Внесите ясность про Шнеерсона». У вас у самого, простите, ясность какая-то по этому вопросу присутствует?

М.ВЕЛЛЕР: Да, вот хочется сделать такой жест: «Внесите!» И тебе вносят ясность. Что, про самого Шнеерсона или всю династию? Или имеется в виду только его коллекция? И в каких объемах подавать ясность?

О.ЖУРАВЛЁВА: Подайте ясность вот по какому поводу. В США прошел суд, суд решил, что хасидов, в данном случае Хабад-Любавичских Россия ущемила и вчинили иск России за то, что не отдает имущество, не отдает собственность. И теперь каждый день должны выплачивать определенную сумму. Если ее не выплачивать, то, значит, можно будет, например, арестовать какую-нибудь государственную собственность. То есть нельзя выставки туда возить, корабли отправлять и так далее. Вот такая неприятность вышла случайно.

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, одна из моих любимых цитат из «Трех мушкетеров» - это «Заметьте, господа, Портос как всегда умудрился обделать свое дело выгоднее всех нас», - заметил Атос под общий хохот присутствующих. То есть российская политика одержала очередную победу.

Здесь есть целый ряд аспектов. Аспект первый. Является наследник царской фамилии, дальний родственник (такие существуют) и говорит «Ребят, вообще-то Зимний дворец принадлежал Романовым. Если вы сказали, что советской власти больше нет и у нас демократическое общество, то вот у меня есть семья, родственники, законные наследники. Вы бы не вернули нам, все-таки, Зимний дворец, национализированный в 1917 году?» Видимо, ему откажут. Как здравый человек он и не претендует. Но какая-то доля истины в этом есть.

Сторона другая. Является кто-то другой и говорит «Вы знаете, это пальто мое. Это пальто было национализировано в 1917 году, но теперь, все-таки, это пальто мое. Пальтишко отдайте». Видимо, пальтишко ему отдадут, если оно не будет расшито бриллиантами.

Таким образом приходится взвешивать, как отдавать, как не отдавать. Здесь юристы могут на этом деле кормиться 100 лет, что они бы и сделали, будь несколько умнее.

Сторона другая. Нужно себе представить, чем это является для одной стороны и для другой стороны. Насколько я знаю (я могу ошибаться), в иудейской традиции икон нет. В иудейской традиции священных мощей, мощей святых нету. Таким образом в иудейской традиции священна книга, это народ книги и вот эти тексты – это религиозные святыни, святыни веры и святыни народа. Это несколько меняет всю картину. Потому что если кто-то говорит, что «вы знаете, вот это вот кости, вообще-то, нашего святого, вот, верните»... Вот мы после 1945 года вернули Польше прах Понятовского. Они и не просили, но мы им вернули.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, праха-то нам не жалко, Михаил Иосифович.

М.ВЕЛЛЕР: Особенно Понятовского. Таким образом здесь это рукописи, с которыми, в общем, ничего не делается. А там это рассматривается как святыня, каковых немного.

Что, на мой взгляд, делает разумный человек? Разумный человек говорит «Ребята, мы вас так любим, аж сил нет. Мы вам, конечно, отдадим все. Мы сами привезем. Только, вы знаете, давайте обсудим ряд вопросов». И в Америку едет делегация, общается с хабадниками, общается с еврейскими финансовыми кругами с тем, чтобы под это дело сказать «Ну, вы же к нам тоже хорошо относитесь. Как насчет инноваций, как насчет интеллекта, как насчет каких-то новых проектов? И вообще давайте дружить. Ну, мы же тоже хотим, чтобы у нас чего-то было». И завязываются интересные отношения, как, вот, устроили во время войны (товарищ Сталин умнее был нынешних) Еврейский Антифашистский Конгресс. И они едут в Штаты зачем? Да деньги собирать и лоббировать интересы Советского Союза в США. Это была разумная политика с точки зрения советского государства.

Сейчас поскольку политика государства – это только хапать бабло и пихать по своим карманам, все остальное напоминает репортаж с погрома кухни в сумасшедшем доме. Что ни делается, делается через соответствующее место кувырком, ну, потому что мозги заняты совершенно другим.

