Новость и сразу ее опровержение YouTube внесли в реестр запрещенных сайтов, наконец, со второй попытки. А потом выяснилось, что, все-таки, не внесли, отдельные страницы будут закрыты, хотя часть этого ресурса была недоступна. Имеет какой-нибудь человеческий или экономический смысл? Между прочим, многие говорят, что многие бизнесы как раз построены на этом видеохостинге.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Человеческий смысл?
С.КОРЗУН: Может быть, как китайцы? Они же параллельную систему создали у себя в стране.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Не, ну, китайцы – у них народу много, они просто создали огромный фаерволл, где сидят десятки тысяч людей и просто физически отключают те или иные ресурсы.
С.КОРЗУН: Ну ладно, всего в 10 раз меньше, ну, в 11, в 12.
С.АЛЕКСАШЕНКО: У нас не получится – у нас пользователей больше, они гораздо более изобретательные и хитрые. Понимаете, ведь, мы же с вами – тоже люди, да? У нас тоже есть семьи, дети, знакомые. У них есть дети. И нам, конечно, не хотелось бы... Ну, или хотелось бы чего-то не видеть, или чтобы наши дети не видели. Поэтому сказать, что вообще в интернете можно все, что угодно, ну, наверное, это тоже неправда. У нас есть законы, запрещающие нацистскую символику, человеконенавистническую, еще что-то такое. Поэтому, видимо, борьба государства, ну, или там принятие законов, направленных против таких вещей, это нормально и к этому относиться нужно нормально. Другое дело, что наши правоохранительные органы, которые должны этим заниматься, и суды, которые должны принимать решения. они не пользуются в обществе доверием. И те решения, которые они принимают, они иногда бывают просто неграмотные безотносительно к интернету, без интернета. Бывают коррумпированные. А бывают политически заказанные. И, возможно, количество таких решений исчисляется, может быть, даже не процентами, может быть, даже десятыми процента. Ну, точно их там не 90%, то есть их точно гораздо меньше.
Но этих долей процента или этих процентов достаточно, чтобы вызвать недоверие вообще ко всей нашей вот этой правоохранительной судебной системе, которая и должна заниматься борьбой с теми вещами, которые ограничены законом, и с которыми мы согласны, мы как граждане этой страны.
И в совокупности мы получаем, что борются не с тем, борются не так зачастую или заявления выпускают... Ну, вот, когда их выпускают в том виде, в котором пресс-службы этих ведомств умеют думать, они пишут что-то такое, что после этого туши свет, YouTube закрыли. После этого тут же кто-то грамотный прочитал «Да вы что написали? Быстро меняйте!» И они меняют формулировку – «YouTube не закрыли».
Мне кажется, что это, вообще говоря, еще и уровень такой профессиональной безграмотности. То есть люди с очень специфически заточенным мышлением привыкли рассуждать и иметь одну точку зрения верную, а вторая не моя, поэтому они готовы браться и выдавать пресс-релизы по любому поводу, даже не очень хорошо понимая, о чем они говорят. Из-за этого, я думаю, что таких заявлений будет много, к сожалению. Ну, будем с этим жить. Я не думаю, что всерьез в России можно говорить о том, что кто-то хочет запретить YouTube совсем.
С.КОРЗУН: Еще одна новация ожидаемая. Буквально сегодня... Не вижу на вас таблички «Иностранный агент». Не состоите, что ли, не работаете, зарплату не получаете в иностранных банках?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Вот, знаете, я сегодня иду по улице, мне раздается звонок, говорят «Это журналист из такого-то агентства. Сегодня вступил закон об иностранных агентах». Я думаю: «Черт». И чего? Почему мне-то звонят? И у меня в голове сразу мыслительный процесс, можно ли меня каким-то образом...
С.КОРЗУН: Нашли, за что?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Не, не нашел и вопрос там был, в общем, такой, косвенно к этому привязанный, но, на самом деле, не обо мне вообще, а просто в принципе про этот закон.
Постольку поскольку я работаю в учреждении образования, на них не распространяется этот закон, то, значит, я получаю там зарплату и...
С.КОРЗУН: Повезло.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Повезло.
С.КОРЗУН: Ну, то есть даже если гранты пойдут...
С.АЛЕКСАШЕНКО: Мне повезло, да. Наш университет может получать гранты и хорошо жить.
