчика, который ему, это самому истцу, гражданину, переводит какие-нибудь документы или, там, каким-то образом помогает ему лучше понимать, что происходит в суде, но и всех переводчиков в этом суде. И всех свидетелей в этом суде, и всех экспертов в этом суде. То есть, тот самый человек, который уже однажды заплатил налоги на то, чтобы государство организовало судебную систему, с этого человека теперь еще раз возьмут денег за право судиться с этим государством. 

И это замечательная совершенно, как кто-то, прочтя этот текст, сказал, что это замечательная такая попытка судиться с казино по правилам казино. Когда этот самый суд, который определяет, кто здесь прав, кто виноват, он же и определит, кто заплатит ему за эти самые судебные издержки, в том числе те издержки, которые понесло государство в результате того, что гражданин отстаивает свое конституционное право, свое право избирателя. Это совершенно фантастического цинизма текст. И мне кажется, что человек, который это придумал – это человек, который последовательно создавал препятствия на пути у вот такого вот, я бы сказал, выражения нормального гражданского права, на пути у возможности гражданина отстаивать свои права. Прежде всего, что называется, наказать рублем. Вот если вы хотите пожаловаться, знайте, что это будет стоить вам чрезвычайно дорого. Если вы, там, не знаю, не инвалид Отечественной войны и не какой-нибудь особенный льготник, который освобожден от такого рода расходов, а если вы просто гражданин, который хочет обратиться в суд.

Дальше есть замечательная совершенно история, которая заключается в том, что и так все судебные процедуры, которые могут быть связаны с выборами, должны уместиться в срок 1 год. А по окончании этого года Центральная избирательная комиссия, или региональная, любая другая избирательная комиссия имеет право сказать: все, документов больше нет, мы все сожгли, мы все уничтожили, ничего не осталось. Если иметь в виду, что суды систематически противодействуют такого рода искам граждан, то понятно, что этот год оказывается не таким уж и большим сроком, особенно если вы хотите пройти несколько инстанций. Если сначала ваше дело рассматривается в районном суде, потом апелляция, кассация, потом вы оказываетесь в городском суде, потом вы хотите добраться до, там, не знаю, Верховного суда или Конституционного суда. На все это у вас есть год, и в любой момент по окончании этого года вдруг может оказаться, что все, ручки – вот они, документов никаких не осталось, доказать ничего невозможно. Теперь, по этому Кодексу об административном судопроизводстве срок сокращается еще вдвое, еще в два раза короче, еще в два раза меньше времени предоставляется гражданам для того, чтобы отстаивать свои здесь права. Делается это абсолютно произвольно. На вопрос «Почему?» следует ответ «Покачану». Потому что полгода. Потому что год – это слишком много, а вот полгода – в самый раз. Делается это, опять-таки, тихо, не привлекая внимания и никаким образом не превращая это, там, в какую-то общественную дискуссию.

Таким образом, мы видим поразительную совершенно историю. С одной стороны, государство в лице президента страны, которое, казалось бы. должно быть заинтересовано в защите прав граждан и, в частности, одного из важнейших прав, избирательного права граждан, запускает законопроект, который последовательно, шаг за шагом притесняет эти права, сокращает возможности человека отстоять свое избирательное право. 

Более того, есть еще одно чудесное обстоятельство. Значительное количество статей этого законопроекта находится в прямом противоречии вот с этим самым решением Конституционного суда. Например, Конституционный суд заявил о том, что всякий человек обладает избирательным правом, не только тот, кто сам избирается, не только тот, у кого есть пассивное избирательное право, то есть тот, кого выбирают, но и тот, кто сам выбирает. У него тоже есть такая возможность, тоже есть такие права, и эти права за ним Конституционный суд подтвердил. 

Законопроект был подан до решения Конституционного суда, в разгар слушаний в Конституционном суде. Но первое чтение произошло уже после. И, тем не менее, все эти нормы в первом чтении были утверждены. То есть, в ситуации, когда Конституционный суд указал на то, что практика судопроизводства, практика применения закона оказалась противоречащей Конституции, и, таким образом, приказал Конституционный суд, скажем, Думе привести законодательство в порядок, сделать так, чтобы законодательно подтвержденные права граждан избирательные не притеснялись, вместо этого Государственная Дума принимает в первом чтении кодекс, который направлен прямо против этого решения Конституционного суда, абсолютно как ни в чем не бывало. По одной простой причине: он пришел от президента, это президентский законопроект. Начальник велел – надо сделать. Вот, собственно, и вся история, вот, собственно, вся история про Государственную Думу и про качество законодательной работы, которую мы видим.