Теперь. Ложечки, может быть, найдутся, но осадок останется навсегда. Теперь Россия может Хабаду отдавать эти рукописи, не отдавать, хорошие отношения восстановить очень-очень трудно.

О.ЖУРАВЛЁВА: Подождите. А хорошие отношения с Америкой и хорошие отношения с конкретным американским судьей – это не совсем одно и то же. Американский суд принял решение, вот, конкретно этот судья, там, сварливый, я не знаю. Его раздражили на этом процессе, принял решение не в пользу России. Возможно, Россия плохо защищалась, возможно, она недостаточно внимания этому уделила. Это все какая-то мелочь юридическая, на самом деле, потому что это все можно там подавать какие-то апелляции и так далее. На взаимоотношения с Америкой это не должно никак влиять, тем более что руководство американское – оно, собственно, не стремилось к этому коллапсу в наших взаимоотношениях из-за библиотеки, уж во всяком случае не из-за этого, потому что это совершенно частная собственность и не интересует руководство. Но моральный климат меня в этой ситуации волнует.

Есть 2 части библиотеки. Там, одна, допустим, национализирована...

М.ВЕЛЛЕР: Была с самого начала, а другая – Рига, Берлин и после этого Москва. Трофейные 10%.

О.ЖУРАВЛЁВА: Да, совершенно верно. Стоило ли для имиджа, для благородства, я не знаю там, для чего-то отказаться от малого, чтобы, например, сохранить, действительно, ценные вещи, которые входили в эту коллекцию? Есть там некие раритеты, которые, вроде как, обидно отдавать. Стоило на это идти, как вы считаете?

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, если посмотреть вглубь веков, необыкновенно проеврейскую и евреелюбимую политику Российской Империи и Советского Союза, то скажите, зачем вам эти книги? В России уже евреев практически не осталось. Так, последние вкрапления.

Если бы над этими текстами тщательно работали, если бы с них был хоть какой-то толк, это я могу понять.

Что касается морального климата. Вот, когда идет какой-то процесс, время от времени разные пузырьки вылетают с треском наверх. Пузырьки сами по себе ничто, они – показатель идущего процесса. Вы абсолютно правы, вот вам моральный климат, вот вам умение решать вопросы, вот вам способность улучшать свой имидж в глазах и так далее, и так далее. То есть в очередной раз сальдо не в нашу пользу.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну хорошо. А о том, какие бывают прецеденты, мы с вами давайте поговорим в следующей части, потому что прецеденты бывают самые опасные.

М.ВЕЛЛЕР: Самые разные.

О.ЖУРАВЛЁВА: Михаил Веллер со своим особым мнением. Меня зовут Ольга Журавлёва, никуда не уходите, мы скоро вернемся.

РЕКЛАМА

О.ЖУРАВЛЁВА: И снова с вами программа «Особое мнение», это особое мнение высказывает писатель Михаил Веллер и мы продолжаем. Ну, чтобы закончить уже с историей про Шнеерсона, я так поняла, что ваши симпатии на стороне тех людей, которые договариваются и делают это без шума, без особенного скандала. И если кому-то что-то очень надо, то можно договориться. Но с другой стороны, ведь, это же государственная история. Все-таки, это государственное имущество. Частные лица, грубо говоря, требуют государственное имущество, которое принадлежит всем и всем гражданам России в частности. Не страшно ли, чтобы у нас возник вот такого рода прецедент? Ведь, вы говорили про Зимний дворец – ладно, Романовы, бог с ними. Но, ведь, вы, я, еще кто-то вспомнит, что было у прабабушки и начнется бог знает что.

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, у нас в 1992 году началось гораздо интереснее, когда вещи не то, что ценные, вещи жизненно необходимые для существования государства вдруг переходили в частные руки, причем эти частные руки не имели никакого отношения к созданию этих вещей, эти частные руки умели хорошо дружить с кем надо.