С.КОРЗУН: Теперь объясните нам, повезло ли нам всем? Немножко статистики, которая сегодня пришла. Отток капитала из России замедлился, за 10 месяцев составил 61 миллиард долларов (много это или мало). Инфляция – 6%, и тоже, вроде как, там замедлялась неожиданно некоторое время назад, а квартальная по России опустилась ниже 4%. Что из этого важно, а что не важно нам вообще? Я имею в виду, большинству слушателей.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Большинству слушателей важна, я бы сказал, последняя цифра – это замедление темпов роста ВВП. Росстат, действительно, говорит о том, что они опустились ниже 4% к предыдущему году. Если брать к 1 января этого года, то темпы роста ВВП еще ниже, они составляют примерно 2%. И это самая печальная характеристика российской экономики, что она очень быстро тормозит. То есть до кризиса мы жили с темпами роста 7-8%, 2010-2011 год, после кризиса мы говорили, что у нас восстановительный рост 4-5%, а сейчас – 2%. И мне кажется, что это уже вызывает тревогу у властей, они понимают, что экономика в каком-то не сильно благополучном состоянии. И косвенно, конечно, с этим связана первая цифра об оттоке капитала. Отток капитала – это люди, бизнесмены, которые, казалось бы, должны вкладываться в развитие своих бизнесов, зарабатывать здесь деньги, повышать российский ВВП. Они это делать не хотят.
С.КОРЗУН: А чего он замедлился-то, отток капитала? Все уже вышло или сезонные колебания?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, я не вижу, что он замедлился, понимаете? Вот эта цифра 61 миллиард – это примерно 4,5% российского ВВП. Ну а в середине года было 5%. В какой-то момент чуть больше, в какой-то момент чуть меньше. Это с точностью до арифметической погрешности, плюс здесь на эти данные наложилась сделка со Сбербанком, когда ЦБ продал большой пакет акций Сбербанка и пришедшие деньги (несколько миллиардов долларов) сыграли. Это же чистый отток, то есть отток минус приток. Вот там сделка со Сбербанком сильно изменила эту статистику.
В какой-то момент там пройдет сделка с ТНК-ВР, и когда Роснефть выкупить долю ВР и заплатит за это, по-моему, 26 миллиардов долларов, то у нас отток капитала – 26, и в какой-то месяц или квартал это будет какая-то фантастическая сумма при том, что мы понимаем, что, на самом деле, эта одна конкретная сделка сильно меняет всю структуру.
Поэтому я бы не смотрел не на конкретно один месяц к другому месяцу, а скользящую какую-то 12-месячную, годовую. 4,5% ВВП – это много.
С.КОРЗУН: Сразу ответим на свежий вопрос. Как ТНК продала такой прибыльный бизнес? «Живем в Нижневартовске», - пишут товарищи.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет, ТНК ничего не продал – акционеры продали. ТНК остается. Понимаете, как у нас формулировка? Конфликт хозяйствующих субъектов привел к тому, что конструкция 50 на 50 показала свою нежизнеспособность. В результате один из акционеров договорился о продаже своей доли, а второй понял, что с новым акционером ему не ужиться, и его 50 быстро превратятся в гораздо меньшую величину.
С.КОРЗУН: То есть для жителей Нижневартовска ничего не изменится?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Я думаю, что ничего не изменится, конечно. Компания будет работать. Отдельный вопрос, сохранит ли она свой бренд, название ТНК-ВР. Я думаю, что, скорее всего, там как-то переименуют. Ну, условно говоря, какой-нибудь Нижневартовск-Нефтегаз – он может и остаться. Понятно, что все это уйдет под эгиду Роснефти и будет с новым названием делать то же самое черное дело, в хорошем смысле черное, то есть нефть добывать, черное золото.
С.КОРЗУН: Черное блестящее, да?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Да-да-да, конечно.
С.КОРЗУН: Сергей Алексашенко. Я все перед главной темой, которую сегодня хотел бы обсудить.
С.АЛЕКСАШЕНКО: То есть это разминка еще?
