Вы знаете, вот, опыт последних лет показывает, что в чем в чем, а в получении компенсации, ликвидации стихийных бедствий и так далее, мы достаточно поднаторели. У меня больших сомнений не вызывает, что получат компенсацию. Я даже думаю под это дело... Я уже услышал там про миллиард ущерба и так далее. Я думаю, под это дело сейчас спишут все, что только можно, и получат и те, кого это никак не коснулось, и под это дело поставят стекла, где их отродясь не было за последние 20 лет. Так что я думаю, как раз здесь ничего такого не произойдет.
Опыт Крымска показывает, что там получили огромное количество людей компенсации, которые никоим боком не относились к наводнению. Но, тем не менее, получили. Я думаю, здесь будет тоже.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но это что, Владимир Николаевич? Это наши с вами соотечественники, как это сказать, мародеры на общенародных бедах? Как это вот?
В.СУНГОРКИН: Да я бы не называл их мародерами прямо так вот зловеще.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я спрашиваю.
В.СУНГОРКИН: Мародерство – это, все-таки, такое, очень зловещее явление. Недаром мародеров расстреливали на всех войнах. Я думаю, что просто возможность слегка слукавить и такая, традиционная вещь, она всегда у нас была: на любом стихийном бедствии, на любом наводнении... Я вот полжизни прожил в районах Дальнего Востока, и там не было большего праздника, чем наводнение, например, в советские времена даже.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ничего себе.
В.СУНГОРКИН: То есть это не какое-то новое явление. Потому что раз наводнение, значит, мы весь урожай спишем, получим какую-то помощь материальную, мост построим настоящий вместо того гнилого, который снесло. И так далее, и тому подобное.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть это нормально?
В.СУНГОРКИН: Да, я думаю, нормально.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Штопать дыры, латать дыры за счет стихийного бедствия, да?
В.СУНГОРКИН: Дело житейское – я бы сказал так.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Понятно. Хорошо. Еще одно житейское дело, которое, надо сказать, меня впечатлило (эта история). Вот смотрите, только за последних 2 месяца с учета снялось 208 тысяч индивидуальных предпринимателей. Как вы считаете, значимая цифра?
В.СУНГОРКИН: Да, очень. Очень. Ну, это совсем другая история...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Конечно, абсолютно.
В.СУНГОРКИН: ...нежели латание дыр после падения метеорита либо после наводнения. Я считаю, что... Мы – тоже предпринимательская структура. Я считаю, что климат предпринимательский, мягко говоря, не улучшается и вот то, что снялись люди с этого учета, это в значительной степени следствие достаточно серьезных процессов. Например, в этих цифрах есть те, кто просто продавал, допустим, газеты и журналы кто в электричках, кто в маленьких киосках, кто на лотках. Идет везде ужесточение, наведение так называемого порядка и в итоге такое ощущение у меня лично складывается, что все это в интересах крупного бизнеса.
Кстати, очень много в той же Москве закрывается всяких рынков выходного дня.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ой, ужасно.
В.СУНГОРКИН: Вот, у нас прямо под редакцией есть рынок выходного дня. Он нам очень нравится: там реальные приезжают люди из Липецка, Тамбова, Белгорода.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вкусные овощи, нормальные соленья.
В.СУНГОРКИН: Да-да-да. Белорусы приезжают, все вкусно. Я сам всегда так прохожу (он по пятницам-субботам) и покупаю что-то себе.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Кому выгодно? Зачем?
В.СУНГОРКИН: Ну, несколько версий. Первая, это сама бюрократическая машина – она такая, поедающая саму себя. Мы разбирались, кстати, с этим делом, кому выгодно и зачем. Ну, якобы, часть товара уйдет в крупные сети, в «Перекрестки», в «Седьмой континент», прочее-прочее-прочее. И якобы у них увеличится оборот и, якобы, они лоббируют. Это, как сейчас принято говорить, мое оценочное суждение, чтобы нас, меня как минимум не засудили. Ну вот есть версия, что это в интересах крупных торговых сетей.
Вторая версия, что что-то там чиновникам не удается договориться об откатах, о взятках каких-то, ну, не могут договориться о цене. Чиновник требует много, а фермер говорит «Ну, нету у меня столько». И в итоге, ну, раз нету, значит, мы тебя закроем для убедительности тех, кто еще нам платит. Может быть, эти вещи.
Но то, что процесс идет совершенно нездоровый, это медицинский факт.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А тот факт, что параллельно говорится о всяческой и всевозможной поддержке малого и среднего бизнеса, это что? Гражданин соврамши?
В.СУНГОРКИН: Вы знаете, для меня для самого это загадка, потому что каждый год мы читаем бюджет, я как минимум читаю этот бюджет и там, действительно, там по линии Минэкономразвития стоит такая строка «На поддержку малого бизнеса» и там миллиарды. По линии Министерства сельского хозяйства «На поддержку производителей». Куда это все попадает? Ну, наверное, что-то куда-то попадает в правильные места. Но большинство, я думаю, расписывают изощренно, что-то методологическая помощь, может быть, идейно-пропагандистская помощь. Черт ее знает. Мне кажется, разворовывается значительная часть.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Светлана задает вопрос вам. Давайте я вам его задам, у вас будет минута обдумать его, целая минута. «Как вы поняли выступление Путина на расширенной коллегии ФСБ, начать борьбу по всему фронту с экстремистскими и радикальными элементами? Речь идет об ограничении экстремистам, экстремалам доступа к интернет сетям». Я напомню, что наш собеседник – главный редактор «Комсомольской правды» Владимир Сунгоркин, это «Особое мнение», мы продолжим буквально через небольшой отрезок времени.
РЕКЛАМА
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мы продолжаем разговор с Владимиром Сунгоркиным в эфире «Эха Москвы» и RTVi, это программа «Особое мнение». Итак, ограничить доступ экстремистов и экстремалов к сетям. Как вы относитесь к этой идее?
В.СУНГОРКИН: Ну, я пытаюсь понять технологию реализации этой идеи сразу же, да? Видимо, должны сидеть специальные люди в больших количествах, отслеживать сайты, группы в социальных сетях. Ну, что-то делать надо, потому что много закононепослушного в интернете. Как это делать? Ну, возможно, буквально отслеживать по адресам, закрывать, выносить предупреждения. Ну, по-моему, такая, достаточно рутинная работа.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Владимир Николаевич, а вот с вашей точки зрения, все-таки, волка журналистики, четвертой ветви власти, 3 основных признака экстремизма? Вот, на ваш взгляд?
В.СУНГОРКИН: Ну, это прямо как на экзамене, 3 основных признака экстремизма. Ну, попытаюсь сходу сформулировать. Первый, это призывы к насильственному свержению власти, к насильственному, незаконному, неконституционному. Второй, наверное, следующий этап – какие-то действия в этом направлении. Ну, мне кажется, двух этих уже хватит. Призывы и действия.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, можно ли истолковать в рамках нынешней законодательной системы те или иные действия, скажем так, с натяжкой на уши?
В.СУНГОРКИН: Ну да, переборчик есть, конечно. Перебор есть.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вот, я знаю, что «Комсомолка» очень любит Гарри Кимовича Каспарова. Вот, помните историю о том, как он укусил полицейского?
В.СУНГОРКИН: Ну, не знаю даже, как комментировать.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ведь, не кусал же.
В.СУНГОРКИН: Так в запале, может, и укусил его.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вы бы укусили?
В.СУНГОРКИН: Ну, не знаю. Вот, разозлишься где-то... Ну, не знаю, укусил бы, не укусил, но, наверное, мог кулаком махнуть. Это же... Я не знаю, это надо по ситуации смотреть, что там происходило. Хотя, конечно, экзотичная вещь. Почему именно укусил? Ну, я ж рядом не стоял, мне сложно реагировать, сложно говорить «Нет, не укусил» или «Да, укусил».
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну понятно. Так. Скажите, пожалуйста, как вы оцениваете историю с Олимпиадой?
В.СУНГОРКИН: В смысле?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, очередные новости, нужна, не нужна, будет, не будет, растратили, не растратили, разворовали, не разворовали?
