Это фотография военных лет. Здесь группа солдат в полевой форме, среди них угадывается Юрий Шевчук. Юрий Шевчук подписал эту фотографию так: «Вглядитесь в эти лица. Это не 1918-й, не Сталинград в 1942-м. Это Грозный, январь 1995-го. Мало кто из пацанов дожил до нынешней «стабильности» и празднует сегодня 23 февраля. Восемнадцать лет прошло. Выросло новое поколение...
Ю. ШЕВЧУК: Многоточие. И что с ним будет, с этим новым поколением?.. Лично меня это заботит. Потому что этих ребят, пацанов 18-летних погибших, я их всё время помню. Я как-то бежал по Грозному, и вдруг бах, разрыв мины – и на меня падает 5-6 человек. И я лежу под ними в грязище, с гитарой и с камерой, я говорю – вы что, дышать нечем? Они говорят: «Лежи, не рыпайся. Ты жить должен». Никогда не забуду этих слов. «Ты должен о нас петь», – вот что они мне говорили.
К. ЛАРИНА: Вы с кем-то из них поддерживаете отношения?
Ю. ШЕВЧУК: Конечно.
К. ЛАРИНА: Какие-то друзья там появились?
Ю. ШЕВЧУК: Конечно. И я бы хотел сегодня тем, кто понимает этот праздник и кто принимает его – а таких немало, мои друзья уже вчера начали бухать, скажем по-простому… Комбат звонил, многие его знают, Игорек. Интересной судьбы человек. Он вел колонну по горам, колонна была обстреляна, там много народу погибло. Он падал с высоты, метров 20 пролетел вниз, и на него упал бензовоз, на него, на комбата. А комбат – это такая детина двухметрового роста. Вид у него страшный. Но как у людей со страшным видом очень нежная и человеческая душа у него, добряк. Мы его все любим, комбата. Вот комбата хочу поздравить. И он выжил, бензовоз не взорвался. Но череп у него титановый. Он сейчас служит под Москвой. Мы с ним вчера пообщались хорошо.
Я хотел бы поздравить Олега Никулина, афганца, моего большого друга, с которым я немало проехал горячих точек. Он, Женька и я, мы втроем проехали весь московский погранотряд в свое время в 90-х, когда ни один артист никуда не приезжал. А мы с ребятами с афганцами подумали: а почему бы не восстановить старую, былую традицию – не люди к артистам, а он к людям? И вот приезжаешь на далекую погранзаставу, 90-е годы, жрать нечего солдатам, командир думает только об этом – где еду достать. Варит иногда патроны, чтобы поменять их на еду. Я не знаю, кто кому больше дал во время этих концертов… И сколько было разговоров во время эти концертов о жизни, обо всем. Они мне больше подарили или я им?.. Может быть, это было взаимно. Этого никогда не забыть.
К. ЛАРИНА: А какие разговоры ведутся внутри войны? Какие-то высокопарные, пафосные? Что это, долг или работа?
Ю. ШЕВЧУК: Моя правда о войне, она скорее солдатская, чем генеральская. Я не отличался тем, что пел особенно по паркетным. Паркет не подметал. А вот солдатская правда, она очень простая, очень суровая. И не простая одновременно. Но вот это фронтовое братство, чувство локтя – за друга живот положить… Многие говорили мне так: «Родине служим. Больше некому». И вот когда ты видишь таких людей, без пафоса абсолютно, на этой безумной, кошмарной работе… Вот за что интеллигенция войска ругает – надо было не пойти туда воевать… Но для многие из них, это надо понимать, присяга – это свято.
К. ЛАРИНА: Но положили-то немало.
Ю. ШЕВЧУК: Да, положили немало. И эта правда, она очень серьезная. Конечно, к власти отношение, мягко скажу, литературно – негативное.
К. ЛАРИНА: Там, внутри, да?
Ю. ШЕВЧУК: Конечно.
К. ЛАРИНА: Хочу прочитать одну реплику, которая пришла к нам на сайт до начала программы, как раз к этой теме: «С уважением, Юрий! Я служил во внутренних войсках как раз в то самое время - 90-92 гг. Был рядом с «красной площадью» в колонне в 91 году, был в Степанакерте в 90-м. А теперь мой вопрос: «Я защитник Родины?»
Ю. ШЕВЧУК: Я считаю, что да. Все мы носим Родину в своем сердце. Я не буду сейчас здесь заниматься нравоучениями. Ненавижу это, особенно в последнее время. Все мы носим Родину в своем сердце. Очень тонкие, нежные чувства и не плакатные. Сколько я друзей знаю в горячих точках, они жизни свои клали именно из-за этого тончайшего, глубоко зарытого даже чувства, прикрывая его… Не цинизмом, нет. Циников я никогда не любил. Циники на войне сразу видны. Вы служили Родине как могли, и это важно. Все мы служим Родине как можем. Потом уже нас рассудят.
К. ЛАРИНА: 23 февраля, все-таки давайте вспомним об этом, что это день не русской армии, не российской армии, как бы мы его ни называли – День защитника Отечества, это все равно день Советской армии.
Ю. ШЕВЧУК: Это традиция уже. Ну, Красная армия, белая… Традиция. Ну 23-е. Ну было бы 15-е или 16-е, не всё ли равно. Это всего лишь цифры.
К. ЛАРИНА: Это не праздный вопрос. Сегодняшний день 23 февраля в том же Грозном, который мы сегодня вспоминаем, это день памяти и скорби, потому что это день депортации всего народа чеченского. Кстати, таких их республик у нас немало, это не только в Чечне.
Ю. ШЕВЧУК: Я просто прошу принять мои соболезнования, потому что я сам из семьи депортированных, мою семью тоже с Украины в 20-х годах в холодном вагоне вывезли под Красноярск, город Канск, лесоповал. И моего деда расстреляли. Т.е. наши семья хлебнула, и отцу всю его жизнь угробили товарищ Сталин и его подельники вертухаи. Я это глубоко понимаю, это по сердцу у меня тоже проходит и по наше семье. Этого нельзя забывать.
К. ЛАРИНА: Вопрос опять возникает – что с этой историей делать? Как это всё совместить в одной голове?
Ю. ШЕВЧУК: Очень легко что-то вскрыть, этот ящик Пандоры, как вот эту чеченскую кампанию. Несколько политиков с той и с другой стороны не поладили – и понеслась. А закрыть это, затушить – это, может быть, даже столетия. В том-то и сила зла, что всё это вскрывается мгновенно. Легче всего быть злым. А найти в себе силы и убедить себя в том, что добро есть, это очень сложно. Но это работа. Я всем предлагаю попробовать. Я тоже страшно злюсь часто и пытаюсь себя как-то вытаскивать к свету, как барон Мюнхгаузен из болота за волосы. И понять каждого. Понять. Я о любви не говорю, нам до нее далеко, но хотя бы понять каждого тоже важно.
Сейчас вот идет политическая драка. Читаешь Интернет – эти кроют тех матом, те этих. Понятно. Ты идешь по улицу, случайно толкнул прохожего. Думал о чем-то своем, не заметил. Вдруг прохожий сзади на тебя налетает с кулаками, начинает мочить. А ты чувствуешь себя уязвленным – ты же ничего не делал. Начинаешь его тоже избивать. А в драке-то ведь нет времени подумать. Жив, слава богу, победил, не победил…
К. ЛАРИНА: А вы часто в состояние бешенства приходите?
Ю. ШЕВЧУК: Бывает. Я вообще считаю, что нужно жить обнажено, тем более если ты пишешь. Мы говорили об этом. Не стоит этого бояться, и негатива тоже. Надо просто принимать, иначе ты ничего не напишешь. Ты будешь бронтозавром, рок-звездой такой, простите за выражение, дурацкой, будешь жить в башне из слоновой кости, выходить на сцену и купаться в лучах славы – типа я чувак, рок-н-ролл, круто. Надо вести себя по-мужски: внутри буря, а снаружи спокойняк.
