Ну, я за пределы семейного круга в новом году особенно не вырывался и, по-моему, ничего кроме каких-то новогодних телеэфиров, которые традиционно принято костерить на чем свет стоит, это, по-моему, такой важный жанр посленовогодних бесед, и вот этой бесконечной истории с Депардье, который каждый день подбрасывает дровишки в топку новостных агентств, по-моему, собственно, ничего и не произошло. Все, что, на самом деле, важно и о чем, наверное, имеет смысл разговаривать, все это тянется хвостом из прошлого года и непонятно, когда закончится. 

С.КОРЗУН: Ну вот 13-е января, массовая акция – это хвост из прошлого года? Ну да, отчасти. 

Ю.САПРЫКИН: Это, безусловно, хвост из прошлого года. причем сильно запоздавший хвост из прошлого года, потому что всем давно известно, что новогодние каникулы действуют на людей совершенно наркотически и гипнотически, и очень сложно вообще вспомнить, что было 2 недели назад, не говоря уж о том, чтобы пережить те же эмоции и вернуть себе ту же злость и решимость, которая была, казалось бы, в 20-х числах декабря. 

В прошлом году, кстати, во всей этой истории с протестными акциями это тоже сыграло свою роковую роль. Что уж говорить про сейчас. Это хвост, который сильно запоздал, и я подозреваю, что вот сейчас в оставшиеся дни нам всем надо будет как-то провести серьезную работу над собой, чтобы вновь проникнуться теми же чувствами, что мы испытывали к этому антисиротскому закону, той же степенью злости, чтобы выйти на улицу и выйти на площадь. И если уж мы заговорили об этой акции, мне кажется, что помимо всего прочего, ну, как бы, помимо того абсолютно благородного и чистого повода, который все это вызвал, на все это сразу наслаиваются какие-то неприятные входящие подробности типа вот этих 600 портретов, которые предполагается нести со словами «Позор» на лбу и потом где-то то ли складировать, то ли топтать. Я, честно говоря, я очень хорошо понимаю мотивы организаторов этой акции, потому что надо людям дать высказаться против этого антисиротского закона. Но я не могу преодолеть вот ту смесь смущения и ужаса, которые меня охватывают при мысли о том, что мы получим вот эту толпу, которая как на первомайской демонстрации с портретами членов Политбюро должна будет пройти сквозь центр Москвы. Совершенно не важно, что там у них будет на лбу написано и что с этими портретами будет делаться. Просто шествие с сотнями портретов депутатов Государственной Думы выглядит абсолютнейшей первомайской демонстрацией и ничего с этим не поделаешь. 

С.КОРЗУН: То есть вы не выбрали еще портрет, с которым пойдете? 

Ю.САПРЫКИН: Я не хочу идти ни с каким портретом, я хочу идти за детей. Я хочу, чтобы дети в России не плакали, я хочу, чтобы вот эта история, которая случилась в конце декабря, когда власть отомстила за список Магнитского таким изощренным способом, ну, дескать «А вот теперь наши дети не достанутся никому, они у нас будут болеть и у нас умрут за то, что вы запретили впускать людей, которые у нас украли 5 миллиардов рублей из бюджета». Так вот. Я не хочу, чтобы эта история превращалась в то ли ношение над головой портретов, то ли в топтание портретов каких-то второстепенных фигурантов этого конфликта, которые просто по звонку нажали на кнопки. Мне они совершенно не интересны, я не хочу нести их портреты над головой и видеть их не хочу. 

С.КОРЗУН: В таком случае важен ли маршрут акции, о котором опять много разговоров? А напомню о том, что декабрьская практически сорвалась. Ну, вот уже и Гайд-парк, 2 точки наметили: одна из них в парке Горького, вторая в Сокольниках, чуть подальше. Замечательные точки – приходите, кто хотите. И ограничения там вполне себе приличные – порядка 20 тысяч или столько, сколько эти площадки могут вместить. 