В.СУНГОРКИН: Ну, часть разворовали, безусловно – без этого нельзя, да? Часть растратили неправильно, безусловно – без этого нельзя. Ну, то, что Олимпиада... Почему бы не провести? Я тут не так радикально настроен как некоторые ваши авторы, та же Юля Латынина. Ну, почему не провести? Я, вы знаете, я каждый год езжу в Красную Поляну, вот, каждый год. Где-нибудь в это же время, в конце февраля приезжаю, катаюсь на лыжах. Ну, по-моему, если погоду правильно посмотреть заранее, то вполне приятная трасса, приятные склоны.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вы – горнолыжник?
В.СУНГОРКИН: Да, я – горнолыжник. Я катаюсь там с удовольствием.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А где лучше, там или в Европе, например?
В.СУНГОРКИН: Ну, в Европе лучше по целому ряду причин. Во-первых, в Европе хороший лыжный район – это 100 км, 200 км, 300 км трасса. Здесь, я думаю, всех вместе соберем, километров 30, наверное, наберется трасс.
Ну, там неплохо так развивается. Гостиница уже хорошая есть, трасса уже есть хорошая. Так что я так смотрю спокойно. Я думаю, многие будут ездить, на самом деле, когда они все эти трассы соединят.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: SMS-сообщение «За что вы так не любите оппозицию и любите власть?»
В.СУНГОРКИН: Ну, я бы не сказал, что прямо так не любим оппозицию, любим власть. Мы просто более так, спокойно относимся, не стараемся с утра до вечера радоваться власти или с утра до вечера гонять оппозицию. У меня нет номера, где бы оппозиция чего-нибудь там свое не произнесла, не исполнила и так далее, не была бы в авторах. Почему? Постоянно. Я сейчас к вам ехал, там у нас есть такой Володя Ворсобин на нашем радио «Комсомольская правда» защищал демократические идеалы и заодно США защищал, чего-то там.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А что, нельзя?
В.СУНГОРКИН: Нет, я просто к примеру говорю. Можно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Владимир Николаевич, а у вас есть демократические идеалы?
В.СУНГОРКИН: У меня – конечно. Я вполне себе...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Например?
В.СУНГОРКИН: Так, это опять уже как на экзамене. Например, мой идеал, да? (смеется)
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Конечно. А чего вы смеетесь?
В.СУНГОРКИН: А какие бывают идеалы демократические? Какие?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну как? Либерте, эгалите, фратерните, например. Или, там, «Соблюдайте вашу Конституцию» - тоже идеал, правда?
В.СУНГОРКИН: Конечно, конечно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Так, ведь, не соблюдают же.
В.СУНГОРКИН: Подождите, я не глава Конституционного суда. Я с вами абсолютно согласен, я согласен.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну а вот скажите, пожалуйста. Вот, вы достаточно взволнованно говорили, например, о ситуации с предпринимателями, хотя, знаете как, согласно теории заговора, я вот думаю. Закрывают возможность продажи газеты в электричках, все это делается в интересах крупного бизнеса. То есть сидит где-то в своем кабинете Сунгоркин и думает: «Так, зачем мне нужны мелкие торговцы? Я лучше сам пойду, попродаю по-крупному». Так, что ли, это получается?
В.СУНГОРКИН: Нет. Речь идет не только о торговле газетами. Хотя, вы знаете, у нас буквально сегодня было совещание на эту тему, где были названы цифры. За год, в среднем, киоски сократились. Вот, вы назвали свою цифру, а количество розничных точек продаж газет и журналов сократилось, в среднем, на 20% примерно за год только. Это огромная цифра. Под разными поводами – архитектору не нравится, давайте осовременим, давайте вот здесь вот не старое, а новое, давайте вместе с автобусной остановкой, а вот здесь мешает народу и так далее. Ну, в итоге на 20% грохнули. Ну, я же говорю не о том, что крупные какие-то только газеты. Мы еще сказали с вами про рынки, да? Просто чтобы крупные сети магазинов, супермаркеты продавали больше. Хорошая задача.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А, вон оно как?
В.СУНГОРКИН: Конечно. У нас сети магазинов – достаточно монополизированный вид торговли. У нас есть сети, которые там по 40, по 50, по 100 магазинов имеют (крупных).
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы знаете, а вот еще такой вопрос. Вот сегодняшняя новость, печальная новость о том, что в США очередной погиб усыновленный ребенок, причем произошло это даже не вчера. У меня периодически складывается ощущение какой-то кампании. У меня теория заговора, я болею? Как вы считаете?
В.СУНГОРКИН: Да нет. Есть какая-то... Вот, опять же, я вам как главный редактор скажу, есть какой-то такой феномен, что если вдруг мы написали, вы рассказали в эфире о, допустим, о 3-х подряд, даже о 2-х подряд каких-то случаях из одной серии, вдруг каким-то загадочным путем идет после этого, серия этих же случаев происходит. Потом все куда-то утихает.
Например, помните, когда парню-военнослужащему отрезали ноги там, дедовщина была и так далее? После этого шла волна месяца 3 подобных каких-то историй отовсюду. Потом куда-то утихло. Я не знаю причину этого феномена. То ли про целый ряд случаев просто умалчивают, пока они не вошли, ну, скажем так в кавычках, в моду или в тренд. Входят они в общественный интерес и про них начинают сообщать из разных уголков. Может быть, вот это феномен? Но он существует.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А скажите, пожалуйста, вот когда вы говорите о каких-то, с вашей точки зрения, негативных явлениях в нашей действительности, вот, вы как представитель 4-й власти видите ли за собой, на себе, на своих плечах задачу как-то с этим бороться? Или ваше дело ставить диагноз и все, а борются пусть другие люди?
В.СУНГОРКИН: Ну, что значит бороться и что значит 4-я власть? Я, во-первых, не ярый сторонник называть так пафосно СМИ «4-й властью». Хотя, ну, 4-я так 4-я. Второе, ну, что значит бороться? То, что мы про них пишем, это уже, наверное, разновидность борьбы за более гуманное, цивилизованное общество и так далее. Ну, наверное, так.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: С вашей точки зрения (вот это был вопрос, пришедший по интернету), нет ли у вас ощущения, что закон, связанный с гей-пропагандой только усиливает интерес?
В.СУНГОРКИН: Да вообще с этой гей-пропагандой какая-то тоже такая загадка. Действительно, сейчас... Опять я как человек, который постоянно смотрит, что в СМИ происходит. Сейчас эта тема занимает очень много места, мне кажется, неадекватно много места. И по сути это бурное обсуждение приводит вот к чему.
Были какие-то темы, которые традиционно табуированы, да? Вот, про них не надо говорить, их нету, это некие, ну, в данном случае некие пороки и так далее. Сейчас мы так много про это говорим, а не просто говорим, там, за, против и так далее, что мы получаем некую, ну, скажем так, легализацию, что ли, этого явления. И в итоге мы получаем пропаганду. В итоге.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, подождите. Легализация, не легализация. Как говорится, так природа захотела.
В.СУНГОРКИН: Не совсем так. Это длинный разговор и, наверное, это надо специально садить сюда специалистов, которые излагают те или иные теории. Но пока эта вещь табуирована, пока про нее не говорят, многие и не проживут свою жизнь, не зная, что природа так захотела. Им просто в голову не придет, что природа так захотела. Или с собой поборются, чтобы она так не хотела в его конкретном случае. А когда об этом везде говорится, да еще идет там легализация браков, то-сё, перечисление выдающихся геев, гей-парады, тогда мы получим, ну, скажем так, не 3%, а 7% почему-то участников этого природного явления.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Почему-то один из наших слушателей Дмитрий интересуется, что там у вас с американской визой? Проясните ситуацию.
В.СУНГОРКИН: Ой, да это же была дурацкая история, в которой и «Эхо Москвы» в разборке поучаствовало. Это просто я получил фальшивое письмо из американского посольства в Москве, что по закону Магнитского мне приостановлено действие визы. Но через несколько часов, кстати, с активным участием «Эха Москвы» обнаружилось, что...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть мы не такие плохие? (смеется)
В.СУНГОРКИН: А я не говорю, что вы плохие. Я же к вам пришел.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Действительно.