К. ЛАРИНА: Тем не менее, эта агрессия, которую вы видите, она разлита по всей нашей стране, по всем вертикалям и горизонталям, что может ее остановить, что может эту энергию превратить в энергию положительную, со знаком плюс? Искусство? Уже вряд ли. Что может повлиять на человека?
Ю. ШЕВЧУК: Надо разбираться в этом каждому, в свое агрессии, в своем зле разбираться просто. Как наша постмодернистская литература в свое время разбиралась, скреблась до самого дна в этом зле. Последний из них, или крайний, Захар Прилепин. Ужасы это жизни нашей, этот кошмар хрущевок, бессмысленность существования и никаких перспектив, и отсюда насилие. А жили-то мы в сакральном обществе, и духовность у нас была коммунистическая, всё было по полкам: на одной полке господ, на другой – дьявол, здесь были плохие, здесь чужие. А потом случился, как Пелевин в свое время вспомнил строчку, когнитивный диссонанс.
И вот в это устаканившееся общество вдруг пришли какие-то новые идеи, которые принесли люди, которые стали вдруг выращивать свободную личность, никому не понятную. А свободная личность – это очень сложно и диковато для многих. А когнитивный диссонанс – это что такое? Устоявшиеся жизненные стереотипы у тебя, всё по полкам, всё нормально – и вдруг что-то новое, совершенно тебе неведомое. Если ты не готов к этому новому, оно тебя ужасно раздражает, и ты сразу говоришь: ты чего, умный, что ли, б**я? И даешь в бубен этому очкарику. Я извиняюсь за грубое слово, но оно уже литературное. Умный, что ли? Тебе что, больше всех надо? Это везде происходит, на всех уровнях.
А воспитывать в себе личность – для этого нужно время. А народ выживает, крутится. Начал с Черкизонов. А потом какой-нибудь Вася ночью приходит к своей барышне: «Маша, иди сюда». – «Ты где был, Вась?» Открывает сумку – а там миллион. «Ой, Вася, ты где ж миллион взял?» – «Стибрил, нормально. Дети зато будут счастливы, Машка». – «А нас не посодют?» – «Да все берут. Да чего там, миллион всего-то. Нормально».
К. ЛАРИНА: Давайте новости послушаем.
Ю. ШЕВЧУК: Давайте.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Возвращаемся в программу. Напомню, что сегодня у нас в студии Юрий Шевчук. Продолжают поступать телеграммы с благодарностями за всё, что вы делаете.
Ю. ШЕВЧУК: Спасибо, друзья.
К. ЛАРИНА: В том числе много телеграмм именно от боевых товарищей. «Привет и уважение от подводника атомного флота. 10 лет на Северном флоте. Тему капитана Колесникова с друзьями и сослуживцами не забываем. Нужны нам твои песни. Пиши и пой. Здоровья тебе и сыну. Капитал 2-го ранга в запасе Андрей».
Ю. ШЕВЧУК: Спасибо. Семь футов. Я пел на подлодках, на крейсерах. Мы в 90-е годы, когда в армии была совершенно безнадежная ситуация, когда она была не то что никому не нужна, но даже люди в погонах по улицам не ходили. Было такое.
К. ЛАРИНА: Солдаты просили сигареты и деньги на улице в ту пору, это ужасно.
Ю. ШЕВЧУК: Да. И мы ездили очень много. Просто общались, поддерживали ребят и говорили им, что они молодцы, служат родине – и слава богу. Пытались чем могли – сигареты, то, сё.
К. ЛАРИНА: «Спасибо за стихи про капитана Марковца».
Ю. ШЕВЧУК: Я хотел поздравить волгоградскую бригаду Рохлинскую, с которой я тоже встречался в этих тяжелых ситуациях. Я недавно был в Волгограде. Мы каждый мой приезд приезжаем и ночью после концерта приходим к этому памятнику, где очень много людей. Очень много имен и фамилий. Сотни, тысячи фамилий молодых мужиков. Думаешь о том, что они могли бы и детей нарожать. И там среди них слева, по-моему, пятая строчка – капитан Марковец, которого я в жизни не видел живым, но увидел мертвым у больнички в Грозном, видел, как оплакивают его друзья. Я подошел. Мне один боец снял с погон мертвого Марковца четыре капитанские звездочки.
К. ЛАРИНА: Потом из этого сделали провокацию.
Ю. ШЕВЧУК: Да это дураки, бог с ними. Просто говорит: «Юра, держи на память от нас». Я прочту.
Я не знал живого Марковца,
Я его увидел только мертвым
Возле президентского дворца
Перед грозным небом пулей стертым.
Я снимал на видео фасады
Обожженных лиц и душ бойцов.
Где? Какие отольют награды
Для уже ненужных храбрецов?
И с погон погибшего срывая звезды,
Будто злое небо с глаз,
Мне солдат их протянул, кивая:
«Вот, возьми, на память вам - от нас.
Не забудьте эту грязь - дорогу к смерти,
В унавоженной глуши.
У него две дочки...
Все же к Богу, видно, он отчаянно спешил».
У «Минутки», возле медсанбата,
Где по пояс рваные дома,
Видел я сгоревшего комбата,
И державу, полную дерьма.
Дома у меня на книжной полке,
Эти звезды до сих пор болят...
Капитана Марковца осколки,
Всех доставшихся сырой земле ребят...
Ту войну нам этой не поправить,
Пусть все перебили, что потом?
На госдаче мемуары править?
Или же остаться с Марковцом?
Ване волгоградскому, Паше, который до сих пор служит, Олегу. Я поздравляю их. Чека поздравляю, Чекулаева Игоря, моего большого друга, майора, который тоже прошел много хлебнул, Саяпина Вадима с Колей, Шамана с Леонидом поздравляю, из 6-го горного отдела. Из Новосибирска поздравляю Рената, врача-анестезиолога, сутками спасали раненых. Там было 6 медсестер. Когда там вырвалась одна бандитская группировка, а защиты не оказалось. В Грозном была такая история. И они, зажмурив глаза, просто стреляли в разные стороны. Но люди, которые пытались взять раненых, они ушли, вот эти боевики. Они спасли их. Потом я приехал в Новосибирск через год, и они все зареванные, 6 этих медсестер: «Юрий Юлианович, а нас тут б**дями называют, что мы на фронте трахались». Я говорю как есть, ребята. Такое свинство, такое подонство. И я им тогда сказал: «Вам всем подарит господь по любви». Они все вышли замуж, все нарожали, и всё слава богу.
К. ЛАРИНА: Юра, вы невероятно русский человек. А вот как ваши тексты, ваши слова воспринимаются в другой языковой среде? Я хочу немножко про Америку поговорить. Совсем ведь другая, абсолютно параллельная реальность. Они понимают, про что вы говорите, про что вы поете, про что вы пишете?
Ю. ШЕВЧУК: Мы в Лондоне давали иначе, в Нью-Йорке, в Финляндии. Просто мы раздаем книжки с переводами текстов. Т.е. мои друзья, которые в совершенстве знают разные языки…
К. ЛАРИНА: Вы не говорите по-английски?
Ю. ШЕВЧУК: Я говорю типа «mother fucker what problem», вот так, чтобы отъехали сразу афроамериканцы все на свете от русского человека, татарина. Кое-что знаем, конечно, отбиться могём. И там поэтические переводы. Сейчас у нас будет концерт в Германии – на немецкий переводят. Там помогают и аборигены этих стран, которые носители языка.