Ю.САПРЫКИН: Ну, с Гайд-парком, насколько я понимаю, это точки, которые не требуют согласования? 

С.КОРЗУН: Да, совершенно верно. 

Ю.САПРЫКИН: Здесь уже процесс согласования пошел, поэтому до чего-то, как мне кажется... 

С.КОРЗУН: Еще раз, насколько важен маршрут? Важно ближе к Кремлю? Либо важно, сколько народу пришло? 

Ю.САПРЫКИН: Мне кажется, что вот эта игра в перетягивание каната, которая началась 10 декабря прошлого года «А, вот, давайте Площадь Революции» - «Нет, давайте Болотную» - «А, вот, давайте Лубянку» - «Нет, возьмите Лужники», она сейчас абсолютно не важна. Это не продолжение какой-то серии протестных акций, в которой нужно доказать, чьи в лесу шишки и кто сильнее. Это совершенно отдельная от всего акция, вызванная конкретным, очень болезненным, очень неприятным поводом. Поэтому важно, чтобы как можно больше людей пришло. Где – ну, если это не Южное Бутово и не Люблино, и не Капотня, то, в общем, все равно. 

С.КОРЗУН: Юрий Сапрыкин, напомню, в программе «Особое мнение» на радио «Эхо Москвы», на телеканале RTVi. Вы с играми в Координационный совет особо не играли, насколько я помню. 

Ю.САПРЫКИН: Я был ведущим дебатов предвыборных. 

С.КОРЗУН: Это само собой, это журналистская профессия – тоже один из вопросов, который есть в голове. Не знаю, поговорим об этом или нет, о том, что журналисты очень активно в общественную жизнь уходят, а некоторые просто и напрямую в политике. Но сам КС – как бы, не участвовали, не баллотировались? 

Ю.САПРЫКИН: Ну, мне предлагали, как бы, и даже уговаривали. Но тут я четко для себя решил, что я туда не пойду. 

С.КОРЗУН: А давайте тогда почему? Давайте как раз этот вопрос и тронем. 

Ю.САПРЫКИН: Потому что это отдельная профессия. Потому что если ты пытаешься быть журналистом или продолжаешь работать журналистом, то нахождение в КС ввергает тебя в состояние серьезнейшего конфликта интересов. Ты, с одной стороны, узнаешь массу информации, которую в силу твоего профессионального долга тебе немедленно нужно обнародовать, а также составляешь мнение людей, которые сидят с тобой за одним столом, и это мнение не всегда лицеприятное. А с другой стороны, поскольку ты связан корпоративными узами, ты этой информацией не делишься и мнения этого не высказываешь. В итоге сам себе на роток накидываешь платок, сам себя начинаешь подвергать уже какой-то цензуре, чтобы, не дай бог, не разрушить хрупкое единство и не навредить общему делу. 

С.КОРЗУН: Но некоторые из тех, кто участвовал в этом процессе, вполне себе мнения высказывали, даже достаточно широко. Или это не журналисты? 

Ю.САПРЫКИН: Для политиков это нормально, как бы, бодаться друг с другом и доказывать, что я прав, а остальные не правы. Ну, как бы, для журналиста это просто вещь, которой нужно заниматься в ежедневном и ежесекундном режиме, как бы, поставлять новости или высказывать какие-то мнения. Как бы, я не хочу даже не то, чтобы... Я не хочу оказываться в ситуации, когда мне нужно выбирать, кто я в этот момент, я – журналист или я – член Координационного совета. Мне кажется, либо туда, либо сюда. 

С.КОРЗУН: Ну, по сегодняшнему объявлению Юрий Сапрыкин просто журналист. Я как-то упустил немножко тот момент. Вы перестали, что ли, быть шеф-редактором «Рамблер Афиша»? 

Ю.САПРЫКИН: Нет, я сейчас называюсь шеф-редактором компании «Афиша Рамблер», даже не называюсь, а являюсь, да. И... 