В.СУНГОРКИН: Разобрались, что это фейк. Всё.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Кому выгодно?
В.СУНГОРКИН: Мне выгодно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да история вся эта кому выгодна?
В.СУНГОРКИН: И тоже мне выгодна, все равно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Тоже выгодна?
В.СУНГОРКИН: Во-первых, мы получили кучу эфиров, где объяснялись по этому поводу. Во-вторых, почему я говорю «мне выгодно»? Я получил письмо от руководства Йеллоустоунского национального парка, от генерального директора, что они... А я там когда давал объяснения, я говорил «Вообще-то я в Йеллоустоун хотел поехать», хотя это так, для красного словца.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мол, приезжайте?
В.СУНГОРКИН: Они не просто «Приезжайте». Они узнали про эту историю, потому что это огласка была большая. Не просто «Приезжайте», а «Мы вам то-сё, пятое и двадцать пятое».
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы съездили, я надеюсь? Не упустили?
В.СУНГОРКИН: Да не, ну что вы? Он только летом работает.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да ну вас, ей-богу.
В.СУНГОРКИН: Нет, летом обязательно поеду. Так что: «Приезжайте, все будет хорошо». Я им, оказывается, рекламу большую сделал этим.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Андрей спрашивает: «Сейчас нужен думающий читатель или читатель светской хроники?»
В.СУНГОРКИН: Ну, мне лично нравится думающий читатель. Но читателей светской хроники гораздо больше, чем думающих. На одного думающего 10, наверное, тех, кому светская хроника ближе.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Алексей из Егорьевска информирует меня о том, что, якобы, «Комсомольской правде» выносили предупреждение за разжигание ненависти к геям. Это правда?
В.СУНГОРКИН: Нет, такого не было и близко. Нам выносили предупреждение несколько раз за эти последние годы, но нет, за это не было.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Болельщик футбольный или так себе?
В.СУНГОРКИН: Никак вообще. Вообще никак.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вот так вот. А я-то хотела вас спросить по поводу Объединенного футбольного чемпионата.
В.СУНГОРКИН: Ни бельмеса вообще.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А скажите, пожалуйста, правильно я понимаю, что вы сами как личность не типовой читатель газеты «Комсомольская правда»?
В.СУНГОРКИН: Ну, наверное, да.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И как вам с этим работается?
В.СУНГОРКИН: Легко.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я не принимаю у вас экзамен – я просто спрашиваю.
В.СУНГОРКИН: Нет-нет, легко. Просто мне интересно делать газету для определенного типа.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вот еще один наш слушатель Александр.
В.СУНГОРКИН: Я вообще «Ведомости» читаю и «Коммерсантъ» с большим интересом.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Понятно. Александр считает, что «Комсомольская правда» публикует очень много непечатных слов и спрашивает, что будет с «Комсомолкой» в случае принятия закона о непечатных словах в печатных СМИ?
В.СУНГОРКИН: Мы – люди законопослушные. В случае принятия закона мы его будем соблюдать. А насчет много или мало, мне сложно сказать. Мне кажется, нет этой проблемы сейчас. Ну, наверное, проскакивает где-то что-то.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Скажите, пожалуйста, вот с вашей точки зрения. Я возвращаюсь к истории с усыновленными и усыновляемыми детьми. Как вы считаете, будут, все-таки, обе страны искать какую-то возможность избежать конфликта или все это будет обостряться, на ваш взгляд?
В.СУНГОРКИН: Я думаю, это зависит от целого ряда внешнеполитических действий той и иной стороны. Мне проще сказать, что я бы очень хотел, чтобы они нашли какой-то компромисс и так, тихонько, низэнько, но, все-таки, если есть желающие усыновлять, да еще когда речь идет о больных детях, то, конечно, надо такую возможность давать американцам. Мне кажется, что надо осторожно-осторожно отработать назад. А что произойдет, я думаю, это зависит не только от нашей стороны, но и от того, насколько решительные там будут ребята, во всех смыслах решительные. У нас же много поводов, на самом деле, находиться в конфликте. Ну, количество этих поводов достаточно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, сколько лет уж находились. Я напомню, Владимир Сунгоркин, главный редактор «Комсомольской правды» в программе «Особое мнение». Мы продолжим через пару минут.
НОВОСТИ
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мы продолжаем «Особое мнение». В эфире «Эха Москвы» и телеканала RTVi Владимир Сунгоркин. Вот, как вы думаете, чем он сейчас занимается? Он читает вопросы, пришедшие по интернету. Сказать, что плачет, не могу, но...
В.СУНГОРКИН: Но озабочен.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: ...рефлексирует. Говорит «А вы тоже радиотаблоид». Ну-ка давайте признаки таблоида. Я у вас раз сегодня принимаю экзамен, так...
В.СУНГОРКИН: (смеется) Ой, господи, что пишут.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Нет, давайте вы со мной, а не с ними.
В.СУНГОРКИН: А, да-да-да.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Это я вам потом отдам на память.
В.СУНГОРКИН: Хорошо.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Почему мы – таблоид?
В.СУНГОРКИН: Ну, просто когда идет такая вот даже, я бы сказал, не дискуссия, а свара «А вот вы – таблоид»... Ну, таблоид – изначально шел просто формат, да? Ну, сейчас даже газета «Ведомости» сверхкачественная перешла на таблоидный формат.
Второе, это некое внимание ко всякому криминалу. Ну, вот сейчас у вас в новостях 2 криминальных сюжета прозвучало в течение 3-х минут. Куда деваться-то? Ну, страна такая. Криминала у нас очень много – как про это не писать?
А что третье, почему таблоид. Обычно говорят «Потому что вы голых девок печатаете».
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А зачем вы голых девок печатаете?
В.СУНГОРКИН: А мы их не печатаем.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не печатаете?
В.СУНГОРКИН: Ну, иногда в купальнике красивая. Но опять, вот понимаете, все же живут какими-то клише. А начинаешь спрашивать «Ты газету-то видел?» - «Нет, я не видел, но мне умные люди сказали».
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну да, конечно. Это очень удобно.
В.СУНГОРКИН: «Я ее уже 20 лет не читаю, потому что...» Ну и пошло-поехало. Ради бога. Имеют право, кстати.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, с одной стороны, конечно, удобно. Но, вот, с другой стороны, однажды мы дискутировали в студии «Эха Москвы», кстати, по поводу того, что если есть там, условно, 5 криминальных новостей, желательно, чтобы прозвучало только 3. Вы считаете, что это справедливо?
В.СУНГОРКИН: Ну, конечно, как минимум это будет, страшно сказать, монотонно. У нас же не полицейская сводка. Наверное, надо писать или сообщать людям о том, что имеет какой-то резонанс, а не просто полицейскую сводку зачитывать.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Петербургская история о том, что оппозиция вывесила большой-большой плакат с указанием на Заксобрание Петербургское «Неработающий орган». Скажите, пожалуйста, с вашей точки зрения, вообще на сегодняшний день активность недовольных растет или падает?
В.СУНГОРКИН: Я не думаю, что она растет. Может быть, в латентном таком виде растет.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Это что значит «латентном виде»?
В.СУНГОРКИН: В скрытом. И в непроявляемом пока.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть человек сидит у себя на кухне и говорит «Какие мерзавцы»?
В.СУНГОРКИН: «Какие мерзавцы». Не просто «Какие мерзавцы», говорит «Какие мерзавцы!» Но тут же несколько факторов. Она и не растет, и не спадает. Я бы сказал, что сейчас период, возможно, связан даже с сезонностью какой-то, что сейчас период, подмерзла она – не растет, но и не падает.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но вы знаете, ведь, насколько мне известно, Совет по правам человека уже обратился к российским властям с предложением, например, отпустить так называемых узников Болотной. То есть, вроде как, что-то в обществе-то двигается, шевелится. Вот, вы как считаете, отпустить их надо или тащить и не пущать, и пусть сидят?