Я думаю, что мы еще много с вами будем следить за этим законопроектом, нам еще предстоит серьезно о нем говорить. Я думаю, что в какой-то момент осознание того, что на наших глазах совершается очень серьезное преступление против прав человека и гражданина в России, которые закрепляются, вот эти преступления, эти притеснения закрепляются этим кодексом – я думаю, что осознание этого постепенно придет. И постепенно мы с вами поймем, что речь идет об одном из самых важных политических событий, свидетелями которых мы сегодня являемся. 

Вот бывают такие кошмарные сюжеты, когда, на первый взгляд, это очень длинно, очень скучно, очень нудно, огромный законопроект, толстенные документы, какие-то тома поправок, абсолютно невозможно удержат внимание людей на них. Но ровно на этом и строится расчет тех, кто пытается это протолкнуть, ровно в этом заключается их замысел, ровно это они и пытаются проделать. Тихо, беззвучно, без всякой помпы, без всяких статей, без всяких анализов, без всяких обсуждений пропихнуть огромный документ, а потом сказать: «А что, собственно, вы? Так вот, у нас закон есть. В законе сказано, что на все про все дается вам полгода, что вы за все заплатите. Что если вы хотите провести экспертизу – сами заплатите. Хотите переводчика – сами заплатите. Хотите эксперта – сами заплатите. Хотите адвоката – сами заплатите. Более того, и за адвоката государства будете платить, если вам взбрело в голову судиться с государством. Вам кто разрешал, собственно, это делать?»

Причем люди, которые думают, что, ну, это только касается каких-то сутяжников, которые, там, какими-то выборами занимаются, которым заняться больше нечем, которые бесконечно что-то такое трепят себе и другим нервы по поводу каких-то давно минувших дней – этим людям предстоит однажды вот в этом самом суде встретиться с гаишником, который вымогал у них взятку, взятку не получил и, разозлившись, отнял права. Вот эти самые люди в этом самом суде будут оплачивать эти судебные издержки, когда попытаются по суду преследовать этого гаишника. Вот уверяю вас, вот просто не извольте беспокоиться, однажды вы встретитесь с ними. Вы встретитесь с ними по делу о митинге или демонстрации, которые вы попытаете устроить, или каком-нибудь пикете, вы попробуете защитить какой-нибудь сквер, какое-нибудь срубленное дерево, какой-нибудь старый дом, который сносят у вас в квартале. Вы попробуете посудиться с государством и получите этого полной ложкой. И вспомните тогда, что в свое время вы не обратили на это внимание, вам показалось, что это длинная нудная история, которая вас не касается, а касается только каких-то странных политических склочников.

Вот первая моя история на эту тему. Уверяю вас, мы еще много раз про это про все будем поговорить. А последние шесть минут программы я все-таки потрачу на сюжет, к которому я не могу не вернуться, сколько бы вы ни упрекали меня в том, что я слишком долго сижу на всей этой истории. Вы знаете, что я занимаюсь бесконечными разбирательствами, связанными с индустрией большой лжи. Я много раз говорил, что меня не интересует тема плагиата, меня интересует тема лжи. Просто эту тему лжи я изучаю на примере, на материале разного рода жульничеств, которые происходят вокруг защиты диссертаций в России, в которые ввязано колоссальное количество российских чиновников, всяких губернаторов, сенаторов, депутатов, разнообразных полицейских, прокуроров и кого только не. Что только мы уже ни публиковали! 