С.КОРЗУН: То есть почему-то из объявления это исчезло. Я стал смотреть. Повсюду обнаружил параллельно, что закрыли... Вы закрыли Лентопедию, между прочим, или нет? 

Ю.САПРЫКИН: Нет, Лентопедию закрыла Лента.ру, главный редактор Ленты.ру Галя Тимченко – это ее решение. Насколько я могу судить из разговоров с нею, вызвано это тем, что на поддержание Лентопедии требуется такое количество ресурсов... Ну, это же динамическая энциклопедия, она должна постоянно обновляться, пополняться, там должна собираться новая информация. 

С.КОРЗУН: Естественно. С хорошим цитатником, такое пособие начинающему журналисту типа меня было очень неплохое – можно было зайти туда и посмотреть, найти очень много любопытных высказываний. 

Ю.САПРЫКИН: Все, что там сейчас собрано, все останется. Просто она перестает обновляться с января 2013 года. 

С.КОРЗУН: И Википедия начала перетаскивать, потому что там лицензия какая-то вроде по открытому использованию, то, что было на этот момент, соответственно, открытый ресурс и любой может его использовать. Так я понимаю по авторским правам? 

Ю.САПРЫКИН: Да. Так вот ресурсов на ее поддержание уходит гораздо больше, чем она дает просмотров, кликов, цитат и так далее, и так далее, и так далее. 

С.КОРЗУН: То есть за Ленту не отвечаете за эту? 

Ю.САПРЫКИН: Нет, понимаете, я так получается, что ни за что не отвечаю. Я всем помогаю, советую и прихожу на помощь, но я, в общем, ни над кем не являюсь начальником сейчас. 

С.КОРЗУН: Замечательное журналистское положение и журналистская позиция получилась. Хорошо. Ну, давайте тогда сегодняшнее сообщение, одно из немногих, которое, может быть, будет иметь продолжение. На Ольгу Романову завели дело за оскорбление представителя власти – об этом она сама сегодня сообщила на своей странице в одной социальной сети. А причиной возбуждения стала публикация фотографии курящей сотрудницы полиции. Есть ли перспектива у этого дела? Сама Ольга говорит, что, в общем, хочет большого троллинга, поэтому отказалась давать объяснения по этому поводу, хочет открытого судебного процесса. 

Ю.САПРЫКИН: Я прочитал об этом, буквально выходя из машины перед эфиром, на экране мобильного. Первое, на что я обратил внимание, какая же красивая эта курящая сотрудница полиции, просто какая-то нереальная красотка. Где они только ее нашли? Это специально надо было постараться сфотографировать именно такую полицейскую. 

Я подозреваю, если отвлечься от восторгов по поводу сотрудницы полиции, я подозреваю, что все это очередной, если хотите, троллинг или очередная попытка просто потрепать нервы людям, которые, ну, слишком громко и слишком резко высказываются по поводу нынешних властей или по поводу состояния суда, или по поводу состояния правоохранительных органов. Я не верю в то, что у этого дела есть какие-то судебные перспективы, и даже в то, что оно дойдет до суда. И зная Ольгу Романову, я понимаю, что эта попытка потрепать нервы – она, в общем... Ну, люди, которые это задумали, они сделают себе только хуже, потому что нервы в итоге будут трепать им. Но, понимаете, но машина же работает, нужно сообщать начальству, что «работа проведена, дело заведено, вот смотрите, не зря свой хлеб едим, не зря зарплату получаем». Поэтому огромное количество усилий правоохранительных органов уходит на такую бессмысленную ерунду. 

А факт оскорбления заключается в том, что она ей сделала замечание, что та курит на людях или в чем там? 

С.КОРЗУН: Я не очень хорошо понял. Но, может быть, оскорбление тем, что... Не, во время исполнения служебных обязанностей вообще, строго говоря, полицейским запрещено курить и кое-какие другие действия совершать тоже вполне естественно, и это, вроде как, компрометирующая сотрудницу полиции фотография, насколько я понимаю. 