В.СУНГОРКИН: Ну, я бы в любом случае исходили из гипотезы, что, вот, нельзя сказать, что всех отпустить или всем сидеть. Ну, я не очень в теме, но, наверное, среди тех, кто оказался за решеткой, скажем так, в СИЗО или где они, наверное, так вот, чисто интуитивно, наверное, половину можно освободить, а с половиной разбираться. Но в любом случае нехорошо, что с этой историей тянут так долго. Там, по-моему, не по всем приговоры вынесены. Ну, не стоит так тянуть.
У нас какая-то вообще система вот эта следственная, она как-то так устроена, что очень неторопливая. Вот, они любое... Мы это знаем не просто по отношению к Болотной, а в принципе. Любое пустяковое дело тянется годами, в том числе мы по себе знаем, по своей газете. Ну, годами чего-то они там исследуют, изучают...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: У вас сейчас есть в активе судебные процессы?
В.СУНГОРКИН: Да, у нас их всегда штук по 20. Но вот если говорить о самых затянувшихся, вот, про абсурдность этой системы я вам простой пример. То есть, может, дело не только в ненависти к оппозиции. Вот, у нас простая история, девочка фотографировала Валерия Меладзе, стояла и фотографировала. Не где-то там в кустах, а он выходил с какого-то дня рождения или со свадьбы. В центре Москвы выходил из какого-то пафосного... Та самая светская хроника. Она его сфотографировала. Он вышел, она его сфотографировала. Он был не в настроении. Что он делает? Он бежит за этой девочкой, вот так прямо бежит бегом, все это снимает на видео бесчисленная пресса. Он бежит, ловит ее на проезжей части асфальта и она падает, он над ней наклоняется, дальше, знаете, ну, очевидная история – она там обдирает коленки и так далее. 2 года занимаются с этой историей. Знаете, уже в каком направлении? Что все это – клевета (то, что мы написали), а Меладзе за ней бежал, знаете, зачем? Он увидел, что она зачем-то побежала, и он побежал ей помочь и остановить ее. И когда она упала, он наклонился над ней, чтобы помочь ей подняться, бежал метров 100. 2 года история тянется.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, Владимир Николаевич, самому же смешно.
В.СУНГОРКИН: Самому смешно. Дела не закрыты. Девочка ходит на допросы, теперь мы уже виноваты, потому что мы его уже оклеветали.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вы в чем виноваты?
В.СУНГОРКИН: Так мы же неправильно истолковали: он бежал туда, чтобы ей помочь, а когда она упала, он ее поднял. А мы это восприняли так, что он бежал, чтобы ей по башке дать, и отнять у нее фотоаппарат. Мы – клеветники. И 2 года идет история. Они сидят на допросах... Вот, вы говорите про Болотную. Вот по этой истории на допросах эта девочка сидит до часу ночи. То есть это вообще... Это стиль такой у нас. Дело открывают, потом закрывают, потом снова открывают и снова закрывают. На сегодня (прошло уже 2 года) дело снова открыто. Знаете, по чьему заявлению? По заявлению Меладзе.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Так. А он чего хочет теперь?
В.СУНГОРКИН: Как что? Он хочет реабилитации, он хочет, чтобы признали и наказали газету «Комсомольская правда» за то, что она его оклеветала.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вот скажите, пожалуйста.
В.СУНГОРКИН: Таких историй полно, кстати.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Историй-то таких полно, но, ведь, история о том, что люди более-менее известные пытаются не всегда легитимными способами охранять свое privacy, наверное, она тоже имеет право на существование. Как вы считаете, тут может быть какая-то золотая середина?
В.СУНГОРКИН: Да, конечно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Где она?
В.СУНГОРКИН: Ну как где? Быть вменяемой и поменьше врать. Когда человек бежит за девушкой, а потом рассказывает, что он ей хотел помочь... Причем, все это снято на видео – там видео потрясающее саморазоблачительное. Дело во вменяемости. Ну, не знаю, как еще объяснить? Таких историй очень много, когда люди теряют вменяемость.
Лепс только что (Григорий, менее популярный герой), только что на заседании в Думе сказал. Вот, у них шло в пятницу буквально заседание, он сказал там комиссии тоже по спасению этой privacy, он сказал «Я вообще уже готов к тому, чтобы переломать журналистам ноги, которые будут тут на меня слишком большое внимание». Ну, там примерно (я боюсь сказать, как точно). Но слушайте, но переломать ноги готовность, которую он выразил и обещание, все-таки, это уже невменяемое.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да, но, ведь, существуют там в тех же США, существуют решение судов...
В.СУНГОРКИН: Обычай ломать ноги, нет?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Нет, существуют решения судов, которые, например, запрещают тому или иному человеку подходить к вам, например, ближе, чем на 500 метров.
В.СУНГОРКИН: Ну, на самом деле, тема юридически очень хорошо изучена и в Европе, и в Евросоюзе. Мы больше ориентируемся на европейское законодательство. Там говорится, что если публичное лицо находится в публичном месте – не в спальне, не в закрытом купе поезда, не где-то в своей privacy – если он находится в публичном месте (я вспоминаю, например, случай с Меладзе, да?), то, извините, так получилось: мы вас можем фотографировать. Вы – популярный певец.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, в общем, да. «Не кажется ли вам, что попса распоясалась?» - спрашивает Евгений.
В.СУНГОРКИН: Она, знаете, там вот какой процесс идет. Она не сама даже распоясалась. У нас в последние годы есть такое большое увлечение юридическими науками. И понаплодилось много юридических организаций, юридических контор, которые подбивают, мне кажется (да не кажется, точно знаю), подбивают эту всю попсу «Давайте судиться с журналистами. Мы на этом заработаем, мы их проучим, мы прославимся». Вот этот процесс. Люди поп-культуры сегодня – очень сильно манипулируемые адвокатами, юристами. Кстати, то, через что прошла Америка в свое время. И сейчас еще она.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не любите вы Америку. Ой, не любите. Только Йеллоустоунский парк любите.
В.СУНГОРКИН: Нет-нет-нет, нет-нет, подождите. В отличие от вас мы еще в Америке и судились, и тоже очень долго, муторно, года 3. Ну, это правда, что страна юридически такая, очень крючкотворная. Очень. Там это очень любят. Ну, это не открытие, это давняя традиция.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Возвращаюсь. Вот, вы рассказывали про это 2 года тянущееся дело и говорили немножечко о делах Болотной. Скажите, пожалуйста, если б ваша воля, я не знаю, 3-х человек освободить и 3-х человек, наоборот, арестовать, своих фигурантов можете назвать под амнистию и под посадку?
В.СУНГОРКИН: Ну, вы преувеличиваете мои познания в развитии событий на Болотной. Но...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я не про Болотную – я вообще говорю про современную российскую действительность.
В.СУНГОРКИН: А, кого бы нам арестовать с вами сейчас, да?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не, вам. Я буду адвокатом.
В.СУНГОРКИН: Кого бы мне арестовать?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И кого бы вам отпустить?
В.СУНГОРКИН: Нет, ну, я отказываюсь. Ну, я же не судья, не следователь. Ну как это? Я не беру на себя такую...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Никого арестовать не хотите. А освободить, милость проявить?
В.СУНГОРКИН: Ну, я бы милость проявил. Это легко. Я бы освободил Ходорковского вам на радость.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Так?
В.СУНГОРКИН: Вот, столько уже сидит. Не такой он великий злодей, уникальный, если уж даже про злодейство говорить. Обидно, что он один сидит уже столько лет. Я бы его освободил.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но он не один сидит.
В.СУНГОРКИН: Ну, Платона. Платон его зовут, да?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Пичугин сидит пожизненно.
В.СУНГОРКИН: Насчет Пичугина – не-не-не, насчет Пичугина – не знаю, это все к службе безопасности. Черт его знает, что там могло быть. Насчет него я молчу. Я бы освободил Ходорковского. Раз вы меня спрашиваете, кого освободить. Ну вот.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, хоть кого-то я из вас вытрясла. Спасибо.