К. ЛАРИНА: А у вас есть друзья в Америке?
Ю. ШЕВЧУК: Я видел в Лондоне, в Хельсинки, в Нью-Йорке стоят явные местные – и мы там: «За тобой пришли…» А там барышня читает текст с изумленными бровями. Очень смешно. Но какая-то литература происходит. Мы там играем не часто.
К. ЛАРИНА: Но сейчас у вас огромный тур был в Америке.
Ю. ШЕВЧУК: 80 концертов дали. Хочется тоже по-российски доказать, что мы тоже ружья кирпичами не чистим, что у нас есть модернистская культура, не только балалайки, хоры и балет, который впереди планеты всей.
К. ЛАРИНА: С балетом у нас сейчас проблемы большие.
Ю. ШЕВЧУК: Что есть модернистское искусство, есть рок-музыка, есть какая-то дорога, которую мы пережили, есть история, есть свои герои, есть масса великолепных песен поэтических, текстов гениальных, стихов. Не буду перечислять, все знают. И так мы иногда показываем.
К. ЛАРИНА: Я смотрю, вас назвали в местной прессе «русским Ленноном». С Ленноном вас никогда не сравнивали в России. Высоцкий в первую очередь приходит. Для вас это лестное сравнение – Джон Леннон.
Ю. ШЕВЧУК: Достаточно лестное. У меня в детстве и было так – с одной стороны Высоцкий, а с другой стороны – Леннон. И всё это сложилось в моей душе спокойно. Я прочитал где-то в блогах: Шевчук – агент Госдепа.
К. ЛАРИНА: А как же?
Ю. ШЕВЧУК: Друзья мои, я просто хочу сказать, что Америка для меня – это не Госдеп, это Джими Хендрикс, это Игги Поп, это Джон Леннон, это культура, которой я увлечен и которая мне многое дала для понимания мира и этого времени, энергии, для дальнейшей моей работы. И это всё очень важно для меня.
К. ЛАРИНА: Вы можете объяснить, почему сегодня так культивируется ненависть именно к Америке в нашей стране?
Ю. ШЕВЧУК: А кого же еще ругать?
К. ЛАРИНА: Так привычнее.
Ю. ШЕВЧУК: Привычка такая сакральная. И американцы меня спрашивали об этом. Я им пытался объяснить. Я говорил: потому что мы не можем вам простить, что мы холодную войну проиграли, так что терпите.
К. ЛАРИНА: А вам приходилось в Америке отвечать на такие вопросы, объяснять какие-то действия российской власти сегодняшней? Наверняка же вас спрашивали?
Ю. ШЕВЧУК: Как правило, не очень меня спрашивают. Мне за границей предлагали выступать в каких-то политических сферах, я отказался. Не мое это. В России я могу всё говорить, а за границей меня как-то ломает ругать родину.
К. ЛАРИНА: Лучше на родине это делать.
Ю. ШЕВЧУК: Да.
К. ЛАРИНА: У нас в основном все наоборот делают.
Ю. ШЕВЧУК: А меня ломает это. Что-то кричать, рвать волосы на себе – помогите! Сами мы справимся. Нам надо самим в себе ковыряться, в душе своей, добро вытаскивать, человека из человека.
К. ЛАРИНА: Но вы же посвятили песню Ходорковскому и поприветствовали его семью и ребенка.
Ю. ШЕВЧУК: Да. Там Паша был, его сын. Свободу. Потому что его отец на нарах. Посвятил, и слава богу. Пора уже это прекращать. Это всё прошлое.
К. ЛАРИНА: Как прошлое, когда человек сидит?
Ю. ШЕВЧУК: Я их называю люди прошлого. Друзья мои, они пытаются будущего нас лишить. Они считают, что мы всё время должны жить между эпохами Сталина и Ивана Грозного и быть счастливы. Но эти полки пыльные уже, книжки эти моль поела уже, друзья мои. Это бесперспективно – всё время держаться за прошлое. Надо развернуться к будущему. А будущее опасно, будущего люди боятся. Как я говорю часто – у кремлевских нет никаких оперативных данных о будущем, на всякий случай откупают карманы, чтобы откупиться от будущего.
К. ЛАРИНА: Как тот миллион, который Вася принес.
Ю. ШЕВЧУК: От будущего Вася не откупится. Надо в эту сторону спокойно думать. В какой стране будут жить наши дети?
К. ЛАРИНА: Я хочу вас процитировать, строчку, которая меня удивила. Попрошу вас ее пояснить. В том же интервью Bloomberg вы говорите: «Мне нравится то, что происходит в нашей стране. У нас появилось целое новое поколение молодых людей, которые не считают личное обогащение целью своей жизни».
Ю. ШЕВЧУК: Конечно.
К. ЛАРИНА: Расскажите, что вам дает повод так думать?
Ю. ШЕВЧУК: После каждого концерта человек по сто, по двести, я разговариваю, общаюсь. У нас концерты по два с половиной часа. Кто был на них, тот знает, - мы работаем на износ, другого пути нет у нас. Но после этого еще общение. Отличная молодежь. Ее немного, конечно. Есть молодежь типа «Дом-2», а есть молодежь, которая задает вопросы и которая выращивает в себе личность. Личность. Не часть какого-то целого. Это очень сложный мир, состоящий из личности, и многие этого боятся тоже – из чиновников, из депутатов, потому что это люди-полки, с этими пыльными брошюрками из прошлого. Вот бегают они в Думе, что-то кричат, суетятся.
У меня даже зла нет никакого, у меня просто ироничный юморок. Может, я пару песен напишу. Как-то всё это уныло. И они всё время с бегающими глазами. Я не хочу обижать бизнес – как какие-то мелкие лавочники. И у них нет какой-то гуманитарной целостности в душе. Там ни провалов нет маргинальных, крутых, ни взлетов никаких, а какая-то серая хрень. И вот это по ночам Маше в уши: «Маша, я еще миллион принес». – «Вась, да хватит уже, посодят». – «Да не посодят, все берут. Дети зато будут счастливы, в Англии будут учиться. Нормально».
К. ЛАРИНА: Как тогда совместить чувство родины с этими подлостями, которые устраивает власть?
Ю. ШЕВЧУК: Надо с самого себя начинать. Я тут написал, примирить всех хотел: атеистам – земля пухом, верующим – царствие небесное, всем остальным – жизнь ни сном, ни духом.
К. ЛАРИНА: Хорошо.
Ю. ШЕВЧУК: Каждый на своей полке: одни в облаках, другие в ямах…
К. ЛАРИНА: А третьи на Майами.
Ю. ШЕВЧУК: А третьи – между небом и землей.
К. ЛАРИНА: Я обещала телефон. Давайте мы это сделаем.
Ю. ШЕВЧУК: А еще не всех поздравил.
К. ЛАРИНА: У вас целый список.
Ю. ШЕВЧУК: Летчиков-вертолетчиков.
К. ЛАРИНА: У нас такая «Полевая почта» сегодня.
Ю. ШЕВЧУК: Один раз, я помню, как раз на афганско-таджикской границе выпили мы с вертолетчиками. Вертолетчиками – это, конечно, целая национальность, такие оторванные ребята. Я помню героя России. Над горами летим, кто-то внизу стреляет, а он: «Нас не догонишь». На бреющем полетали мы. Они мне говорят: «Юрок, а хочешь над Афганом полетать? Ты был там?» Я говорю: «Нет еще». – «Ну полетели». И мы полетели, пересекли границу, это в 90-х годах, полетали над Афганистаном, зависли над каким-то кишлаком, там духи стали расчехлять «Шилки». Мы там плевали на них, показывали пальцы и вернулись обратно. И потом их всех посадили на губу. А мы с Олегом Никулиным ночью им водку проносили. Но ребята отличные просто. Вот это русский характер. Русская душа – бесшабашность, конечно. Но она такая теплая бывает, такая нежная. И пером не написать, не вырубить топором.