Ну, в этом году остаются несколько других уголовных дел, которые, вероятно, имеют бόльшую перспективу. Как думаете, Навального 3 дела там, может быть, дальше додавят в этом году? Либо будут держать вот так, на коротком поводке? 

Ю.САПРЫКИН: Я очень боялся, что к нему придут где-нибудь числа 28-29 декабря. Я боюсь сейчас сглазить, стучу 3 раза по дереву, но мне кажется, что если его не арестовали накануне праздников, то теперь этот чекистский крюк еще долго будет в этом же подвешенном состоянии находиться. Ему, конечно, портят жизнь и треплют нервы больше, чем всем остальным вместе взятым. Ну так и вес его, и влияние его на происходящие процессы тоже, наверное, больше, чем у остальных вместе взятых. Я очень надеюсь, что это все не перейдет рамки вот такого морального давления и мелкого информационного шантажа. 

С.КОРЗУН: На самом деле, думаете, у Алексея есть политическая перспектива? 

Ю.САПРЫКИН: Да, безусловно. 

С.КОРЗУН: Многие даже говорили о том, что весь Координационный совет оппозиции был затеян для того, чтобы отчасти короновать его лидером оппозиции. Официально, действительно, он был единственным, кто набрал больше половины голосов, надо сказать, да? На первом месте среди того голосования. Там, большое, не большое, можно спорить. 60 тысяч, 80 тысяч человек. В чем его сила и в чем слабость? Потому что очевидно, есть и то, и другое. 

Ю.САПРЫКИН: Сила его в первую очередь в новизне. Это качество – оно несколько теряется со временем. 

С.КОРЗУН: Это правда. 

Ю.САПРЫКИН: И сейчас уже степень свежести образа Навального совершенно не та, что год или полтора назад. Но тем не менее, на общем фоне оппозиционных сил Алексей по-прежнему выглядит крайне свежо и энергично. 

Сила его в обаянии, в энергии, в убедительности, в способности уговорить кого угодно и, в конце концов, в том, что он – один из немногих, кто умеет на простом и понятном всем языке раскладывать какие-то сложные политические истины. 

С.КОРЗУН: Если можно, 2 слова из (НЕРАЗБОРЧИВО), чтобы далеко не уходить. Мне он кажется не то, что необычным. Вот этот стебный, ироничный, с использованием огромного количества выражений, которые появились в последнее время, этот язык... Я понимаю, что он доступен, понятен и, наверное, приятен кое-кому из молодых, но он не язык универсального общения. Он даже кажется таким, заведомо издевательским изначально. 

Ю.САПРЫКИН: Это правда. Но с другой стороны, это создает тот самый желаемый драйв. И надо понимать, что аудитория, на которую работает Навальный в своем ЖЖ или в своем аккаунте в Вконтакте или в Twitter’е, это не аудитория канала «Россия», и он говорит с ней на том языке, который ее вполне себе цепляет и задевает. Пока у нас не было возможности экспериментально проверить, на каком языке будет говорить Навальный, если его запустить на канал «Россия». Это было бы крайне интересно узнать, ну, насколько он универсален, насколько он способен менять риторику и обращаться не к своему фан-клубу, а к каким-то более широким слоям. Я бы сказал, что на зимних митингах при том, что он, безусловно, был самым ярким, харизматичным оратором и породил некоторое количество мемов и фраз, вошедших в историю. Но даже там его манера не на всех работала и не всеми считывалась. 

С.КОРЗУН: Я просто к тому, что есть какие-то достаточно крупные события политические в этом году, в том числе и выборы, все они там к сентябрю у нас как-то сгруппировались решением Госдумы, да? В том числе и выборы губернатора Московской области из совсем крупных, в которых многие решают участвовать. Если его туда выдвинут, он будет ориентироваться... Вы думаете, он достаточно пластичен для того, чтобы работать на разную аудиторию по-разному? 