С.КОРЗУН: Это разминка, абсолютно. Развозжаева обвинили в разбое. Ну, дело явно не экономическое, но просто довольно любопытное. Об этом сообщается на сайте Следственного комитета. Речь идет об инциденте, который произошел аж 15 лет назад, в 1997 году. Сообщается, что Развозжаев вместе с сообщниками ворвался в квартиру местного предпринимателя, связал его скотчем, похитили видеокамеру и 500 меховых шапок. Как утверждают следователи, его задерживали еще 15 лет назад, но тогда дело не дошло до суда. Чего вдруг 15 лет назад? А тут да, еще одна из пострадавших, жительница Ангарска пожаловалась, что нападавшие на ее мужа до сих пор не осуждены. После этого следователи занялись этим делом снова. Вот, верите всему, что здесь так, да?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, я вернусь к фразе, которую произнес несколько минут назад, что очень часто наши правоохранительные органы совершают политически мотивированные действия. Я не хочу обсуждать, было это ограбление, не было его. Я не знаю. Честно говоря, я о нем услышал только сегодня, точно так же прочитал на ленте новостей.
Смешно другое. Смешно с ироническим оттенком (плакать хочется), что 15 лет следственные органы, правоохранительные органы не считали нужным вообще что-либо делать при том, что если верить, опять оговариваюсь (я не знаю, правда это или неправда), что, вроде бы как, Развозжаева в тот момент, 15 лет назад опознали, но 15 лет после этого ничего не происходило. То есть оказывается, что наши следственные органы, правоохранительные органы – они, вот, защитой частной собственности какого-то конкретного предпринимателя не занимаются. Но тут Развозжаев попал под политическую статью, ну и, как говорится, на него нужно всех мертвецов сразу же повесить, доказать, что он, вообще говоря, не просто политический, а он еще и бандит. То есть поступил политический заказ, и сразу что-то всплыло. Точно так же, как, не знаю там, в июле-месяце 2 телевизионных канала опубликовали фрагменты переписки моей с Алексеем Навальным.
Я написал, ничтоже сумняшеся, в Генеральную прокуратуру, в Следственный комитет письмо. Говорю «Уважаемые товарищи, у нас есть статья Конституции, у нас есть Уголовный кодекс, который запрещает проникновение в тайну переписки, запрещает опубликование в СМИ. Ну, вы разберитесь там. Может, уголовное дело возбудите?» Получаю ответ: «Никаких проблем нет. Нет оснований для возбуждения уголовного дела». То есть я из этого делаю вывод: оказывается, можно читать переписку чужих людей, можно ее публиковать на экране телевизора. Ну вот я подумал, интересно, если я это сделаю, меня привлекут к ответственности? Думаю, что привлекут, да? Поэтому это дело Развозжаева – оно, конечно, носит абсолютно политический оттенок и говорит о том, что наши правоохранительные органы делают все, что угодно, только не выполняют свою прямую функцию. Вот, в данном случае 15 лет предприниматель ищет защиты, если этому верить.
С.КОРЗУН: Ну, может, под кампанию попал. Смотрите, кампания-то какая пошла. Это я думаю, что тоже к главной теме.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Какая?
С.КОРЗУН: Ну, Оборонсервис, стройка века АТЭС, ГЛОНАСС, Ростелеком. Вот только не говорите, что государство не взялось за борьбу с коррупцией.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Не, стоп-стоп-стоп. Коррупция здесь вообще не причем.
С.КОРЗУН: Что там борьба кланов, борьба элит.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, коррупция вообще не причем. Коррупция – это когда кто-то подкупает чиновника. В Оборонсервисе там никто чиновников не подкупал – они просто воровали. Ну, вот, просто воровали. На стройке АТЭС, если верить, чиновники просто воровали. Давайте называть своими именами.
С.КОРЗУН: И в ГЛОНАССе тоже просто воровали?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сейчас-сейчас. Если верить тому, что пишется, то тоже воровали. То есть там не было коррупции, там было откровенное воровство. Поэтому назвать это борьбой с коррупцией я не могу. При этом, ну, четко совершенно понятно, что как минимум в двух эпизодах... Да, а Ростелеком – вообще это, ну, не знаю, опять конфликт хозяйствующих субъектов, типичное применение российских правоохранительных органов для защиты коммерческих интересов, возбуждение уголовного дела против твоего конкурента. Там, банк дал кредит, его не вернули, значит, возбудили дело и человека посадили. А там будем разбираться. Сначала надо посадить. То есть худшее, что есть в российском правосудии, это сразу человека посадить и потом в тюрьме с ним вести следственные действия, доводя до смерти. Поэтому, вообще говоря, это вообще не Ростелеком, просто случайным образом под это дело свидетелем генеральный директор Ростелекома попал и один из акционеров. Вообще говоря, это банк ВТБ и компания даже не помню, какой-то Русагропродукт. Ну, чего-то такое вот, которое вообще там ООО «Рога и копыта». Поэтому здесь тоже коррупции нет.