Таким образом достояние республики, страны, народа, государства находится в частных руках, а государство загибается на глазах. Но это у нас никого не интересует кроме тех, которые получают с этого чудесные прибыли. Мы раздадим нефтяные прииски, мы раздадим леса, мы приватизируем все, министр Шойгу поборется с портянками... 40 км в сапогах, в носочках пробежит, потом посмотрю на его подошвы в марш-броске в сапогах и в носках после 40 км. Потом пусть он думает про портянки. Так вот он сказал, что еще, оказывается, не от всего имущества избавились воинские части, еще, оказывается, не все распродано. Кто бы мог подумать? Очень интересное место в его выступлении.

А мы говорим о какой-то, на самом деле, ерунде, потому что, может, нам оно и не надо, но вам не отдадим. Может, нам наших детей-инвалидов девать некуда, но вы их, падлы, не получите, если вы к нам плохо относитесь. И так далее, и так далее.

О.ЖУРАВЛЁВА: А они к нам плохо относятся, Михаил Иосифович? Вот, список Магнитского для вас лично как для русского человека в широком смысле этого слова, не национальности, а как ощущения, для вас это оскорбительно, что какой-то там Вашингтонский Обком себе позволяет?

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, я считаю, что это отклик Вашингтонского Обкома на призыв Глеба Жеглова «Вор должен сидеть в тюрьме». Я считаю, что честные люди всех стран должны объединяться и сажать в тюрьму воров всех стран. Если одна страна помогает другой посадить ее воров, то спасибо, что бесплатно делают эту работу. Хотя, на самом деле, конечно...

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, они даже посадить не предлагают – они предлагают их деньги арестовать.

М.ВЕЛЛЕР: Руки коротки, да, конечно. Еще не захватили, не оккупировали. Какой ужас. Понятно, что это совершенно ужасно для власти. Потому что как так? Деньги должны быть там и дети должны быть там. Как вы смеете нас не пускать к себе? Территория Америки, ее банковская система, ее джинсы и Голливуд рассматриваются как всеобщее достояние.

Ну, о чем здесь говорить? Понимаете, вот какая-то социальная шизофрения достигла уже того градуса, когда пора помещать в стационар. Потому что куда ты ни посмотри...

Причем, за эти чудесные светлые новогодние каникулы успели слить компромат на всех – на Познера, который отдыхает между Юмашевым и Абрамовичем, на Астахова, защитника всех детей, который своего ребенка, жену отвозит во Францию, в палату «Люкс»...

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, это давно было, Михаил Иосифович. Это, все-таки, дорого яичко к Христову дню, что называется.

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, если человек украл один раз, ему потом уже никак не стать честным. Если он это сделал один раз, то лучше бы как в том анекдоте, «Чья бы корова мычала». И вот так вот нашли буквально про всех. И очень трудно жить в таких условиях. И все это тянется давно.

О.ЖУРАВЛЁВА: Вот вас один из слушателей спросил, как вам кажется, что двигало голосовавшими за вот этот акт, в котором кроме детей было еще много всякого интересного, про то, что не может там возглавлять какие-то организации человек с американским гражданством, что там общественные организации не должны контактировать и все такое. Там, действительно, были некие антиамериканские поправки и решения. Но всех, конечно, зацепил вопрос усыновления. Так вот как вы считаете, что движет несколькими сотнями народных избранников, которые практически единогласно за это голосуют? Неужели, им так страшно? Или они искренне так думают?

М.ВЕЛЛЕР: Я думаю, что можно найти не только то, что движет, но и тех, кто движет, и в этом никакого бинома Ньютона нету. Стать депутатом не так-то уж и просто, для этого нужно соблюдать определенные условия игры. И люди соблюдают эти условия игры для того, чтобы что-то иметь. Потому что административный ресурс – это те же самые деньги у нас, другое название.

Таким образом если они вдруг лишаются своего бизнеса, потому что у них дверь на четверть миллиметра тоньше, чем полагается по ГОСТу, или еще что-нибудь... Всех, может быть, не повесят, но на парочку особо рьяных веревки найдутся. Никто не хочет ухудшать свое положение.