В.СУНГОРКИН: Не-не-не. Ну, нет. Ну, я считаю, что он уже столько просидел, что при любом, по-любому надо освобождать. Некрасиво это, да.
Опыт Крымска показывает, что там получили огромное количество людей компенсации, которые никоим боком не относились к наводнению. Но, тем не менее, получили. Я думаю, здесь будет тоже.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но это что, Владимир Николаевич? Это наши с вами соотечественники, как это сказать, мародеры на общенародных бедах? Как это вот?
В.СУНГОРКИН: Да я бы не называл их мародерами прямо так вот зловеще.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я спрашиваю.
В.СУНГОРКИН: Мародерство – это, все-таки, такое, очень зловещее явление. Недаром мародеров расстреливали на всех войнах. Я думаю, что просто возможность слегка слукавить и такая, традиционная вещь, она всегда у нас была: на любом стихийном бедствии, на любом наводнении... Я вот полжизни прожил в районах Дальнего Востока, и там не было большего праздника, чем наводнение, например, в советские времена даже.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ничего себе.
В.СУНГОРКИН: То есть это не какое-то новое явление. Потому что раз наводнение, значит, мы весь урожай спишем, получим какую-то помощь материальную, мост построим настоящий вместо того гнилого, который снесло. И так далее, и тому подобное.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть это нормально?
В.СУНГОРКИН: Да, я думаю, нормально.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Штопать дыры, латать дыры за счет стихийного бедствия, да?
В.СУНГОРКИН: Дело житейское – я бы сказал так.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Понятно. Хорошо. Еще одно житейское дело, которое, надо сказать, меня впечатлило (эта история). Вот смотрите, только за последних 2 месяца с учета снялось 208 тысяч индивидуальных предпринимателей. Как вы считаете, значимая цифра?
В.СУНГОРКИН: Да, очень. Очень. Ну, это совсем другая история...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Конечно, абсолютно.
В.СУНГОРКИН: ...нежели латание дыр после падения метеорита либо после наводнения. Я считаю, что... Мы – тоже предпринимательская структура. Я считаю, что климат предпринимательский, мягко говоря, не улучшается и вот то, что снялись люди с этого учета, это в значительной степени следствие достаточно серьезных процессов. Например, в этих цифрах есть те, кто просто продавал, допустим, газеты и журналы кто в электричках, кто в маленьких киосках, кто на лотках. Идет везде ужесточение, наведение так называемого порядка и в итоге такое ощущение у меня лично складывается, что все это в интересах крупного бизнеса.
Кстати, очень много в той же Москве закрывается всяких рынков выходного дня.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ой, ужасно.
В.СУНГОРКИН: Вот, у нас прямо под редакцией есть рынок выходного дня. Он нам очень нравится: там реальные приезжают люди из Липецка, Тамбова, Белгорода.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вкусные овощи, нормальные соленья.
В.СУНГОРКИН: Да-да-да. Белорусы приезжают, все вкусно. Я сам всегда так прохожу (он по пятницам-субботам) и покупаю что-то себе.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Кому выгодно? Зачем?
В.СУНГОРКИН: Ну, несколько версий. Первая, это сама бюрократическая машина – она такая, поедающая саму себя. Мы разбирались, кстати, с этим делом, кому выгодно и зачем. Ну, якобы, часть товара уйдет в крупные сети, в «Перекрестки», в «Седьмой континент», прочее-прочее-прочее. И якобы у них увеличится оборот и, якобы, они лоббируют. Это, как сейчас принято говорить, мое оценочное суждение, чтобы нас, меня как минимум не засудили. Ну вот есть версия, что это в интересах крупных торговых сетей.
Вторая версия, что что-то там чиновникам не удается договориться об откатах, о взятках каких-то, ну, не могут договориться о цене. Чиновник требует много, а фермер говорит «Ну, нету у меня столько». И в итоге, ну, раз нету, значит, мы тебя закроем для убедительности тех, кто еще нам платит. Может быть, эти вещи.
Но то, что процесс идет совершенно нездоровый, это медицинский факт.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А тот факт, что параллельно говорится о всяческой и всевозможной поддержке малого и среднего бизнеса, это что? Гражданин соврамши?
В.СУНГОРКИН: Вы знаете, для меня для самого это загадка, потому что каждый год мы читаем бюджет, я как минимум читаю этот бюджет и там, действительно, там по линии Минэкономразвития стоит такая строка «На поддержку малого бизнеса» и там миллиарды. По линии Министерства сельского хозяйства «На поддержку производителей». Куда это все попадает? Ну, наверное, что-то куда-то попадает в правильные места. Но большинство, я думаю, расписывают изощренно, что-то методологическая помощь, может быть, идейно-пропагандистская помощь. Черт ее знает. Мне кажется, разворовывается значительная часть.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Светлана задает вопрос вам. Давайте я вам его задам, у вас будет минута обдумать его, целая минута. «Как вы поняли выступление Путина на расширенной коллегии ФСБ, начать борьбу по всему фронту с экстремистскими и радикальными элементами? Речь идет об ограничении экстремистам, экстремалам доступа к интернет сетям». Я напомню, что наш собеседник – главный редактор «Комсомольской правды» Владимир Сунгоркин, это «Особое мнение», мы продолжим буквально через небольшой отрезок времени.
РЕКЛАМА
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мы продолжаем разговор с Владимиром Сунгоркиным в эфире «Эха Москвы» и RTVi, это программа «Особое мнение». Итак, ограничить доступ экстремистов и экстремалов к сетям. Как вы относитесь к этой идее?
В.СУНГОРКИН: Ну, я пытаюсь понять технологию реализации этой идеи сразу же, да? Видимо, должны сидеть специальные люди в больших количествах, отслеживать сайты, группы в социальных сетях. Ну, что-то делать надо, потому что много закононепослушного в интернете. Как это делать? Ну, возможно, буквально отслеживать по адресам, закрывать, выносить предупреждения. Ну, по-моему, такая, достаточно рутинная работа.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Владимир Николаевич, а вот с вашей точки зрения, все-таки, волка журналистики, четвертой ветви власти, 3 основных признака экстремизма? Вот, на ваш взгляд?
В.СУНГОРКИН: Ну, это прямо как на экзамене, 3 основных признака экстремизма. Ну, попытаюсь сходу сформулировать. Первый, это призывы к насильственному свержению власти, к насильственному, незаконному, неконституционному. Второй, наверное, следующий этап – какие-то действия в этом направлении. Ну, мне кажется, двух этих уже хватит. Призывы и действия.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, можно ли истолковать в рамках нынешней законодательной системы те или иные действия, скажем так, с натяжкой на уши?
В.СУНГОРКИН: Ну да, переборчик есть, конечно. Перебор есть.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вот, я знаю, что «Комсомолка» очень любит Гарри Кимовича Каспарова. Вот, помните историю о том, как он укусил полицейского?
В.СУНГОРКИН: Ну, не знаю даже, как комментировать.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ведь, не кусал же.
В.СУНГОРКИН: Так в запале, может, и укусил его.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вы бы укусили?
В.СУНГОРКИН: Ну, не знаю. Вот, разозлишься где-то... Ну, не знаю, укусил бы, не укусил, но, наверное, мог кулаком махнуть. Это же... Я не знаю, это надо по ситуации смотреть, что там происходило. Хотя, конечно, экзотичная вещь. Почему именно укусил? Ну, я ж рядом не стоял, мне сложно реагировать, сложно говорить «Нет, не укусил» или «Да, укусил».
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну понятно. Так. Скажите, пожалуйста, как вы оцениваете историю с Олимпиадой?
В.СУНГОРКИН: В смысле?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, очередные новости, нужна, не нужна, будет, не будет, растратили, не растратили, разворовали, не разворовали?