Ю.САПРЫКИН: Не знаю. 

С.КОРЗУН: Не знаете. 

Ю.САПРЫКИН: Не знаю. Большой вопрос. Я бы сказал, что для того, чтобы эти политические перспективы реализовались, нужно, чтобы он сам в какой-то момент взял и перетянул одеяло на себя. То есть они сейчас не реализовываются лишь потому, что в течение всего последнего года Навальный, на самом деле, выстраивает коалицию. То есть он очень осторожно себя ведет и очень деликатно пытается никоим образом не вызвать подозрений, что он хочет залезть на броневик и всеми командовать, и всех под себя подмять. Нет, он специально, как бы, отходит в сторону, отстраняется и пытается при этом как-то собрать вместе (не важно, в Координационном совете, в Оргкомитете, на площади или где-то) какой-то самый широкий спектр политических сил. Наверное, стратегически эта позиция дальновидна. В результате этого, в частности, оппозиция друг с другом не до конца переругалась. 

С.КОРЗУН: Хорошая оценка такая, да. Великий успех 2012 года – оппозиция не до конца переругалась. 

Ю.САПРЫКИН: Не передралась, не разбежалась в разные стороны, не пооткусывала друг другу головы. Но при этом есть, все-таки, ощущение, что если бы у оппозиции появился такой отчетливый лидер, который вел бы себя по-лидерски, то в тактическом смысле в перспективе прошлого года дела могли бы пойти немного по-другому. 

С.КОРЗУН: Ну вот смотрите, броневик-то в нашей истории присутствует всегда. И есть такое ощущение у многих, что броневик и сейчас нужен. И если его не займет, там, Н, П, то займет, там, Ю, Я, неизвестно кто другой. Есть вообще кто-то из тех, кто может влезть на этот броневик и сказать «За мной»? Не Удальцов же с фонтаном. Фонтан – наверное, недостаточно высокая площадка, все-таки, для того, чтобы пройти. 

Ю.САПРЫКИН: Изнутри Координационного совета другого человека я не вижу. Но он может появиться в любой момент откуда-то еще, откуда появился Навальный. 

С.КОРЗУН: Ну, у Навального, все-таки, своя история, связанная с вхождением миноритарным акционером сначала, да? Он занимался как адвокат какими-то... 

Ю.САПРЫКИН: Ну, он занимался много чем. Он занимался молодежным «Яблоком», движением «Народ», миноритарными всеми этими историями. Ну, мы же не знаем, кто из нынешних миноритарных акционеров или деятелей молодежных политических движений через 2 года вот так заматереет, что превратится в нового Навального. Откуда взялась?.. Ну, как к ней ни относись, но откуда-то взялась Ксения Собчак, да? Ну, как бы, год назад говорить о ней как о политике, ну, было бы, наверное, смешно и нелепо. А сейчас, как бы, политик довольно влиятельный. 

С.КОРЗУН: Ну, «Дом-2», все-таки, там был. Вы еще скажите, что Рома Жолудь с его миллионами просмотров на некоторых, может стать политическим... (смеется) 

Ю.САПРЫКИН: Про Рому Жолудя я ничего не знаю, слава богу. 

С.КОРЗУН: Я просто недавно столкнулся, обсуждали интернет-мемы прошлого года. Да, ну тоже достаточно ли миллиона или, там, 2, или 5 миллионов лайков для того, чтобы стать политиком? 

Ю.САПРЫКИН: Мой знакомый журналист Николай Кононов считает, что лидер будущего – это Павел Дуров, основатель Вконтакте, к примеру. Что это человек, которого просто судьба вынесет на политическую арену.

С.КОРЗУН: Тот, кто бумажными купюрами кидался из окна, да? 

Ю.САПРЫКИН: Ну, по молодости люди совершают много глупостей. Ну, а Ельцин падал с моста, допустим. Или, там, давал интервью в не совсем трезвом состоянии. Это еще ни о чем не говорит. 