Вот, здесь я полагаю, что процентов 25 думали так совершенно искренне. Потому что всегда есть разные мнения, всегда есть тупые люди. Процентов 75 были движимы исключительно соблюдением собственных интересов.

Что, когда заявляли, что Берия – английский шпион, этому что, все верили? Сидел народ и полагал «Ну, понятно, английский, значит, английский – веди в подвал, расстреливай». Вот по тому же самому принципу. Работа такая.

О.ЖУРАВЛЁВА: Тогда скажите мне, а как вам кажется, почему почти 70% обычных граждан РФ тоже не хотят отдавать сирот за границу? Из них, правда, с усыновлением знакомы 2%, но это не важно.

М.ВЕЛЛЕР: Понимаю, да. Первое. Я не знаю, кто считал эти проценты. Второе. Эти люди, разумеется, не знают истинного положения вещей, они верят в то, что им говорят по телевизору, в газетах и так далее. Они верят вот в эту мифическую нарисованную картину, а не в ту, какая есть на самом деле. Как советские люди были уверены, что у нас трудящиеся люди, все-таки, счастливы, а у них вон они... А потом их выпускали за границу, проверенных членов партии после комиссий и входила ткачиха в колбасный магазин и падала там в обморок.

Вот точно так же они полагают, что это правильно. Если там детей расчленяют на органы, если их безнаказанно убивают, если их селят в какие-то резервации и там содержат как собак, если из них пытаются какой-то иностранный легион вырастить и сформировать, ничего не давать американцам.

Если вы им расскажете, что было на самом деле, это будет тихий ужас, они будут думать совсем иначе.

О.ЖУРАВЛЁВА: Кстати о том, что еще рассказывают на голубых экранах. Интересуются, как вы относитесь к нездоровому интересу депутатов Думы к зарплате Познера? А этот поворот вы застали, когда следили за судьбой Познера?

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, я не слежу за судьбой Познера, разумеется. Но запрос...

О.ЖУРАВЛЁВА: А запрос – не получает ли человек с иностранным гражданством больше русских граждан, российских.

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, то, что больше некоторых, наверняка. Это очень просто. Это знают кто? Во-первых, сам Познер. Во-вторых, это знает Эрнст.

О.ЖУРАВЛЁВА: Так для того и запрос.

М.ВЕЛЛЕР: Правильно. В-третьих, это знает его финансовый директор и заместитель. В-четвертых, это знает бухгалтерия. Бухгалтерия – она, в общем и целом, знает все или почти все. Если кому так интересно, то Луговой с его связями в ФСБ легко при помощи 4-х звонков в телефонную трубку мог бы через 20 минуту узнать, сколько зарабатывает Познер.

О.ЖУРАВЛЁВА: Но, конечно, не из любопытства спрашивают.

М.ВЕЛЛЕР: Конечно. Им надо с кем-то бороться. Им нужно, вот, симулировать некую деятельность. И вы знаете, этого можно добиться. Слушайте, в 20 лет я был убежден, что я очень умный. Самым умным себя не считал, но, конечно, умный. А кругом, слушайте, сплошные медалисты поступали в мой год в университет и тоже были умные. И мы искренне полагали свободу Анжеле Дэвис. Мы не знали, что Черные пантеры – террористы. Мы не знали, что она давала деньги на нелегальное приобретение оружия с целью совершения террористических актов и убийства государственных лиц. Мы этого ничего не знали. Мы думали, что она – борец за свободу и она – негритянка. Конечно, свободу Анжеле Дэвис. А были полными идиотами, а думали, что умные. Все дело в том, чтобы правильно сформировать информацию и вбить ее в мозги. А у нас, хотя, конечно, ведомство не то, что в лучшие советские времена, но есть же, все-таки, не полные идиоты.

О.ЖУРАВЛЁВА: Информация как-то все равно странная, сложная информация. В Америке, значит, вешают русских сирот, мучают...

М.ВЕЛЛЕР: Да.