К. ЛАРИНА: А вы сами сидели за штурвалом в самолете, в вертолете?
Ю. ШЕВЧУК: Я на всех летающих штуках сидел. Даже ИЛ-76 крыльями махал.
К. ЛАРИНА: А со стерхами не летали?
Ю. ШЕВЧУК: Нет.
К. ЛАРИНА: Красиво было бы сделать такую альтернативную акцию.
Ю. ШЕВЧУК: Хотел еще вспомнить о Сергее Говорухине, о моем друге, который просто удивительный был человек, у которого так душа болела за русскую армию, даже вам не передать, насколько у него желваки играли. Зубы человек стер и сердце.
К. ЛАРИНА: Талантливый невероятно был человек.
Ю. ШЕВЧУК: Порвалось сердце. У него есть рассказ, очень жесткий рассказ, когда герой настоящий, ордена мужества парень, на какой-то операции потерял ноги. И вот его лечат долго, он уже с ума сходит. У него всё, жизнь кончена. И заходит он в больницу, в этот госпиталь. Подходит к лифту, чтобы подняться на перевязку, потому что по лестнице тяжело на костылях. А там санитар, морда такая сытая, здоровый такой. Он его отпихнул, и этот фронтовик-герой упал и встать не может. Вот эта ситуация, она повсеместная. Вот какая-то морда сытая, наглая… А как ее полюбить, эту морду-то? Как ее исправить?
К. ЛАРИНА: Не надо ее любить.
Ю. ШЕВЧУК: Вот и думаем, репу чешим.
К. ЛАРИНА: Давайте включу телефон. Люди стараются дозвониться – пообещали.
Ю. ШЕВЧУК: Давайте.
К. ЛАРИНА: Успеем принять несколько звонков. 8-495-363-36-59 – телефон прямого эфира. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ1: Здравствуйте.
Ю. ШЕВЧУК: Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ1: Юрий Юлианович, здравствуйте. Я так рад, что дозвонился. С праздником вас!
Ю. ШЕВЧУК: Вас также с праздником.
СЛУШАТЕЛЬ1: Я очень большой ваш поклонник. У меня маленький сын засыпает под песню «Свобода». Очень волнуюсь.
К. ЛАРИНА: Говорите уже что-нибудь.
Ю. ШЕВЧУК: Да уже всё сказано.
К. ЛАРИНА: Ничего спрашивать не будете?
СЛУШАТЕЛЬ1: С праздником вас. Я считаю вас единственным человеком из немногих.
Ю. ШЕВЧУК: Людей много у нас, хороших, замечательных. Просто эти люди скромнее, чем я. Таких людей очень много. Старик, держись. Людей на самом деле очень много. Мы сейчас проехали всю страну. На концертах такие мужики, такие глаза. Трезвые. Такие девчонки у них. И слушают, и оценивают. И умные глаза. Сколько умных глаз мы видели… Это уникальная страна. У нас всё впереди, друзья.
К. ЛАРИНА: Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ2: Мне 70 лет. Можно мне вас Юрочкой назвать?
Ю. ШЕВЧУК: Можно.
СЛУШАТЕЛЬ2: Видела вас в Переделкино на концерте. Действительно, идешь по улице, видишь работяг, они что-то делают, тянут какие-то провода. А когда идут, они так улыбаются, так смеются, думаешь – ни один олигарх, ни один член правительства никогда так откровенно не смеется. Поэтому душа у них всегда чиста, у работяг. И вот эти лица, они попадаются часто. Я только видела у работяг такие лица.
К. ЛАРИНА: Красивая история, но спорная. Но времени на спор нет.
Ю. ШЕВЧУК: Спорная. Но я хочу сказать, что красиво смеется тот, на ком греха нет, как у наших чиновников. Это же напрягает страшно. Страшно напрягает это – Вася в ухо, все эти миллионы в сумках. Это же напряг страшный. Люди же боятся, они улыбаться вообще не умеют, не то что смеяться. Это факт. И человек выбирает.
К. ЛАРИНА: Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ3: Здравствуйте. Меня зовут Наиль, я из Уфы.
Ю. ШЕВЧУК: О-о, земеля. Наиль, привет.
СЛУШАТЕЛЬ3: Юрий Юлианович, очень приятно слушать ваш эфир. Я ваш большой поклонник. Я звоню с одним пожеланием – чтобы вы почаще приезжали на одну из своих малых родин, к нам в Уфу. Мы вам очень ждем.
Ю. ШЕВЧУК: Спасибо большое. Мы в этом году надеемся сделать в Уфе очень интересный концерт.
К. ЛАРИНА: Народ растерян от любви, поэтому вопросов не в состоянии задавать. Но всё равно приятно, спасибо вам за звонки.
Ю. ШЕВЧУК: Я хочу еще Мишку Мурусанова поздравить, моего друга большого, афганца, который никогда при мне не надевал ордена. Боевой парень. Настолько скромный человек. У них был случай – он единственный выживший после падения вертолета в горах. Лежал в луже керосина, она почему-то не загорелась – выжил. С тех пор не летает ни на чем. Мишку хотел поздравить. Очень скромный парень, замечательный.
К. ЛАРИНА: Прочесть вы еще хотели. Вы отложили стихотворение или песню, хотели прочесть в конце.
Ю. ШЕВЧУК: Это новая песня. Я сижу над музыкой, вышел текст. Я специально не готовился, но ладно.
Танцует солнце в прикиде Евы,
Ты вспышка справа, ты выстрел слева.
Я не успел сбежать, я ранен,
Твоим пространством заэкранен,
Любовью светлой, весной венчальной
Чрезвычайно чрезвычайный.
Твой поцелуй сквозь дым и грохот.
Не так уж скверно всё, не так уж плохо.
Висит дыханье, лежит мужчина.
На теле смятом Спит сигарета.
В каком объеме живет причина
Границы света почали нашей,
Весны венчальной чрезвычайно чрезвычайный.
Всё в жизни правда, всё в жизни верно.
Не так уж плохо всё, не так уж скверно.
Жизнь продолжаться будет долго,
Пока не пересохнет Волга,
Пока еще нам что-то снится,
Пока не ищут смысла в крыльях птицы,
Пока не съедет лево вправо,
Экраны не съедят державу,
Что в темной спальне считают вздохи.
Не так уж скверно всё, не так уж плохо.
К. ЛАРИНА: Прекрасно.
Ю. ШЕВЧУК: Всех с праздником и да здравствует весна.
К. ЛАРИНА: А я скажу, что Юру завтра можно будет увидеть на концерте в Москве.
Ю. ШЕВЧУК: Да, мы играем. Поэтому я здесь, в эфире. Завтра «Чартова дюжина». Мы заслужили рок-н-ролльную медаль, будем завтра рубиться. Играем первыми, в 6 часов приходите.
К. ЛАРИНА: И про новый альбом тоже спрашивают, который сейчас в работе. Вот вам эксклюзив абсолютный человек прочел, это всё рукописный текст.
Ю. ШЕВЧУК: Я над ним еще работаю.
К. ЛАРИНА: К весне?
Ю. ШЕВЧУК: Как БГ правильно спел, в башке 500 песен и нечего петь. И хочется что-то новое, хочется достучаться, открыть какую-то правду. Я сейчас бился неделю на даче башкой об стены – ничего. Дай бог, я думаю, всё получится и на этот раз. Очень хочется что-то выдать совершенно другое. Хочется каких-то песен, кровно, пуповиной связанных с жизнью.
К. ЛАРИНА: Получится.
Ю. ШЕВЧУК: Дай бог.