В.СУНГОРКИН: Ну, часть разворовали, безусловно – без этого нельзя, да? Часть растратили неправильно, безусловно – без этого нельзя. Ну, то, что Олимпиада... Почему бы не провести? Я тут не так радикально настроен как некоторые ваши авторы, та же Юля Латынина. Ну, почему не провести? Я, вы знаете, я каждый год езжу в Красную Поляну, вот, каждый год. Где-нибудь в это же время, в конце февраля приезжаю, катаюсь на лыжах. Ну, по-моему, если погоду правильно посмотреть заранее, то вполне приятная трасса, приятные склоны.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вы – горнолыжник?
В.СУНГОРКИН: Да, я – горнолыжник. Я катаюсь там с удовольствием.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А где лучше, там или в Европе, например?
В.СУНГОРКИН: Ну, в Европе лучше по целому ряду причин. Во-первых, в Европе хороший лыжный район – это 100 км, 200 км, 300 км трасса. Здесь, я думаю, всех вместе соберем, километров 30, наверное, наберется трасс.
Ну, там неплохо так развивается. Гостиница уже хорошая есть, трасса уже есть хорошая. Так что я так смотрю спокойно. Я думаю, многие будут ездить, на самом деле, когда они все эти трассы соединят.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: SMS-сообщение «За что вы так не любите оппозицию и любите власть?»
В.СУНГОРКИН: Ну, я бы не сказал, что прямо так не любим оппозицию, любим власть. Мы просто более так, спокойно относимся, не стараемся с утра до вечера радоваться власти или с утра до вечера гонять оппозицию. У меня нет номера, где бы оппозиция чего-нибудь там свое не произнесла, не исполнила и так далее, не была бы в авторах. Почему? Постоянно. Я сейчас к вам ехал, там у нас есть такой Володя Ворсобин на нашем радио «Комсомольская правда» защищал демократические идеалы и заодно США защищал, чего-то там.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А что, нельзя?
В.СУНГОРКИН: Нет, я просто к примеру говорю. Можно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Владимир Николаевич, а у вас есть демократические идеалы?
В.СУНГОРКИН: У меня – конечно. Я вполне себе...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Например?
В.СУНГОРКИН: Так, это опять уже как на экзамене. Например, мой идеал, да? (смеется)
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Конечно. А чего вы смеетесь?
В.СУНГОРКИН: А какие бывают идеалы демократические? Какие?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну как? Либерте, эгалите, фратерните, например. Или, там, «Соблюдайте вашу Конституцию» - тоже идеал, правда?
В.СУНГОРКИН: Конечно, конечно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Так, ведь, не соблюдают же.
В.СУНГОРКИН: Подождите, я не глава Конституционного суда. Я с вами абсолютно согласен, я согласен.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну а вот скажите, пожалуйста. Вот, вы достаточно взволнованно говорили, например, о ситуации с предпринимателями, хотя, знаете как, согласно теории заговора, я вот думаю. Закрывают возможность продажи газеты в электричках, все это делается в интересах крупного бизнеса. То есть сидит где-то в своем кабинете Сунгоркин и думает: «Так, зачем мне нужны мелкие торговцы? Я лучше сам пойду, попродаю по-крупному». Так, что ли, это получается?
В.СУНГОРКИН: Нет. Речь идет не только о торговле газетами. Хотя, вы знаете, у нас буквально сегодня было совещание на эту тему, где были названы цифры. За год, в среднем, киоски сократились. Вот, вы назвали свою цифру, а количество розничных точек продаж газет и журналов сократилось, в среднем, на 20% примерно за год только. Это огромная цифра. Под разными поводами – архитектору не нравится, давайте осовременим, давайте вот здесь вот не старое, а новое, давайте вместе с автобусной остановкой, а вот здесь мешает народу и так далее. Ну, в итоге на 20% грохнули. Ну, я же говорю не о том, что крупные какие-то только газеты. Мы еще сказали с вами про рынки, да? Просто чтобы крупные сети магазинов, супермаркеты продавали больше. Хорошая задача.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А, вон оно как?
В.СУНГОРКИН: Конечно. У нас сети магазинов – достаточно монополизированный вид торговли. У нас есть сети, которые там по 40, по 50, по 100 магазинов имеют (крупных).
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы знаете, а вот еще такой вопрос. Вот сегодняшняя новость, печальная новость о том, что в США очередной погиб усыновленный ребенок, причем произошло это даже не вчера. У меня периодически складывается ощущение какой-то кампании. У меня теория заговора, я болею? Как вы считаете?
В.СУНГОРКИН: Да нет. Есть какая-то... Вот, опять же, я вам как главный редактор скажу, есть какой-то такой феномен, что если вдруг мы написали, вы рассказали в эфире о, допустим, о 3-х подряд, даже о 2-х подряд каких-то случаях из одной серии, вдруг каким-то загадочным путем идет после этого, серия этих же случаев происходит. Потом все куда-то утихает.
Например, помните, когда парню-военнослужащему отрезали ноги там, дедовщина была и так далее? После этого шла волна месяца 3 подобных каких-то историй отовсюду. Потом куда-то утихло. Я не знаю причину этого феномена. То ли про целый ряд случаев просто умалчивают, пока они не вошли, ну, скажем так в кавычках, в моду или в тренд. Входят они в общественный интерес и про них начинают сообщать из разных уголков. Может быть, вот это феномен? Но он существует.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А скажите, пожалуйста, вот когда вы говорите о каких-то, с вашей точки зрения, негативных явлениях в нашей действительности, вот, вы как представитель 4-й власти видите ли за собой, на себе, на своих плечах задачу как-то с этим бороться? Или ваше дело ставить диагноз и все, а борются пусть другие люди?
В.СУНГОРКИН: Ну, что значит бороться и что значит 4-я власть? Я, во-первых, не ярый сторонник называть так пафосно СМИ «4-й властью». Хотя, ну, 4-я так 4-я. Второе, ну, что значит бороться? То, что мы про них пишем, это уже, наверное, разновидность борьбы за более гуманное, цивилизованное общество и так далее. Ну, наверное, так.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: С вашей точки зрения (вот это был вопрос, пришедший по интернету), нет ли у вас ощущения, что закон, связанный с гей-пропагандой только усиливает интерес?
В.СУНГОРКИН: Да вообще с этой гей-пропагандой какая-то тоже такая загадка. Действительно, сейчас... Опять я как человек, который постоянно смотрит, что в СМИ происходит. Сейчас эта тема занимает очень много места, мне кажется, неадекватно много места. И по сути это бурное обсуждение приводит вот к чему.
Были какие-то темы, которые традиционно табуированы, да? Вот, про них не надо говорить, их нету, это некие, ну, в данном случае некие пороки и так далее. Сейчас мы так много про это говорим, а не просто говорим, там, за, против и так далее, что мы получаем некую, ну, скажем так, легализацию, что ли, этого явления. И в итоге мы получаем пропаганду. В итоге.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, подождите. Легализация, не легализация. Как говорится, так природа захотела.
В.СУНГОРКИН: Не совсем так. Это длинный разговор и, наверное, это надо специально садить сюда специалистов, которые излагают те или иные теории. Но пока эта вещь табуирована, пока про нее не говорят, многие и не проживут свою жизнь, не зная, что природа так захотела. Им просто в голову не придет, что природа так захотела. Или с собой поборются, чтобы она так не хотела в его конкретном случае. А когда об этом везде говорится, да еще идет там легализация браков, то-сё, перечисление выдающихся геев, гей-парады, тогда мы получим, ну, скажем так, не 3%, а 7% почему-то участников этого природного явления.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Почему-то один из наших слушателей Дмитрий интересуется, что там у вас с американской визой? Проясните ситуацию.
В.СУНГОРКИН: Ой, да это же была дурацкая история, в которой и «Эхо Москвы» в разборке поучаствовало. Это просто я получил фальшивое письмо из американского посольства в Москве, что по закону Магнитского мне приостановлено действие визы. Но через несколько часов, кстати, с активным участием «Эха Москвы» обнаружилось, что...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть мы не такие плохие? (смеется)
В.СУНГОРКИН: А я не говорю, что вы плохие. Я же к вам пришел.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Действительно.
В.СУНГОРКИН: Разобрались, что это фейк. Всё.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Кому выгодно?