О.ЖУРАВЛЁВА: Кстати, новая версия. Вроде бы, тот акт считался антимагнитским, но теперь будет «Список Гуантанамо» в связи с серьезными нарушениями прав россиян в США. Все-таки, новый вариант, новая версия ответа.

М.ВЕЛЛЕР: Я бы хотел под ним подписаться и туда добавить несколько пунктов. В частности, те страдальцы, которые сидят в Гуантанамо, должны быть помещены в российские, наши гуманные условия, в Лефортовский следственный изолятор. И вот когда там их загонят под шконку и опетушат, и выбьют зубы, и так далее, и так далее, вот тогда они узнают, что такое зверский американский режим и справедливый и гуманный российский. Вот, когда все они будут харкать туберкулезом, вот тогда они поймут, что такое свобода. Да-да-да.

О.ЖУРАВЛЁВА: Хорошо, еще один вопрос по поводу того, что у нас в последнее время тут происходило. Интересуется наш слушатель... Только ответьте честно: что думаете о жизни и смерти с большой буквы Деда Хасана? Вы вообще когда-нибудь о нем думали?

М.ВЕЛЛЕР: Разумеется, этот вопрос должен был быть. Я думаю, что когда вора, вора по убеждению, вора по всей жизни, вора, которого уважают другие воры, который за всю жизнь работать не имеет права, а имеет право только воровать и жить на наворованное, и объяснять другим, как надо воровать и делить деньги по понятиям, когда его хоронят с разговорами как о государственном лице, следовательно, в России сегодня криминальные авторитеты по своему реальному статусу, по своему реальному влиянию на общество стоят на уровне государственных фигур первого ряда. И все это ужасно.

О.ЖУРАВЛЁВА: Михаил Иосифович, но согласитесь, что на таком среднем бытовом уровне есть какое-то обаяние, очарование у законников, что называется, да и просто у бандитов, потому что они отвечают за свои слова в каких-то ситуациях, да? В какой-то ситуации могут помочь бедному человеку в борьбе с государством, в какой-то ситуации они просто как благородные люди решают какие-то вопросы. И если я чего решил, то, соответственно, так оно и будет. Не к кому больше обратиться в некоторых ситуациях.

М.ВЕЛЛЕР: Абсолютно с вами согласен.

О.ЖУРАВЛЁВА: И некоторым кажется, что быть подругой бандита – это гораздо интересней, чем даже женой депутата Госдумы. Хотя, иногда это совмещается. (смеется)

М.ВЕЛЛЕР: Да, действительно, это так приятно совместить. Действительно, вор отвечает за свое слово. Действительно, вор – человек чести, так как он понимает эту честь. Здесь только нужно понять, первое, что в этих разборках жизнь человеческая ничего не стоит. И второе, фраера, терпилы, барыги, коммерсы – вот, все то фуфло, которое ходит по улицам, они не люди. Вот, мы, мы – не люди. С нами можно делать все, что угодно. Можно грабить, можно резать, можно отбирать. Нам могут сделать что-то хорошее из хорошего отношения, из каприза.

О.ЖУРАВЛЁВА: Вы сейчас как будто бы рассказываете о депутатах Государственной Думы, вы меня простите.

М.ВЕЛЛЕР: Правда?

О.ЖУРАВЛЁВА: Во всех отношениях кроме одного – слова не держат и, как бы, законы чести тоже не очень соблюдают.

М.ВЕЛЛЕР: Понимаете, когда у нас в начале 90-х благонамеренные и глупые по большому счету реформаторы объясняли, что полная свобода и совершенно рыночные отношения сформируют все благо, то в результате мы говорили неоднократно, добывание бабла было положено в угол политики. Таким образом политика – это бизнес. И Думу следует рассматривать как бизнес-предприятие, она живет по законам бизнес-корпорации, внутри нее свои бизнес-корпоративные связи. И тогда делается все понятно.

О.ЖУРАВЛЁВА: То есть это те самые коммерсы, с которыми воры контактируют, но не особо уважают, если в этой вот концепции.