Я к тому, что если создастся ситуация, если вот этот воображаемый броневик заведется и подъедет куда надо, то, наверняка, претенденты на это место найдутся. 

С.КОРЗУН: То есть не без этого? 

Ю.САПРЫКИН: Не оскудела земля русская талантами. 

С.КОРЗУН: Был бы броневик, претенденты на него найдутся. И хорошо бы это были люди, о которых мы имеем представление хоть какое-то. 

Ю.САПРЫКИН: Что касается прошлого года и что касается Навального, действительно, эта позиция сейчас не очень выигрышная, потому что тебе немедленно начнут мстить исподтишка свои и ты превращаешься в главную мишень со стороны чужих. Ну, как бы, даже сейчас при его осторожном поведении он имеет 3 уголовных дела. А что бы было при поведении неосторожном? 

С.КОРЗУН: Юрий Сапрыкин в программе «Особое мнение». Возвращаемся в студию минуты через 2-3. 

НОВОСТИ 

С.КОРЗУН: Напомню, сегодняшний гость программы «Особое мнение» - Юрий Сапрыкин. Давайте, во-первых, уточнение. Нам тут пишут, что под снимком она написала, а что, не пишут. Там, очевидно, не очень хорошее слово под этим снимком было, по которому, собственно, и можно, наверное, завести дело. Разберемся. Спасибо за уточнение. У меня просто с этого компьютера не открылась та страничка, которую вы прислали. Еще несколько сообщений сегодняшних в продолжение самой красивой новогодней истории с Жераром Депардье. 

Ю.САПРЫКИН: Да где же этому конец? 

С.КОРЗУН: Депардье не явился сегодня в парижский суд, где рассматривается дело о езде актера в пьяном виде. Франс-Пресс сообщает. В ноябре 2012-го, напоминают, он упал со своего мопеда, и тогда полиция обнаружила, что уровень алкоголя превышал норму в 3 раза. Ему грозит штраф в 4,5 тысячи евро и 2 года тюрьмы. Если бы пришел и признал... Потому что его накануне еще в Швейцарии видели на вручении Золотого мяча, да? В общем, он так передвигается: Сочи, Саранск, в Швейцарии не знаю где (врать не буду). И мог бы заехать, вроде как, в суд, но решил не заезжать. 

Ю.САПРЫКИН: Ну, значит, Шенген пока есть, может себе позволить. 

С.КОРЗУН: Есть. Говорят, на год ему оставили еще паспорт, потому что французы следят, чтобы не осталось – (НЕРАЗБОРЧИВО), все-таки, какой-никакой должен быть. Ну, год пройдет, а то и меньше, и все, и привет, уже не сможет так просто ездить. Либо везде обращаться в посольства. Как думаете, дадут ему во французском посольстве, если он откажется от паспорта и окончательно его сдаст? 

Ю.САПРЫКИН: Я думаю, что ему дадут, все-таки, бельгийский паспорт – уж как-нибудь он выкрутится. 

С.КОРЗУН: Бельгийцы тоже там начинают. 

Ю.САПРЫКИН: Все-таки, при всем вот этом своем образе «Анфант терибль» не очень уже и «Анфант», на самом деле. Человек он, очевидным образом, неглупый и загнать себя в какие-то там саранские снега без возможности выехать на церемонию вручения Золотого мяча или, там, к продюсерам в Черногорию – он явно этого не допустит, он как-нибудь и рыбку в Саранске съест, и паспорт в Бельгии получит, все у него будет хорошо, не надо за него волноваться. 

С.КОРЗУН: У меня тоже такое ощущение, что он просто развлекается как актер. Он входит в разные роли, в том числе в этом костюме, против которого «Как вы могли? Как ты мог, Жерар, в этот мордовский национальный костюм, да еще и паспорт предъявлять?» Он развлекается, он играет эту роль. 