Вот некоторое время тому назад, например, опубликовали сначала в питерской газете, а потом тоже во всяких блогах, питерской газете «Мой район» историю про диссертацию Полтавченко, который, как выяснилось, огромную часть своей диссертации… больше 150 страниц, по-моему, у него оказалось там украдено. Причем совершенно очевидно украдено. Вот прям смотришь распечатку и видишь: вот слева, что он украл, а справа – откуда он украл. Поразительным образом мы получили на этой неделе заявление главы ВАКа господина Филиппова. ВАК – это Высшая аттестационная комиссия, которая, собственно, и призвана следить за порядком в этой области. Господин Филиппов очень публично удивлялся: «А что это такое? Мы не получили ни одного официального заявления, ни одного документа по поводу вот этих будто бы существующих нарушений диссертации губернатора Полтавченко». И тут же он же говорит: «Ну, правда мы рассматриваем заявления только относительно тех диссертаций, которые были защищены не ранее чем три года тому назад, а остальные мы не рассматриваем». Диссертация Полтавченко была защищена 9 лет тому назад. Так что, все это одно большое лицемерие. Зачем, интересно, Филиппов хочет получить от меня, например, какую-нибудь официальную бумагу, если он заранее говорит, что рассматривать ее не будет, потому что срок давности вышел и ручки – вот они. Кстати, мы второй раз с вами сталкиваемся с этой же самой ситуацией. Наши власти очень любят, когда срок давности. Они очень любят, когда время истекло и можно сказать: «Все-все-все-все-все-все-все, все, все сгорело, ничего не осталось, ничего не видно, отстаньте, все пропало, вы опоздали». 

Ну, ничего, я думаю, что мы вот еще позанимаемся этим некоторое время, мы еще немножко повзбиваем эту пену, и никуда они не денутся, продлят они срок давности, сначала до десяти лет, а потом, глядишь, и дальше. И я думаю, что это вот как раз тот случай, когда общественное мнение все-таки возьмет верх в какой-то момент.

А еще на минувшей неделе состоялось еще одно изумительное совершенно событие. Виктор Антонович Садовничий, ректор Московского университета, изволили призвать прекратить это все! И это вообще удивительный документ, потому что господин Садовничий сказал: «Надо прекратить эту бессмысленную работу по пересмотру диссертаций! Немедленно повысить требования и быть беспощадными в случаях халтуры!» - сказал он. «Кроме бессмысленности этой постановки вопроса, - сказал он по поводу моей работы, - есть еще один аспект: мы так всему миру говорим, что жили халтурно». 

Дорогой Виктор Антонович, вы зря так подставляетесь, - хочу я сказать ректору Московского университета. Дело в том, что люди, которые пытаются остановить эту «бессмысленную работу» – это, по нашим наблюдениям, в 100% случаев люди, которые чего-то прикрывают. Ну, во главе этого движения, тех, которые останавливают «бессмысленную работу», те, кто сами чего-то украли. В вашем случае дело обстоит несколько сложнее. Вы возглавляете Московский университет, который является одним из главных в России гнезд, одной из главных в России фабрик фальшивых диссертаций. Вот послушайте сейчас, что я вам говорю, как-то последите за моими губами. 

Я это говорю потому, что мы внимательно много этим занимаемся. Мы занимаемся и людьми, которые являются сотрудниками, и преподавателями Московского университета, и защищают свои работы где-то на стороне. Вспомните, например, профессора Московского университета, историка по фамилии Кобринский. Я много писал о нем, он украл свою диссертацию. Вспомните человека по фамилии Загоруйко – он украл свою диссертацию. Он тоже сотрудник того же самого факультета госуправления. Вспомните чрезвычайно близкого вам, Виктор Антонович, человека, который был председателем студенческого совета МГУ, по фамилии Андриянов – он украл свою диссертацию. С него, собственно, начался этот самый «андрияновгейт». 

А вот в последнее время наше сообщество «Диссернет» стало заниматься собственно диссертационными советами, работающими внутри Московского университета. И вот, например, там, первый же, который мы проверили – записывайте, Виктор Антонович, или, там, ваших помощников попросите записывать – диссертационный совет под номером Д 50100198. Это диссертационный совет, который работает у вас в Московском университете. Мы обнаружили там пять фальсифицированных диссертаций, стопроцентно фальсифицированных. Диссертацию Брусиловской Оксаны Александровны, диссертацию Коновалова Николая Михайловича, диссертацию Федотовой Светланы Юрьевны, диссертацию Новичкова Алексея Валерьевича и, наконец, уже упомянутую мною диссертацию Загоруйко Михаила Васильевича. Записали, Виктор Антонович? Вот это те самые люди, которых вы прикрываете. Вот это те самые люди, ради спокойствия которых вы делаете это заявление. Только и всего.