М.ВЕЛЛЕР: В 90-е пошло слияние, когда люди меняют фамилии, подают иски о защите своей чести и достоинства. Ну, все это такие условия игры – не надо к этому относиться всерьез. Когда государство обращает на эти вещи много внимания, оно не то, чтобы позорит себя, оно показывает, каково оно есть. Вот, о личных качествах похороненного уже давно Иванькова я слышал только хорошее, что он– человек твердый, что он человек слова, что он сказал, то сделает, он никогда не прогибался и все, что угодно.

Но та милицейско-полицейская помпа, которая сопровождала его похороны, показывает, что он был в России лицом государственного масштаба. Вот, каков масштаб, таково государство.

О.ЖУРАВЛЁВА: Михаил Иосифович, на вашу личность перейдем в следующей части программы, потому что есть и личные к вам вопросы.

М.ВЕЛЛЕР: Я пойду.

О.ЖУРАВЛЁВА: Не уходите. Это «Особое мнение» с Михаилом Веллером, меня зовут Ольга Журавлёва, никуда не уходите.

НОВОСТИ

О.ЖУРАВЛЁВА: И снова с вами программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлёва, здесь в студии писатель Михаил Веллер и мы продолжаем. Михаил Иосифович, ну, обязана спросить. У вас-то есть российское гражданство?

М.ВЕЛЛЕР: Еще нет, но я надеюсь. Я рассчитываю.

О.ЖУРАВЛЁВА: Хорошо.

М.ВЕЛЛЕР: Я движусь в этом направлении.

О.ЖУРАВЛЁВА: Хорошо. А вот у Депардье нет проблемы, как пишет наш слушатель. Простите за такой дурацкий вопрос, но...

М.ВЕЛЛЕР: Я считаю, что вручение Путиным российского паспорта Депардье – это прекрасная, яркая, очень успешная пиар-акция, которая на сколько-то времени отвлекла внимание огромной части народа от серьезных проблем на совершеннейшую фигню, типа, раскрашенную новогоднюю хлопушку.

Жерар Депардье – прекрасный актер, бизнесмен. Сколько он ест и пьет, его личное дело. Пришел в злобу, когда оказалось, что Олланд (посмотрите на эту физиономию, выслушайте его взгляды) будет брать с него 75%. Я бы ему не только 75-ти, я бы вообще ничего не дал. Я бы ему купил гамбургер, дал пинка и отправил вон. Посмотрим, до чего этот социалист доведет Францию, но это не наша беда.

Так вот и тут ему сказали «А хотите наш паспорт?» «Ну, конечно! – сказал он. – За плоскую-то шкалу 13% подоходного налога».

Кстати, с меня, когда я официально по договорам зарабатываю, хотя я – российский резидент и живу в России как все, ну, примерно 10,5-11 месяцев в году берут не 13%, а 30%, потому что бухгалтеры говорят «Вы знаете, извините, но у нас указание, что не 13, а, все-таки, 30. Ведь, у вас же паспорт-то не российский». Я говорю «Я же резидент». «А мы знаем. Но вы знаете, у нас такое указание».

Так что если бы Депардье на пару лет переселился к нам, он бы похудел до стройности 18-летнего возраста и вместо 75% у него бы взяли минимум 90. Он бы уехал отсюда стройный, молодой, бедный, бросив в лицо кому-нибудь российский паспорт. Потому что чтобы у нас не ограбить богатого иностранца, таких случаев практически нет. Вот, если свой станет иностранцем, другое дело.

Таким образом это дать кому-то паспорт, вот, позвать к нам американского безработного в советские времена и начать его жалеть всей страной, найти негритенка и ну его кормить, а свои как-то перебьются... Ну, как можно? Ну, это же цирк. И Депардье, актер отнесся к этому как к цирку, как к такому смешному русскому хеппинингу. Эта вышитая рубашка, эти валенки, этот паспорт.

О.ЖУРАВЛЁВА: Эти Белые столбы и эта Мордовия.

М.ВЕЛЛЕР: Совершенно верно. Это очаровательный смешной факт в биографии джентльмена. Это можно сравнить только с русскими записками Дюма. Но относиться к этому всерьез? Да господь с вами.