С.КОРЗУН: То есть я зря все в кучу свалил, совершенно разное.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, вот, я не думаю, что зря. Все-таки, я думаю, что вы произнесли фразу, с которой я склонен согласиться. А, вот, борьба кланов здесь налицо. А, вот, борьба кланов здесь налицо. Борьба кланов внутри властной верхушки. Борьба кланов за то, кто будет генеральным директором Ростелекома. Вот, нынешний генеральный директор, которого вызывают свидетелем по уголовному делу и которому тут же начинают создавать проблемы, или другой. Один – ставленник бывшего министра связи и нынешнего советника президента, а другой – ставленник премьер-министра. Ведь, об этом же идет речь. Уже хорошо все известно, что несколько месяцев назад правительство захотело заменить генерального директора Ростелекома. Он нашел защиту в администрации президента. Ну вот теперь правительство нанимает правоохранительные органы для борьбы с администрацией президента. Ну, вы можете как угодно это называть, но для меня это борьба кланов. Причем, откровенная борьба кланов – вот так оно шло в 90-е годы в российском бизнесе или в начале 2000-х.
Вокруг Министерства обороны, ну, очевидно, что борьба кланов, то же самое. Вопрос о деньгах, вопрос о влиянии – это борьба кланов. Когда одного чиновника, казалось бы, максимально приближенного к телу, максимально доверенное лицо, вот так за 2 недели смешивают с грязью и выкидывают, типа, «Ну, сиди, жди. Скажи спасибо, что мы тебя не посадили».
С.КОРЗУН: Но выкидывают не до конца. И более того, знаменитая теперь уже фраза о том, что это вам не 1937-й год, она была произнесена президентом.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Именно поэтому я возвращаюсь к вашей постановке вопроса, борьба ли это с коррупцией или не борьба, и вообще борьба ли это с чем-то. Давайте дождемся результатов.
С.КОРЗУН: То есть пока еще не готовы сказать, борьба реальная или не борьба.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет, борьба кланов – она реальная. Борьба кланов – она абсолютно реальная.
С.КОРЗУН: И ставка в этой борьбе – власть, деньги или и то, и другое вместе?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Контроль за денежными потоками. Ставка – контроль за денежными потоками, будь то оборонзаказ в Министерстве обороны, будь то Ростелеком со своими миллиардами долларов оборота на рынке телекоммуникаций. Это борьба за денежные потоки. А, вот, борьба ли это с воровством, я пока не знаю. Для этого надо как-то дождаться приговора суда и понять, кого осудят, за что осудят. То есть вот если сейчас собрать все, что опубликовано в газетах, то очень много эпизодов по делу Оборонсервиса. Они уже все названы. Вот давайте подождем – суд по всем эпизодам признает доказательства? Там еще помимо Оборонсервиса есть Славянка и там виза министра обороны, было сказано, на очень многих документах существует. То есть, вот, давайте дождемся результата и поймем, это борьба с воровством или это борьба кланов, а кто-то там попал под раздачу? Знаете, как это? Паны дерутся, а у холопьев чубы трещат, да? Ну, вот, может быть, это такое дело.
С.КОРЗУН: Звучала еще одна версия, Акелла промахнулся в какой-то период и теперь, значит, вокруг него пытаются подобрать и определить, кто будет там наследником, преемником, будет ли он. Акелла показывает, что он достаточно силен и поэтому «Ша, ребята».
С.АЛЕКСАШЕНКО: А у меня другая точка зрения. Акелла показал, что он слаб. Вот, когда Акелла был силен, кланы не дрались. Ему удавалось неким образом подковерно, закулисно, но обеспечивать спокойствие и внешне кланы были монолитными. Ну, там ходили разговоры о силовиках-либералах. Но вот до таких откровенных противостояний с автоматами, с маски-шоу, с телекамерами при обыске, с вытряхиванием нижнего, грязного и прочего белья на центральные телеканалы – этого не было. Вот, когда Акелла был силен, этого не было. А когда Акелла стал слаб, это посыпалось, И мне кажется, что как раз разговор о том, что Акелла был слабым, а стал сильным, вот, с точностью до наоборот. А когда кланы начинают драться, то это первый признак того, что режим слабеет.
С.КОРЗУН: Чем закончится борьба кланов? Можно ли предположить перемирие?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Крахом режима. Сергей, исторически борьба кланов...