Ю.САПРЫКИН: Это немножко обидно, если смотреть из России. Я совершенно не понимаю восторга федеральных телеканалов по поводу того, что великая звезда приехала в Саранск. Выглядит это абсолютно как визит европейского человека к аборигенам. Приезжает Гоген на Таити, надевает на себя бусы, пьет какое-то местное пойло. Ему смешно, аборигенам кажется, что это какой-то там бог с неба спустился. Ну... Мне кажется это несколько обидным по отношению к России в целом, к жителям города Саранска в частности и вообще не очень понятно, зачем мы себя так как-то по-дикарски ведем. 

С.КОРЗУН: То есть за нас обидно? Не за Жерара? 

Ю.САПРЫКИН: За нас обидно. У него все прекрасно. Ему можно только позавидовать – человек хорошо проводит время. 

С.КОРЗУН: А Брижит-то Бордо что ж? Из-за 2-х вот этих слонов, за которых она сражается, она сказала, что тоже готова поменять французское гражданство на российское. Она хоть представляет себе, что у нас в России там с отравителями собак и вообще что происходит? 

Ю.САПРЫКИН: Ну, Брижит Бордо мне, честно говоря, откровенно жалко. Ну, тут явно, что человек находится просто не совсем в адеквате. И забота о несчастных зверьках на старости лет настолько ее поглотила, что она как-то перестала видеть берега. Конечно, она ничего не знает ни про собак, ни про тигрицу, которую там держали перед визитом Путина под снотворным трое суток, чтобы он ей какой-то медальон надел, ни про разрушение заповедников, ни про охоту на архаров, ни про бобра, которого сварила Маргарита Симоньян накануне Нового года. Вообще ничего она не знает ни про что. И уж о том, что какие-то права животных для российской номенклатуры – это вообще просто какой-то смех и нелепица, просто нет такого понятия. Уж явно она тоже не в курсе. 

С.КОРЗУН: Выходит, история с Жераром Депардье, если брать так, всю вместе эту историю, она такая история для внутреннего употребления, поскольку мировые СМИ, ну, как-то так, откровенно улыбаются, кто посмеивается, кто иронизирует. А у нас, ну, в некоторых СМИ, в том числе и на больших телеканалах, в общем, дается как большая национальная победа и даже вспоминают о том, что никогда в жизни или почти никогда, в общем, столь известные люди на постоянное место жительства в Советский Союз, а позже в Россию не переезжали. 

Ю.САПРЫКИН: Ну, мы сами в этом виноваты. Если бы это была какая-то продуманная серьезная политика... То есть мы говорим миру «Смотрите, у нас тут налоговый рай. Вас там задушили совсем эти евросоциалисты поборами, а у нас – 13% для всех. Пожалуйста, переезжайте к нам, деятели культуры, мы будем видеть особенно рады», это была бы одна история. Вообще переезд каких-то мировых звезд из страны в страну в побегах от налогов – это же, ну, в общем, не сегодня началось. И Абба уезжала из Швеции, Роллинг Стоунз уезжали из Британии и все из Британии уезжали и прятались там кто в США, кто во Франции, кто где. 

Это нормальная практика. Но поскольку здесь это не является никакой продуманной политикой, а является просто какими-то комическими пиарными выплесками, то над этим можно только смеяться. Мы не говорим «Ребята, приезжайте к нам, у нас хорошо». Мы говорим «О, Депардье там чего-то в интервью сказал. Ха-ха! Давайте ему дадим паспорт, нарядим его в какую-то там вышиванку, напялим на него валенки, подарим двух котят и будем вокруг него водить хороводы и поливать его водкой». Конечно, над этим можно только смеяться, потому что в этом нет никакой политики, в этом есть только какой-то комический идиотский пиар. Знаете, когда я работал музыкальным журналистом... Ну, на рынке существует огромное количество пиар-агентств, которые придумывают для своих клиентов идиотские информационные поводы. Ну, там, группа «Гости из будущего» усыновила жеребенка, допустим. Цель этих информационных поводов – в основном, заставить забыть о предыдущих новостях и как-то мелькать в информационном поле. Вот то, что происходит сейчас с Депардье, это абсолютно то же самое, это пиар ради пиара без какого-то минимального продумывания того, как это будет выглядеть внутри страны, как это будет выглядеть извне, зачем вообще все это надо, какие у этого могут быть последствия, для кого это обидно, для кого это приятно. Это просто так чего-то там кто-то поковырялся в носу 2 января «А вот давайте там Депардье паспорт вручим. Прикольно». И вот это, конечно, неприятно. 