В.СУНГОРКИН: Мне выгодно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да история вся эта кому выгодна?
В.СУНГОРКИН: И тоже мне выгодна, все равно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Тоже выгодна?
В.СУНГОРКИН: Во-первых, мы получили кучу эфиров, где объяснялись по этому поводу. Во-вторых, почему я говорю «мне выгодно»? Я получил письмо от руководства Йеллоустоунского национального парка, от генерального директора, что они... А я там когда давал объяснения, я говорил «Вообще-то я в Йеллоустоун хотел поехать», хотя это так, для красного словца.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мол, приезжайте?
В.СУНГОРКИН: Они не просто «Приезжайте». Они узнали про эту историю, потому что это огласка была большая. Не просто «Приезжайте», а «Мы вам то-сё, пятое и двадцать пятое».
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы съездили, я надеюсь? Не упустили?
В.СУНГОРКИН: Да не, ну что вы? Он только летом работает.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да ну вас, ей-богу.
В.СУНГОРКИН: Нет, летом обязательно поеду. Так что: «Приезжайте, все будет хорошо». Я им, оказывается, рекламу большую сделал этим.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Андрей спрашивает: «Сейчас нужен думающий читатель или читатель светской хроники?»
В.СУНГОРКИН: Ну, мне лично нравится думающий читатель. Но читателей светской хроники гораздо больше, чем думающих. На одного думающего 10, наверное, тех, кому светская хроника ближе.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Алексей из Егорьевска информирует меня о том, что, якобы, «Комсомольской правде» выносили предупреждение за разжигание ненависти к геям. Это правда?
В.СУНГОРКИН: Нет, такого не было и близко. Нам выносили предупреждение несколько раз за эти последние годы, но нет, за это не было.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Болельщик футбольный или так себе?
В.СУНГОРКИН: Никак вообще. Вообще никак.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вот так вот. А я-то хотела вас спросить по поводу Объединенного футбольного чемпионата.
В.СУНГОРКИН: Ни бельмеса вообще.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А скажите, пожалуйста, правильно я понимаю, что вы сами как личность не типовой читатель газеты «Комсомольская правда»?
В.СУНГОРКИН: Ну, наверное, да.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И как вам с этим работается?
В.СУНГОРКИН: Легко.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я не принимаю у вас экзамен – я просто спрашиваю.
В.СУНГОРКИН: Нет-нет, легко. Просто мне интересно делать газету для определенного типа.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вот еще один наш слушатель Александр.
В.СУНГОРКИН: Я вообще «Ведомости» читаю и «Коммерсантъ» с большим интересом.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Понятно. Александр считает, что «Комсомольская правда» публикует очень много непечатных слов и спрашивает, что будет с «Комсомолкой» в случае принятия закона о непечатных словах в печатных СМИ?
В.СУНГОРКИН: Мы – люди законопослушные. В случае принятия закона мы его будем соблюдать. А насчет много или мало, мне сложно сказать. Мне кажется, нет этой проблемы сейчас. Ну, наверное, проскакивает где-то что-то.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Скажите, пожалуйста, вот с вашей точки зрения. Я возвращаюсь к истории с усыновленными и усыновляемыми детьми. Как вы считаете, будут, все-таки, обе страны искать какую-то возможность избежать конфликта или все это будет обостряться, на ваш взгляд?
В.СУНГОРКИН: Я думаю, это зависит от целого ряда внешнеполитических действий той и иной стороны. Мне проще сказать, что я бы очень хотел, чтобы они нашли какой-то компромисс и так, тихонько, низэнько, но, все-таки, если есть желающие усыновлять, да еще когда речь идет о больных детях, то, конечно, надо такую возможность давать американцам. Мне кажется, что надо осторожно-осторожно отработать назад. А что произойдет, я думаю, это зависит не только от нашей стороны, но и от того, насколько решительные там будут ребята, во всех смыслах решительные. У нас же много поводов, на самом деле, находиться в конфликте. Ну, количество этих поводов достаточно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, сколько лет уж находились. Я напомню, Владимир Сунгоркин, главный редактор «Комсомольской правды» в программе «Особое мнение». Мы продолжим через пару минут.
НОВОСТИ
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мы продолжаем «Особое мнение». В эфире «Эха Москвы» и телеканала RTVi Владимир Сунгоркин. Вот, как вы думаете, чем он сейчас занимается? Он читает вопросы, пришедшие по интернету. Сказать, что плачет, не могу, но...
В.СУНГОРКИН: Но озабочен.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: ...рефлексирует. Говорит «А вы тоже радиотаблоид». Ну-ка давайте признаки таблоида. Я у вас раз сегодня принимаю экзамен, так...
В.СУНГОРКИН: (смеется) Ой, господи, что пишут.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Нет, давайте вы со мной, а не с ними.
В.СУНГОРКИН: А, да-да-да.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Это я вам потом отдам на память.
В.СУНГОРКИН: Хорошо.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Почему мы – таблоид?
В.СУНГОРКИН: Ну, просто когда идет такая вот даже, я бы сказал, не дискуссия, а свара «А вот вы – таблоид»... Ну, таблоид – изначально шел просто формат, да? Ну, сейчас даже газета «Ведомости» сверхкачественная перешла на таблоидный формат.
Второе, это некое внимание ко всякому криминалу. Ну, вот сейчас у вас в новостях 2 криминальных сюжета прозвучало в течение 3-х минут. Куда деваться-то? Ну, страна такая. Криминала у нас очень много – как про это не писать?
А что третье, почему таблоид. Обычно говорят «Потому что вы голых девок печатаете».
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А зачем вы голых девок печатаете?
В.СУНГОРКИН: А мы их не печатаем.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не печатаете?
В.СУНГОРКИН: Ну, иногда в купальнике красивая. Но опять, вот понимаете, все же живут какими-то клише. А начинаешь спрашивать «Ты газету-то видел?» - «Нет, я не видел, но мне умные люди сказали».
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну да, конечно. Это очень удобно.
В.СУНГОРКИН: «Я ее уже 20 лет не читаю, потому что...» Ну и пошло-поехало. Ради бога. Имеют право, кстати.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, с одной стороны, конечно, удобно. Но, вот, с другой стороны, однажды мы дискутировали в студии «Эха Москвы», кстати, по поводу того, что если есть там, условно, 5 криминальных новостей, желательно, чтобы прозвучало только 3. Вы считаете, что это справедливо?
В.СУНГОРКИН: Ну, конечно, как минимум это будет, страшно сказать, монотонно. У нас же не полицейская сводка. Наверное, надо писать или сообщать людям о том, что имеет какой-то резонанс, а не просто полицейскую сводку зачитывать.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Петербургская история о том, что оппозиция вывесила большой-большой плакат с указанием на Заксобрание Петербургское «Неработающий орган». Скажите, пожалуйста, с вашей точки зрения, вообще на сегодняшний день активность недовольных растет или падает?
В.СУНГОРКИН: Я не думаю, что она растет. Может быть, в латентном таком виде растет.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Это что значит «латентном виде»?
В.СУНГОРКИН: В скрытом. И в непроявляемом пока.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть человек сидит у себя на кухне и говорит «Какие мерзавцы»?
В.СУНГОРКИН: «Какие мерзавцы». Не просто «Какие мерзавцы», говорит «Какие мерзавцы!» Но тут же несколько факторов. Она и не растет, и не спадает. Я бы сказал, что сейчас период, возможно, связан даже с сезонностью какой-то, что сейчас период, подмерзла она – не растет, но и не падает.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но вы знаете, ведь, насколько мне известно, Совет по правам человека уже обратился к российским властям с предложением, например, отпустить так называемых узников Болотной. То есть, вроде как, что-то в обществе-то двигается, шевелится. Вот, вы как считаете, отпустить их надо или тащить и не пущать, и пусть сидят?