К. ЛАРИНА: Такая невероятная любовь к вам. Невозможно на таком фоне не творить. Так что всё получится. Бейтесь.
Ю. ШЕВЧУК: Нет, я не тот.
Ю. ШЕВЧУК: Многоточие. И что с ним будет, с этим новым поколением?.. Лично меня это заботит. Потому что этих ребят, пацанов 18-летних погибших, я их всё время помню. Я как-то бежал по Грозному, и вдруг бах, разрыв мины – и на меня падает 5-6 человек. И я лежу под ними в грязище, с гитарой и с камерой, я говорю – вы что, дышать нечем? Они говорят: «Лежи, не рыпайся. Ты жить должен». Никогда не забуду этих слов. «Ты должен о нас петь», – вот что они мне говорили.
К. ЛАРИНА: Вы с кем-то из них поддерживаете отношения?
Ю. ШЕВЧУК: Конечно.
К. ЛАРИНА: Какие-то друзья там появились?
Ю. ШЕВЧУК: Конечно. И я бы хотел сегодня тем, кто понимает этот праздник и кто принимает его – а таких немало, мои друзья уже вчера начали бухать, скажем по-простому… Комбат звонил, многие его знают, Игорек. Интересной судьбы человек. Он вел колонну по горам, колонна была обстреляна, там много народу погибло. Он падал с высоты, метров 20 пролетел вниз, и на него упал бензовоз, на него, на комбата. А комбат – это такая детина двухметрового роста. Вид у него страшный. Но как у людей со страшным видом очень нежная и человеческая душа у него, добряк. Мы его все любим, комбата. Вот комбата хочу поздравить. И он выжил, бензовоз не взорвался. Но череп у него титановый. Он сейчас служит под Москвой. Мы с ним вчера пообщались хорошо.
Я хотел бы поздравить Олега Никулина, афганца, моего большого друга, с которым я немало проехал горячих точек. Он, Женька и я, мы втроем проехали весь московский погранотряд в свое время в 90-х, когда ни один артист никуда не приезжал. А мы с ребятами с афганцами подумали: а почему бы не восстановить старую, былую традицию – не люди к артистам, а он к людям? И вот приезжаешь на далекую погранзаставу, 90-е годы, жрать нечего солдатам, командир думает только об этом – где еду достать. Варит иногда патроны, чтобы поменять их на еду. Я не знаю, кто кому больше дал во время этих концертов… И сколько было разговоров во время эти концертов о жизни, обо всем. Они мне больше подарили или я им?.. Может быть, это было взаимно. Этого никогда не забыть.
К. ЛАРИНА: А какие разговоры ведутся внутри войны? Какие-то высокопарные, пафосные? Что это, долг или работа?
Ю. ШЕВЧУК: Моя правда о войне, она скорее солдатская, чем генеральская. Я не отличался тем, что пел особенно по паркетным. Паркет не подметал. А вот солдатская правда, она очень простая, очень суровая. И не простая одновременно. Но вот это фронтовое братство, чувство локтя – за друга живот положить… Многие говорили мне так: «Родине служим. Больше некому». И вот когда ты видишь таких людей, без пафоса абсолютно, на этой безумной, кошмарной работе… Вот за что интеллигенция войска ругает – надо было не пойти туда воевать… Но для многие из них, это надо понимать, присяга – это свято.
К. ЛАРИНА: Но положили-то немало.
Ю. ШЕВЧУК: Да, положили немало. И эта правда, она очень серьезная. Конечно, к власти отношение, мягко скажу, литературно – негативное.
К. ЛАРИНА: Там, внутри, да?
Ю. ШЕВЧУК: Конечно.
К. ЛАРИНА: Хочу прочитать одну реплику, которая пришла к нам на сайт до начала программы, как раз к этой теме: «С уважением, Юрий! Я служил во внутренних войсках как раз в то самое время - 90-92 гг. Был рядом с «красной площадью» в колонне в 91 году, был в Степанакерте в 90-м. А теперь мой вопрос: «Я защитник Родины?»
Ю. ШЕВЧУК: Я считаю, что да. Все мы носим Родину в своем сердце. Я не буду сейчас здесь заниматься нравоучениями. Ненавижу это, особенно в последнее время. Все мы носим Родину в своем сердце. Очень тонкие, нежные чувства и не плакатные. Сколько я друзей знаю в горячих точках, они жизни свои клали именно из-за этого тончайшего, глубоко зарытого даже чувства, прикрывая его… Не цинизмом, нет. Циников я никогда не любил. Циники на войне сразу видны. Вы служили Родине как могли, и это важно. Все мы служим Родине как можем. Потом уже нас рассудят.
К. ЛАРИНА: 23 февраля, все-таки давайте вспомним об этом, что это день не русской армии, не российской армии, как бы мы его ни называли – День защитника Отечества, это все равно день Советской армии.
Ю. ШЕВЧУК: Это традиция уже. Ну, Красная армия, белая… Традиция. Ну 23-е. Ну было бы 15-е или 16-е, не всё ли равно. Это всего лишь цифры.
К. ЛАРИНА: Это не праздный вопрос. Сегодняшний день 23 февраля в том же Грозном, который мы сегодня вспоминаем, это день памяти и скорби, потому что это день депортации всего народа чеченского. Кстати, таких их республик у нас немало, это не только в Чечне.
Ю. ШЕВЧУК: Я просто прошу принять мои соболезнования, потому что я сам из семьи депортированных, мою семью тоже с Украины в 20-х годах в холодном вагоне вывезли под Красноярск, город Канск, лесоповал. И моего деда расстреляли. Т.е. наши семья хлебнула, и отцу всю его жизнь угробили товарищ Сталин и его подельники вертухаи. Я это глубоко понимаю, это по сердцу у меня тоже проходит и по наше семье. Этого нельзя забывать.
К. ЛАРИНА: Вопрос опять возникает – что с этой историей делать? Как это всё совместить в одной голове?
Ю. ШЕВЧУК: Очень легко что-то вскрыть, этот ящик Пандоры, как вот эту чеченскую кампанию. Несколько политиков с той и с другой стороны не поладили – и понеслась. А закрыть это, затушить – это, может быть, даже столетия. В том-то и сила зла, что всё это вскрывается мгновенно. Легче всего быть злым. А найти в себе силы и убедить себя в том, что добро есть, это очень сложно. Но это работа. Я всем предлагаю попробовать. Я тоже страшно злюсь часто и пытаюсь себя как-то вытаскивать к свету, как барон Мюнхгаузен из болота за волосы. И понять каждого. Понять. Я о любви не говорю, нам до нее далеко, но хотя бы понять каждого тоже важно.
Сейчас вот идет политическая драка. Читаешь Интернет – эти кроют тех матом, те этих. Понятно. Ты идешь по улицу, случайно толкнул прохожего. Думал о чем-то своем, не заметил. Вдруг прохожий сзади на тебя налетает с кулаками, начинает мочить. А ты чувствуешь себя уязвленным – ты же ничего не делал. Начинаешь его тоже избивать. А в драке-то ведь нет времени подумать. Жив, слава богу, победил, не победил…
К. ЛАРИНА: А вы часто в состояние бешенства приходите?
Ю. ШЕВЧУК: Бывает. Я вообще считаю, что нужно жить обнажено, тем более если ты пишешь. Мы говорили об этом. Не стоит этого бояться, и негатива тоже. Надо просто принимать, иначе ты ничего не напишешь. Ты будешь бронтозавром, рок-звездой такой, простите за выражение, дурацкой, будешь жить в башне из слоновой кости, выходить на сцену и купаться в лучах славы – типа я чувак, рок-н-ролл, круто. Надо вести себя по-мужски: внутри буря, а снаружи спокойняк.