С.КОРЗУН: Ну, давайте несколько минут осталось, попробуем спрогнозировать будущий год по нескольким линейкам. Как вы думаете, по-прежнему ли Госдума будет оправдывать звание бешеного принтера, которое ей дали, будут ли дальнейшие ужесточения законов? – это с одной стороны. Решатся ли или продолжатся медиасрачи между журналистами, ставшие особо популярными за последний год? 

Ю.САПРЫКИН: Точно да. Вот на этот вопрос я отвечаю стопроцентно «Да». 

С.КОРЗУН: (смеется) А что их питает? И зачем? Зачем журналист идет на журналиста, если и так, в общем, престиж профессии, мягко говоря, не сильно высок сейчас в России? 

Ю.САПРЫКИН: Ну, во-первых, наверное, людям скучно. Во-вторых, наверное, есть какой-то внутренний комплекс, порожденный тем, что не очень понятно, что сейчас значит эта профессия для общества. Не очень понятно, насколько она людям нужна, на что она оказывает влияние. Как бы, редакция выступила, а ничего не сделано. Ну, в общем, от этого появляется какая-то внутренняя неуверенность в себе, которую очень легко гасить нападением на коллег по цеху и вообще на весь окружающий мир. В-третьих, есть для этого прекраснейшие инструменты (цивилизация придумала): вот тебе, пожалуйста, Facebook, вот тебе Twitter, как бы, ругайся не хочу. Так что этот жанр будет продолжать расцветать, тем более, что эта так называемая гребаная цепь, вот эта череда отставок, увольнений и прочей турбулентности на медийном рынке, она явно не закончилась, а тоже переползет в следующий год. 

С.КОРЗУН: Можете спрогнозировать что-то? Возьмете на себя смелость в медийной области? 

Ю.САПРЫКИН: Нет, не возьму. Не возьму. Совершенно все непредсказуемо. 

С.КОРЗУН: А новое что-то появляется? Новые инструменты, скажем, журналистские, которые позволяют, либо социальные сети на себя перетягивают многие из функций, продолжают перетягивать функции такой, большой, медиажурналистики, скажем? 

Ю.САПРЫКИН: Безусловно, они продолжают на себя много чего перетягивать, не заменяя при этом традиционные медиа. Но очевидно, что для узнавания новостей, для какого-то быстрого слежения за новостями, ну, тот же Twitter – он, пожалуй, едва ли не более эффективный инструмент, чем подписка на ленту какого-то информагентства. Очень много функций, которые эти сети выполняют не хуже, при этом совершенно бесплатно. Как инструмент закручивания какой-то дискуссии Facebook, конечно, ни с чем не сравнится. Любая попытка организовать такую дискуссию на любой какой-то институциональной медийной площадке – она, как правило, не приводит ни к чему. В Facebook все это происходит само на раз-два по щелчку пальцев. 

С.КОРЗУН: Ну и будем надеяться, напоследок, наверное, что, все-таки, удастся и монетизация некоторых из этих социальных сетей, потому что, несмотря на оценки в несколько миллиардов долларов, по-прежнему прибыли некоторые... 

Ю.САПРЫКИН: Ну, газеты, журналы, радиостанции, книжки никуда не денутся. Никуда не денутся в еще очень такой, длинной перспективе.