В.СУНГОРКИН: Ну, я бы в любом случае исходили из гипотезы, что, вот, нельзя сказать, что всех отпустить или всем сидеть. Ну, я не очень в теме, но, наверное, среди тех, кто оказался за решеткой, скажем так, в СИЗО или где они, наверное, так вот, чисто интуитивно, наверное, половину можно освободить, а с половиной разбираться. Но в любом случае нехорошо, что с этой историей тянут так долго. Там, по-моему, не по всем приговоры вынесены. Ну, не стоит так тянуть.
У нас какая-то вообще система вот эта следственная, она как-то так устроена, что очень неторопливая. Вот, они любое... Мы это знаем не просто по отношению к Болотной, а в принципе. Любое пустяковое дело тянется годами, в том числе мы по себе знаем, по своей газете. Ну, годами чего-то они там исследуют, изучают...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: У вас сейчас есть в активе судебные процессы?
В.СУНГОРКИН: Да, у нас их всегда штук по 20. Но вот если говорить о самых затянувшихся, вот, про абсурдность этой системы я вам простой пример. То есть, может, дело не только в ненависти к оппозиции. Вот, у нас простая история, девочка фотографировала Валерия Меладзе, стояла и фотографировала. Не где-то там в кустах, а он выходил с какого-то дня рождения или со свадьбы. В центре Москвы выходил из какого-то пафосного... Та самая светская хроника. Она его сфотографировала. Он вышел, она его сфотографировала. Он был не в настроении. Что он делает? Он бежит за этой девочкой, вот так прямо бежит бегом, все это снимает на видео бесчисленная пресса. Он бежит, ловит ее на проезжей части асфальта и она падает, он над ней наклоняется, дальше, знаете, ну, очевидная история – она там обдирает коленки и так далее. 2 года занимаются с этой историей. Знаете, уже в каком направлении? Что все это – клевета (то, что мы написали), а Меладзе за ней бежал, знаете, зачем? Он увидел, что она зачем-то побежала, и он побежал ей помочь и остановить ее. И когда она упала, он наклонился над ней, чтобы помочь ей подняться, бежал метров 100. 2 года история тянется.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, Владимир Николаевич, самому же смешно.
В.СУНГОРКИН: Самому смешно. Дела не закрыты. Девочка ходит на допросы, теперь мы уже виноваты, потому что мы его уже оклеветали.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вы в чем виноваты?
В.СУНГОРКИН: Так мы же неправильно истолковали: он бежал туда, чтобы ей помочь, а когда она упала, он ее поднял. А мы это восприняли так, что он бежал, чтобы ей по башке дать, и отнять у нее фотоаппарат. Мы – клеветники. И 2 года идет история. Они сидят на допросах... Вот, вы говорите про Болотную. Вот по этой истории на допросах эта девочка сидит до часу ночи. То есть это вообще... Это стиль такой у нас. Дело открывают, потом закрывают, потом снова открывают и снова закрывают. На сегодня (прошло уже 2 года) дело снова открыто. Знаете, по чьему заявлению? По заявлению Меладзе.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Так. А он чего хочет теперь?
В.СУНГОРКИН: Как что? Он хочет реабилитации, он хочет, чтобы признали и наказали газету «Комсомольская правда» за то, что она его оклеветала.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вот скажите, пожалуйста.
В.СУНГОРКИН: Таких историй полно, кстати.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Историй-то таких полно, но, ведь, история о том, что люди более-менее известные пытаются не всегда легитимными способами охранять свое privacy, наверное, она тоже имеет право на существование. Как вы считаете, тут может быть какая-то золотая середина?
В.СУНГОРКИН: Да, конечно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Где она?
В.СУНГОРКИН: Ну как где? Быть вменяемой и поменьше врать. Когда человек бежит за девушкой, а потом рассказывает, что он ей хотел помочь... Причем, все это снято на видео – там видео потрясающее саморазоблачительное. Дело во вменяемости. Ну, не знаю, как еще объяснить? Таких историй очень много, когда люди теряют вменяемость.
Лепс только что (Григорий, менее популярный герой), только что на заседании в Думе сказал. Вот, у них шло в пятницу буквально заседание, он сказал там комиссии тоже по спасению этой privacy, он сказал «Я вообще уже готов к тому, чтобы переломать журналистам ноги, которые будут тут на меня слишком большое внимание». Ну, там примерно (я боюсь сказать, как точно). Но слушайте, но переломать ноги готовность, которую он выразил и обещание, все-таки, это уже невменяемое.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да, но, ведь, существуют там в тех же США, существуют решение судов...
В.СУНГОРКИН: Обычай ломать ноги, нет?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Нет, существуют решения судов, которые, например, запрещают тому или иному человеку подходить к вам, например, ближе, чем на 500 метров.
В.СУНГОРКИН: Ну, на самом деле, тема юридически очень хорошо изучена и в Европе, и в Евросоюзе. Мы больше ориентируемся на европейское законодательство. Там говорится, что если публичное лицо находится в публичном месте – не в спальне, не в закрытом купе поезда, не где-то в своей privacy – если он находится в публичном месте (я вспоминаю, например, случай с Меладзе, да?), то, извините, так получилось: мы вас можем фотографировать. Вы – популярный певец.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, в общем, да. «Не кажется ли вам, что попса распоясалась?» - спрашивает Евгений.
В.СУНГОРКИН: Она, знаете, там вот какой процесс идет. Она не сама даже распоясалась. У нас в последние годы есть такое большое увлечение юридическими науками. И понаплодилось много юридических организаций, юридических контор, которые подбивают, мне кажется (да не кажется, точно знаю), подбивают эту всю попсу «Давайте судиться с журналистами. Мы на этом заработаем, мы их проучим, мы прославимся». Вот этот процесс. Люди поп-культуры сегодня – очень сильно манипулируемые адвокатами, юристами. Кстати, то, через что прошла Америка в свое время. И сейчас еще она.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не любите вы Америку. Ой, не любите. Только Йеллоустоунский парк любите.
В.СУНГОРКИН: Нет-нет-нет, нет-нет, подождите. В отличие от вас мы еще в Америке и судились, и тоже очень долго, муторно, года 3. Ну, это правда, что страна юридически такая, очень крючкотворная. Очень. Там это очень любят. Ну, это не открытие, это давняя традиция.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Возвращаюсь. Вот, вы рассказывали про это 2 года тянущееся дело и говорили немножечко о делах Болотной. Скажите, пожалуйста, если б ваша воля, я не знаю, 3-х человек освободить и 3-х человек, наоборот, арестовать, своих фигурантов можете назвать под амнистию и под посадку?
В.СУНГОРКИН: Ну, вы преувеличиваете мои познания в развитии событий на Болотной. Но...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я не про Болотную – я вообще говорю про современную российскую действительность.
В.СУНГОРКИН: А, кого бы нам арестовать с вами сейчас, да?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не, вам. Я буду адвокатом.
В.СУНГОРКИН: Кого бы мне арестовать?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И кого бы вам отпустить?
В.СУНГОРКИН: Нет, ну, я отказываюсь. Ну, я же не судья, не следователь. Ну как это? Я не беру на себя такую...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Никого арестовать не хотите. А освободить, милость проявить?
В.СУНГОРКИН: Ну, я бы милость проявил. Это легко. Я бы освободил Ходорковского вам на радость.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Так?
В.СУНГОРКИН: Вот, столько уже сидит. Не такой он великий злодей, уникальный, если уж даже про злодейство говорить. Обидно, что он один сидит уже столько лет. Я бы его освободил.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но он не один сидит.
В.СУНГОРКИН: Ну, Платона. Платон его зовут, да?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Пичугин сидит пожизненно.
В.СУНГОРКИН: Насчет Пичугина – не-не-не, насчет Пичугина – не знаю, это все к службе безопасности. Черт его знает, что там могло быть. Насчет него я молчу. Я бы освободил Ходорковского. Раз вы меня спрашиваете, кого освободить. Ну вот.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, хоть кого-то я из вас вытрясла. Спасибо.
В.СУНГОРКИН: Не-не-не. Ну, нет. Ну, я считаю, что он уже столько просидел, что при любом, по-любому надо освобождать. Некрасиво это, да.
Комментариев нет:
Отправить комментарий