К. ЛАРИНА: Тем не менее, эта агрессия, которую вы видите, она разлита по всей нашей стране, по всем вертикалям и горизонталям, что может ее остановить, что может эту энергию превратить в энергию положительную, со знаком плюс? Искусство? Уже вряд ли. Что может повлиять на человека?
Ю. ШЕВЧУК: Надо разбираться в этом каждому, в свое агрессии, в своем зле разбираться просто. Как наша постмодернистская литература в свое время разбиралась, скреблась до самого дна в этом зле. Последний из них, или крайний, Захар Прилепин. Ужасы это жизни нашей, этот кошмар хрущевок, бессмысленность существования и никаких перспектив, и отсюда насилие. А жили-то мы в сакральном обществе, и духовность у нас была коммунистическая, всё было по полкам: на одной полке господ, на другой – дьявол, здесь были плохие, здесь чужие. А потом случился, как Пелевин в свое время вспомнил строчку, когнитивный диссонанс.
И вот в это устаканившееся общество вдруг пришли какие-то новые идеи, которые принесли люди, которые стали вдруг выращивать свободную личность, никому не понятную. А свободная личность – это очень сложно и диковато для многих. А когнитивный диссонанс – это что такое? Устоявшиеся жизненные стереотипы у тебя, всё по полкам, всё нормально – и вдруг что-то новое, совершенно тебе неведомое. Если ты не готов к этому новому, оно тебя ужасно раздражает, и ты сразу говоришь: ты чего, умный, что ли, б**я? И даешь в бубен этому очкарику. Я извиняюсь за грубое слово, но оно уже литературное. Умный, что ли? Тебе что, больше всех надо? Это везде происходит, на всех уровнях.
А воспитывать в себе личность – для этого нужно время. А народ выживает, крутится. Начал с Черкизонов. А потом какой-нибудь Вася ночью приходит к своей барышне: «Маша, иди сюда». – «Ты где был, Вась?» Открывает сумку – а там миллион. «Ой, Вася, ты где ж миллион взял?» – «Стибрил, нормально. Дети зато будут счастливы, Машка». – «А нас не посодют?» – «Да все берут. Да чего там, миллион всего-то. Нормально».
К. ЛАРИНА: Давайте новости послушаем.
Ю. ШЕВЧУК: Давайте.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Возвращаемся в программу. Напомню, что сегодня у нас в студии Юрий Шевчук. Продолжают поступать телеграммы с благодарностями за всё, что вы делаете.
Ю. ШЕВЧУК: Спасибо, друзья.
К. ЛАРИНА: В том числе много телеграмм именно от боевых товарищей. «Привет и уважение от подводника атомного флота. 10 лет на Северном флоте. Тему капитана Колесникова с друзьями и сослуживцами не забываем. Нужны нам твои песни. Пиши и пой. Здоровья тебе и сыну. Капитал 2-го ранга в запасе Андрей».
Ю. ШЕВЧУК: Спасибо. Семь футов. Я пел на подлодках, на крейсерах. Мы в 90-е годы, когда в армии была совершенно безнадежная ситуация, когда она была не то что никому не нужна, но даже люди в погонах по улицам не ходили. Было такое.
К. ЛАРИНА: Солдаты просили сигареты и деньги на улице в ту пору, это ужасно.
Ю. ШЕВЧУК: Да. И мы ездили очень много. Просто общались, поддерживали ребят и говорили им, что они молодцы, служат родине – и слава богу. Пытались чем могли – сигареты, то, сё.
К. ЛАРИНА: «Спасибо за стихи про капитана Марковца».
Ю. ШЕВЧУК: Я хотел поздравить волгоградскую бригаду Рохлинскую, с которой я тоже встречался в этих тяжелых ситуациях. Я недавно был в Волгограде. Мы каждый мой приезд приезжаем и ночью после концерта приходим к этому памятнику, где очень много людей. Очень много имен и фамилий. Сотни, тысячи фамилий молодых мужиков. Думаешь о том, что они могли бы и детей нарожать. И там среди них слева, по-моему, пятая строчка – капитан Марковец, которого я в жизни не видел живым, но увидел мертвым у больнички в Грозном, видел, как оплакивают его друзья. Я подошел. Мне один боец снял с погон мертвого Марковца четыре капитанские звездочки.
К. ЛАРИНА: Потом из этого сделали провокацию.
Ю. ШЕВЧУК: Да это дураки, бог с ними. Просто говорит: «Юра, держи на память от нас». Я прочту.
Я не знал живого Марковца,
Я его увидел только мертвым
Возле президентского дворца
Перед грозным небом пулей стертым.
Я снимал на видео фасады
Обожженных лиц и душ бойцов.
Где? Какие отольют награды
Для уже ненужных храбрецов?
И с погон погибшего срывая звезды,
Будто злое небо с глаз,
Мне солдат их протянул, кивая:
«Вот, возьми, на память вам - от нас.
Не забудьте эту грязь - дорогу к смерти,
В унавоженной глуши.
У него две дочки...
Все же к Богу, видно, он отчаянно спешил».
У «Минутки», возле медсанбата,
Где по пояс рваные дома,
Видел я сгоревшего комбата,
И державу, полную дерьма.
Дома у меня на книжной полке,
Эти звезды до сих пор болят...
Капитана Марковца осколки,
Всех доставшихся сырой земле ребят...
Ту войну нам этой не поправить,
Пусть все перебили, что потом?
На госдаче мемуары править?
Или же остаться с Марковцом?
Ване волгоградскому, Паше, который до сих пор служит, Олегу. Я поздравляю их. Чека поздравляю, Чекулаева Игоря, моего большого друга, майора, который тоже прошел много хлебнул, Саяпина Вадима с Колей, Шамана с Леонидом поздравляю, из 6-го горного отдела. Из Новосибирска поздравляю Рената, врача-анестезиолога, сутками спасали раненых. Там было 6 медсестер. Когда там вырвалась одна бандитская группировка, а защиты не оказалось. В Грозном была такая история. И они, зажмурив глаза, просто стреляли в разные стороны. Но люди, которые пытались взять раненых, они ушли, вот эти боевики. Они спасли их. Потом я приехал в Новосибирск через год, и они все зареванные, 6 этих медсестер: «Юрий Юлианович, а нас тут б**дями называют, что мы на фронте трахались». Я говорю как есть, ребята. Такое свинство, такое подонство. И я им тогда сказал: «Вам всем подарит господь по любви». Они все вышли замуж, все нарожали, и всё слава богу.
К. ЛАРИНА: Юра, вы невероятно русский человек. А вот как ваши тексты, ваши слова воспринимаются в другой языковой среде? Я хочу немножко про Америку поговорить. Совсем ведь другая, абсолютно параллельная реальность. Они понимают, про что вы говорите, про что вы поете, про что вы пишете?
Ю. ШЕВЧУК: Мы в Лондоне давали иначе, в Нью-Йорке, в Финляндии. Просто мы раздаем книжки с переводами текстов. Т.е. мои друзья, которые в совершенстве знают разные языки…
К. ЛАРИНА: Вы не говорите по-английски?
Ю. ШЕВЧУК: Я говорю типа «mother fucker what problem», вот так, чтобы отъехали сразу афроамериканцы все на свете от русского человека, татарина. Кое-что знаем, конечно, отбиться могём. И там поэтические переводы. Сейчас у нас будет концерт в Германии – на немецкий переводят. Там помогают и аборигены этих стран, которые носители языка.
К. ЛАРИНА: А у вас есть друзья в Америке?
Ю. ШЕВЧУК: Я видел в Лондоне, в Хельсинки, в Нью-Йорке стоят явные местные – и мы там: «За тобой пришли…» А там барышня читает текст с изумленными бровями. Очень смешно. Но какая-то литература происходит. Мы там играем не часто.