О.ЖУРАВЛЁВА: Есть еще одна такая тема, но она... Я даже не знаю. Она может быть трагической, а может быть странной, а может быть какой угодно. Государственная Дума приняла в первом чтении законопроект о тестировании школьников на наркотики. Мы как всегда не знаем, чем в результате этот закон обернется, какие там допоправки поправят, а какие, наоборот, выправят откуда, какие будут ограничения по возрасту, по свободе школьников. Но в целом, как вы считаете, тотально тестировать всех?

М.ВЕЛЛЕР: Следующий вопрос. Ну, предположим, все будет идеально, честно, правильно, супер. Вот, выявили, он употребляет наркотики. А каков следующий шаг? А принудительное лечение от наркотиков будет? А смертная казнь за торговлю героином будет? А наркоторговцы, на которых он укажет, тут же посажены с конфискацией будут? Вот, как почитать историю битвы фонда «Город без наркотиков» с российскими властями... Ну хорошо, ну, мы их потестировали. А дальше-то что, если дальше-то ничего?

Народ утверждает в городе Петербурге... За весь народ не знаю – разговаривал с людьми на рынках, в метро, в шалманах. Вот, народ утверждает, что в городе Петербурге торгует полиция наркотиками. Народ – он, конечно, дурак, он еще и про марсиан придумает. Но народ рассказывает, как, вот, у нас в подъезде продают, вот мы ходим, они говорят «А чего можем сделать?» - «Да у него нарколыги, вот у него шприцы в подъезде». Они говорят «Ну, чего мы можем сделать?»

Так зачем вам тест? Вот вам наркоманы, вот вам наркоторговец. Может быть, полицию надо тестировать на способность бороться с наркотиками? А они все занимаются чем-то таким... Давайте мы им еще проверим, правильно ли завязаны шнурки на ботинках.

О.ЖУРАВЛЁВА: Но в целом, если вот так вообразить себе, что ребенок, не внушающих особых опасений, пройдет тестирование на наркотики, ну, какая, в общем-то, разница-то? Ничего? Родителям ничего страшного. Ну, они узнали, что да, он не принимает наркотики, они и не сомневались в этом.

М.ВЕЛЛЕР: Да на здоровье.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ничего не меняется. Но с другой стороны, ребенок будет знать: в случае если он чуть чего, его тут же выявят при следующей же диспансеризации. Он будет опасаться.

М.ВЕЛЛЕР: Он?

О.ЖУРАВЛЁВА: Ребенок.

М.ВЕЛЛЕР: Чего он будет опасаться?

О.ЖУРАВЛЁВА: Что родители узнают.

М.ВЕЛЛЕР: Что его папа выдерет ремнем? Вы знаете...

О.ЖУРАВЛЁВА: А, может, он его за ногу к батарее привяжет.

М.ВЕЛЛЕР: Сейчас. Да-да. А ребенок напишет в Amnesty International и папу посадят за незаконное лишение свободы. Запросто. Это у нас так. Нужно же смотреть на вещи, все-таки, как-то конкретно и практически. Я не знаю, существует ли статистика несчастий в семьях по поводу наркотиков, что там делается. Потому что родители же рыдают, а дети-наркоманы вьют из них веревки. А здесь... Давайте мы их будем тестировать. Давайте. А давайте будем тестировать вас на мозговую пригодность, давайте будем тестировать депутатов, могут они воровать? На детекторе лжи очень интересно.

О.ЖУРАВЛЁВА: Кстати говоря, тестировать сотрудников народного образования на применение наркотиков тоже было бы неплохо. А вдруг у них учителя покуривают?

М.ВЕЛЛЕР: Вам покажут в любом городе наркоторговцев – вот, идите и тестируйте наркоторговцев, сидят они или не сидят, дают они взятки или не дают. Это симуляция деятельности, симуляция. Потому что, показав эти списки, свои сметы, свои человекочасы, они доложат «Мы боремся с наркотиками». А на самом деле, ни с чем они не борются.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ни во что вы не верите, никакого положительного, ничего интересного. Ну хорошо, ладно.