К. ЛАРИНА: Но сейчас у вас огромный тур был в Америке.
Ю. ШЕВЧУК: 80 концертов дали. Хочется тоже по-российски доказать, что мы тоже ружья кирпичами не чистим, что у нас есть модернистская культура, не только балалайки, хоры и балет, который впереди планеты всей.
К. ЛАРИНА: С балетом у нас сейчас проблемы большие.
Ю. ШЕВЧУК: Что есть модернистское искусство, есть рок-музыка, есть какая-то дорога, которую мы пережили, есть история, есть свои герои, есть масса великолепных песен поэтических, текстов гениальных, стихов. Не буду перечислять, все знают. И так мы иногда показываем.
К. ЛАРИНА: Я смотрю, вас назвали в местной прессе «русским Ленноном». С Ленноном вас никогда не сравнивали в России. Высоцкий в первую очередь приходит. Для вас это лестное сравнение – Джон Леннон.
Ю. ШЕВЧУК: Достаточно лестное. У меня в детстве и было так – с одной стороны Высоцкий, а с другой стороны – Леннон. И всё это сложилось в моей душе спокойно. Я прочитал где-то в блогах: Шевчук – агент Госдепа.
К. ЛАРИНА: А как же?
Ю. ШЕВЧУК: Друзья мои, я просто хочу сказать, что Америка для меня – это не Госдеп, это Джими Хендрикс, это Игги Поп, это Джон Леннон, это культура, которой я увлечен и которая мне многое дала для понимания мира и этого времени, энергии, для дальнейшей моей работы. И это всё очень важно для меня.
К. ЛАРИНА: Вы можете объяснить, почему сегодня так культивируется ненависть именно к Америке в нашей стране?
Ю. ШЕВЧУК: А кого же еще ругать?
К. ЛАРИНА: Так привычнее.
Ю. ШЕВЧУК: Привычка такая сакральная. И американцы меня спрашивали об этом. Я им пытался объяснить. Я говорил: потому что мы не можем вам простить, что мы холодную войну проиграли, так что терпите.
К. ЛАРИНА: А вам приходилось в Америке отвечать на такие вопросы, объяснять какие-то действия российской власти сегодняшней? Наверняка же вас спрашивали?
Ю. ШЕВЧУК: Как правило, не очень меня спрашивают. Мне за границей предлагали выступать в каких-то политических сферах, я отказался. Не мое это. В России я могу всё говорить, а за границей меня как-то ломает ругать родину.
К. ЛАРИНА: Лучше на родине это делать.
Ю. ШЕВЧУК: Да.
К. ЛАРИНА: У нас в основном все наоборот делают.
Ю. ШЕВЧУК: А меня ломает это. Что-то кричать, рвать волосы на себе – помогите! Сами мы справимся. Нам надо самим в себе ковыряться, в душе своей, добро вытаскивать, человека из человека.
К. ЛАРИНА: Но вы же посвятили песню Ходорковскому и поприветствовали его семью и ребенка.
Ю. ШЕВЧУК: Да. Там Паша был, его сын. Свободу. Потому что его отец на нарах. Посвятил, и слава богу. Пора уже это прекращать. Это всё прошлое.
К. ЛАРИНА: Как прошлое, когда человек сидит?
Ю. ШЕВЧУК: Я их называю люди прошлого. Друзья мои, они пытаются будущего нас лишить. Они считают, что мы всё время должны жить между эпохами Сталина и Ивана Грозного и быть счастливы. Но эти полки пыльные уже, книжки эти моль поела уже, друзья мои. Это бесперспективно – всё время держаться за прошлое. Надо развернуться к будущему. А будущее опасно, будущего люди боятся. Как я говорю часто – у кремлевских нет никаких оперативных данных о будущем, на всякий случай откупают карманы, чтобы откупиться от будущего.
К. ЛАРИНА: Как тот миллион, который Вася принес.
Ю. ШЕВЧУК: От будущего Вася не откупится. Надо в эту сторону спокойно думать. В какой стране будут жить наши дети?
К. ЛАРИНА: Я хочу вас процитировать, строчку, которая меня удивила. Попрошу вас ее пояснить. В том же интервью Bloomberg вы говорите: «Мне нравится то, что происходит в нашей стране. У нас появилось целое новое поколение молодых людей, которые не считают личное обогащение целью своей жизни».
Ю. ШЕВЧУК: Конечно.
К. ЛАРИНА: Расскажите, что вам дает повод так думать?
Ю. ШЕВЧУК: После каждого концерта человек по сто, по двести, я разговариваю, общаюсь. У нас концерты по два с половиной часа. Кто был на них, тот знает, - мы работаем на износ, другого пути нет у нас. Но после этого еще общение. Отличная молодежь. Ее немного, конечно. Есть молодежь типа «Дом-2», а есть молодежь, которая задает вопросы и которая выращивает в себе личность. Личность. Не часть какого-то целого. Это очень сложный мир, состоящий из личности, и многие этого боятся тоже – из чиновников, из депутатов, потому что это люди-полки, с этими пыльными брошюрками из прошлого. Вот бегают они в Думе, что-то кричат, суетятся.
У меня даже зла нет никакого, у меня просто ироничный юморок. Может, я пару песен напишу. Как-то всё это уныло. И они всё время с бегающими глазами. Я не хочу обижать бизнес – как какие-то мелкие лавочники. И у них нет какой-то гуманитарной целостности в душе. Там ни провалов нет маргинальных, крутых, ни взлетов никаких, а какая-то серая хрень. И вот это по ночам Маше в уши: «Маша, я еще миллион принес». – «Вась, да хватит уже, посодят». – «Да не посодят, все берут. Дети зато будут счастливы, в Англии будут учиться. Нормально».
К. ЛАРИНА: Как тогда совместить чувство родины с этими подлостями, которые устраивает власть?
Ю. ШЕВЧУК: Надо с самого себя начинать. Я тут написал, примирить всех хотел: атеистам – земля пухом, верующим – царствие небесное, всем остальным – жизнь ни сном, ни духом.
К. ЛАРИНА: Хорошо.
Ю. ШЕВЧУК: Каждый на своей полке: одни в облаках, другие в ямах…
К. ЛАРИНА: А третьи на Майами.
Ю. ШЕВЧУК: А третьи – между небом и землей.
К. ЛАРИНА: Я обещала телефон. Давайте мы это сделаем.
Ю. ШЕВЧУК: А еще не всех поздравил.
К. ЛАРИНА: У вас целый список.
Ю. ШЕВЧУК: Летчиков-вертолетчиков.
К. ЛАРИНА: У нас такая «Полевая почта» сегодня.
Ю. ШЕВЧУК: Один раз, я помню, как раз на афганско-таджикской границе выпили мы с вертолетчиками. Вертолетчиками – это, конечно, целая национальность, такие оторванные ребята. Я помню героя России. Над горами летим, кто-то внизу стреляет, а он: «Нас не догонишь». На бреющем полетали мы. Они мне говорят: «Юрок, а хочешь над Афганом полетать? Ты был там?» Я говорю: «Нет еще». – «Ну полетели». И мы полетели, пересекли границу, это в 90-х годах, полетали над Афганистаном, зависли над каким-то кишлаком, там духи стали расчехлять «Шилки». Мы там плевали на них, показывали пальцы и вернулись обратно. И потом их всех посадили на губу. А мы с Олегом Никулиным ночью им водку проносили. Но ребята отличные просто. Вот это русский характер. Русская душа – бесшабашность, конечно. Но она такая теплая бывает, такая нежная. И пером не написать, не вырубить топором.
К. ЛАРИНА: А вы сами сидели за штурвалом в самолете, в вертолете?
Ю. ШЕВЧУК: Я на всех летающих штуках сидел. Даже ИЛ-76 крыльями махал.
К. ЛАРИНА: А со стерхами не летали?
Ю. ШЕВЧУК: Нет.
К. ЛАРИНА: Красиво было бы сделать такую альтернативную акцию.
Ю. ШЕВЧУК: Хотел еще вспомнить о Сергее Говорухине, о моем друге, который просто удивительный был человек, у которого так душа болела за русскую армию, даже вам не передать, насколько у него желваки играли. Зубы человек стер и сердце.
К. ЛАРИНА: Талантливый невероятно был человек.
Ю. ШЕВЧУК: Порвалось сердце. У него есть рассказ, очень жесткий рассказ, когда герой настоящий, ордена мужества парень, на какой-то операции потерял ноги. И вот его лечат долго, он уже с ума сходит. У него всё, жизнь кончена. И заходит он в больницу, в этот госпиталь. Подходит к лифту, чтобы подняться на перевязку, потому что по лестнице тяжело на костылях. А там санитар, морда такая сытая, здоровый такой. Он его отпихнул, и этот фронтовик-герой упал и встать не может. Вот эта ситуация, она повсеместная. Вот какая-то морда сытая, наглая… А как ее полюбить, эту морду-то? Как ее исправить?
К. ЛАРИНА: Не надо ее любить.
Ю. ШЕВЧУК: Вот и думаем, репу чешим.
К. ЛАРИНА: Давайте включу телефон. Люди стараются дозвониться – пообещали.
Ю. ШЕВЧУК: Давайте.
К. ЛАРИНА: Успеем принять несколько звонков. 8-495-363-36-59 – телефон прямого эфира. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ1: Здравствуйте.
Ю. ШЕВЧУК: Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ1: Юрий Юлианович, здравствуйте. Я так рад, что дозвонился. С праздником вас!
Ю. ШЕВЧУК: Вас также с праздником.
СЛУШАТЕЛЬ1: Я очень большой ваш поклонник. У меня маленький сын засыпает под песню «Свобода». Очень волнуюсь.
К. ЛАРИНА: Говорите уже что-нибудь.
Ю. ШЕВЧУК: Да уже всё сказано.
К. ЛАРИНА: Ничего спрашивать не будете?
СЛУШАТЕЛЬ1: С праздником вас. Я считаю вас единственным человеком из немногих.
Ю. ШЕВЧУК: Людей много у нас, хороших, замечательных. Просто эти люди скромнее, чем я. Таких людей очень много. Старик, держись. Людей на самом деле очень много. Мы сейчас проехали всю страну. На концертах такие мужики, такие глаза. Трезвые. Такие девчонки у них. И слушают, и оценивают. И умные глаза. Сколько умных глаз мы видели… Это уникальная страна. У нас всё впереди, друзья.
К. ЛАРИНА: Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ2: Мне 70 лет. Можно мне вас Юрочкой назвать?
Ю. ШЕВЧУК: Можно.
СЛУШАТЕЛЬ2: Видела вас в Переделкино на концерте. Действительно, идешь по улице, видишь работяг, они что-то делают, тянут какие-то провода. А когда идут, они так улыбаются, так смеются, думаешь – ни один олигарх, ни один член правительства никогда так откровенно не смеется. Поэтому душа у них всегда чиста, у работяг. И вот эти лица, они попадаются часто. Я только видела у работяг такие лица.
К. ЛАРИНА: Красивая история, но спорная. Но времени на спор нет.
Ю. ШЕВЧУК: Спорная. Но я хочу сказать, что красиво смеется тот, на ком греха нет, как у наших чиновников. Это же напрягает страшно. Страшно напрягает это – Вася в ухо, все эти миллионы в сумках. Это же напряг страшный. Люди же боятся, они улыбаться вообще не умеют, не то что смеяться. Это факт. И человек выбирает.
К. ЛАРИНА: Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ3: Здравствуйте. Меня зовут Наиль, я из Уфы.
Ю. ШЕВЧУК: О-о, земеля. Наиль, привет.
СЛУШАТЕЛЬ3: Юрий Юлианович, очень приятно слушать ваш эфир. Я ваш большой поклонник. Я звоню с одним пожеланием – чтобы вы почаще приезжали на одну из своих малых родин, к нам в Уфу. Мы вам очень ждем.
Ю. ШЕВЧУК: Спасибо большое. Мы в этом году надеемся сделать в Уфе очень интересный концерт.
К. ЛАРИНА: Народ растерян от любви, поэтому вопросов не в состоянии задавать. Но всё равно приятно, спасибо вам за звонки.
Ю. ШЕВЧУК: Я хочу еще Мишку Мурусанова поздравить, моего друга большого, афганца, который никогда при мне не надевал ордена. Боевой парень. Настолько скромный человек. У них был случай – он единственный выживший после падения вертолета в горах. Лежал в луже керосина, она почему-то не загорелась – выжил. С тех пор не летает ни на чем. Мишку хотел поздравить. Очень скромный парень, замечательный.
К. ЛАРИНА: Прочесть вы еще хотели. Вы отложили стихотворение или песню, хотели прочесть в конце.
Ю. ШЕВЧУК: Это новая песня. Я сижу над музыкой, вышел текст. Я специально не готовился, но ладно.
Танцует солнце в прикиде Евы,
Ты вспышка справа, ты выстрел слева.
Я не успел сбежать, я ранен,
Твоим пространством заэкранен,
Любовью светлой, весной венчальной
Чрезвычайно чрезвычайный.
Твой поцелуй сквозь дым и грохот.
Не так уж скверно всё, не так уж плохо.
Висит дыханье, лежит мужчина.
На теле смятом Спит сигарета.
В каком объеме живет причина
Границы света почали нашей,
Весны венчальной чрезвычайно чрезвычайный.
Всё в жизни правда, всё в жизни верно.
Не так уж плохо всё, не так уж скверно.
Жизнь продолжаться будет долго,
Пока не пересохнет Волга,
Пока еще нам что-то снится,
Пока не ищут смысла в крыльях птицы,
Пока не съедет лево вправо,
Экраны не съедят державу,
Что в темной спальне считают вздохи.
Не так уж скверно всё, не так уж плохо.
К. ЛАРИНА: Прекрасно.
Ю. ШЕВЧУК: Всех с праздником и да здравствует весна.
К. ЛАРИНА: А я скажу, что Юру завтра можно будет увидеть на концерте в Москве.
Ю. ШЕВЧУК: Да, мы играем. Поэтому я здесь, в эфире. Завтра «Чартова дюжина». Мы заслужили рок-н-ролльную медаль, будем завтра рубиться. Играем первыми, в 6 часов приходите.
К. ЛАРИНА: И про новый альбом тоже спрашивают, который сейчас в работе. Вот вам эксклюзив абсолютный человек прочел, это всё рукописный текст.
Ю. ШЕВЧУК: Я над ним еще работаю.
К. ЛАРИНА: К весне?
Ю. ШЕВЧУК: Как БГ правильно спел, в башке 500 песен и нечего петь. И хочется что-то новое, хочется достучаться, открыть какую-то правду. Я сейчас бился неделю на даче башкой об стены – ничего. Дай бог, я думаю, всё получится и на этот раз. Очень хочется что-то выдать совершенно другое. Хочется каких-то песен, кровно, пуповиной связанных с жизнью.
К. ЛАРИНА: Получится.
Ю. ШЕВЧУК: Дай бог.
К. ЛАРИНА: Такая невероятная любовь к вам. Невозможно на таком фоне не творить. Так что всё получится. Бейтесь.
Ю. ШЕВЧУК: Нет, я не тот.
Комментариев нет:
Отправить комментарий