М.ВЕЛЛЕР: Верю. Я считаю, что Ройзмана нужно сделать начальником службы по борьбе с наркотиками с расширенными полномочиями. И все будет совершенно прекрасно. Я считаю, что за торговлю тяжелыми наркотиками следует расстреливать. Я считаю, что с государствами, Таджикистаном и так далее, из которых наркотики идут, отношения должны быть чисто визовые, очень жесткие и прочее-прочее. Я считаю, что наркоманов надо принудительно лечить. Это элементарные вещи, это азы, которые понимают все нормальные люди. В этом отношении не делается никаких шагов и рационально это можно объяснить только одним: поскольку это необыкновенно прибыльный бизнес, то даются огромные взятки соответствующим людям. Я не могу это объяснить иначе.

О.ЖУРАВЛЁВА: Но тогда скажите в заключение о других запрещенных препаратах. Сраженные наповал откровениями великого американского велосипедиста люди задумались о том, вообще как у нас с достижениями большого спорта-то? Они вообще без допинга бывают, как вам кажется? И для вас как для стороннего наблюдателя спорт без допинга – он идеал? Так и должно быть? Или этого уже никогда не случится?

М.ВЕЛЛЕР: Я думаю об этом день и ночь, это не дает мне покоя. Решение этого вопроса в стране выведет нас к светлому завтра. В общем и целом стимуляторы какие-то применялись всегда. Граница между стимуляторами дозволенными и запрещенными условна и подвижна. В принципе, конечно, допинга в спорте быть не должно. В большом спорте вообще очень много грязи. Это отдельный длинный разговор. А велосипедист был совершенно замечательный, а Опра Уинфри – совершенно гениальный бизнесмен, шоумен со всем этим своим шоу.

Понимаете, у нас здесь свои совершеннейшие, в самом деле, проблемы, потому что когда начальнику балета плещут кислотой, когда сообщают, что Развозжаев вернулся обратно из Киева на такси, а здесь вот границу перешел пешком, подъехал к прокуратуре «Я к вам с повинной»...

О.ЖУРАВЛЁВА: И теперь клевещет на пытки.

М.ВЕЛЛЕР: Люди даже не заботятся ни о каком правдоподобии. А здесь, понимаете, кто-то там употребляет допинги.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну как же? Мы же в каждую Олимпиаду вспоминаем о том, что именно Россию всегда норовят уличить в допинге, что бы она ни делала, потому что наших спортсменов гнетут больше всего. Это наш национальный вопрос.

М.ВЕЛЛЕР: Даст бог доживем до сочинской Олимпиады.

О.ЖУРАВЛЁВА: И уж там оттопчемся, вы хотите сказать.

М.ВЕЛЛЕР: Это должно быть очень интересно.

О.ЖУРАВЛЁВА: А, кстати, как вы считаете, а спорт больших достижений вообще должен финансироваться государством? Или пусть будут частные лавки, которые там что хотят, то и делают?

М.ВЕЛЛЕР: Я думаю, что да, потому что это воспитывает народ, воспитывает в первую очередь молодежь на положительных примерах. Надо быть сильными, ловкими, здоровыми. Кроме того, дает национальную гордость, «Россия, вперед», «Мы выиграли».

Вот, надо финансировать. Еще, конечно, не надо воровать – это можно сказать у нас про любую отрасль деятельности. А дальше в каких масштабах? Потому что когда есть деньги на сочинскую Олимпиаду, но нет денег на детей-инвалидов, мы будем работать в этом направлении. А чего работать? Возьмите миллиард долларов оттуда украденный и киньте этот миллиард долларов на сирот. Вы знаете, и людям даже вообще и денег, и добра, и еды, и вещей достанется.

Так что да, конечно, спорт надо финансировать. И зорко следить, куда эти финансы идут, а то все будут сидеть как Сердюков. Народ так мечтает, чтобы Сердюков сидел, но думаю, что он не будет.