С.КОРЗУН: То есть додерутся до конца?
С.АЛЕКСАШЕНКО: А это же очень легко нарушить равновесие. Действительно, задача лидера режима – сбалансировать интересы и не допустить борьбы кланов – это тяжелейшая задача, она требует огромного искусства. И поддержание этого равновесия – это важнейшая задача первого лица. Вот, по каким-то причинам это равновесие нарушилось, и эти начали на этих драться, да? Причем, многочисленно. Помните, у нас несколько лет назад было ФСКН, Служба по борьбе с наркотиками с кем-то поцапалась, да? Ну, там 2 спецслужбы, там бывшее одно и то же КГБ, 2 подразделения КГБ между собой поругались. Ну, там быстренько навели порядок, потому что понятно. А здесь все со всеми вдруг начали драться. И я не думаю, что это закончится быстро. Я не думаю, что восстановить равновесие будет легко. Ну, по крайней мере, мы видим, что попытки восстановления равновесия – они приводят только к тому, что здесь прорывает, здесь прорывает.
В космос – почему ГЛОНАСС? Космос же – это тоже огромные деньги, да? Я думаю, что следует ожидать чего-нибудь в Росатоме, потому что это тоже огромный кусок бюджетных денег, который туда идет. Соответственно, тоже там выяснится, что какие-то интересанты. Я думаю, что появление Грызлова в Росатоме – оно абсолютно не случайно и вообще не связано с тем, что это золотой парашют, не золотой парашют. Это денежные потоки, которые надо контролировать.
С.КОРЗУН: Есть ли хоть малейшая надежда, что борьба кланов закончится тем, что кланы перестанут существовать и некая другая система, другой режим воцарится? Либо на смену одним кланам, как это часто бывает в истории, придут другие?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, я когда-то рассуждал на эту тему. Повторюсь. Судьба режимов – она известна и исторически обусловлена. Они заканчиваются. Режим отличается от конституционной власти тем, что у режима не прописаны правила передачи власти. Вот, известно правило передачи власти в монархии, в абсолютной, в конституционной, даже в теократической монархии под названием Ватикан тоже известны правила перехода власти. В республиках известны правила перехода власти. А у режимов они неизвестны. Поэтому когда возникает момент передачи власти в связи с какими-то событиями, там будь то госпереворот или тяжелейший экономический кризис, или еще что-то такое, вот в этот момент режимы рушатся. Борьба кланов приводит к тому, что режим слабеет. Ускорение приближение конца режима. Поэтому, вот, опять не хочу сказать, что это произойдет завтра. То есть, вот, Христа ради не думайте, что Алексашенко сказал, что до конца 2012 года или до конца 2013 года все рухнет. Нет, это может продлиться несколько лет. Но борьба кланов будет этот режим расшатывать, будет его делать все менее и менее сильным. А что придет ему на смену, к сожалению, я сказать не могу.
С.КОРЗУН: Чтобы более понятна была ваша мысль о режиме, в начале 90-х мы режим меняли или не меняли?
С.АЛЕКСАШЕНКО: В начале 90-х была ситуация еще хуже. В начале 90-х исчезло государство под названием «Советский Союз» и исчезло оно 22 августа. Потому что 22 августа, когда закончился путч, не было правительства Советского Союза, не было парламента, не было министров. Вот, институтов государства.
С.КОРЗУН: То есть мы меняли государство?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Мы не меняли, оно просто исчезло, Сергей. Ну, как-то жили-жили и мы этого не понимали. Просто была территория, а государства не было. У нас же был КомОпУп, Комитет по оперативному управлению экономикой вместо правительства. Это ж никто не помнит. У нас, действительно, был КомОпУп в стране, который выполнял функции правительства. Там парламент объявил о самороспуске, ну, вот, просто не было государства. Режим рухнул сам по себе.
С.КОРЗУН: Ну и насчет 2000 года, наверное, спрошу. Короткий ответ. Там режим не менялся?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет, конечно, нет, конечно.
С.КОРЗУН: Сергей Алексашенко с особым мнением. Встретимся в этой студии после новостей минуты через 3.
НОВОСТИ
С.КОРЗУН: Напомню, сегодня в этой программе Сергей Алексашенко. Точка, вернее такой, восклицательный знак к нашему разговору: «Режим СССР не рухнул! Его развалили предатели. Сергей из Кронштадта».
С.АЛЕКСАШЕНКО: Да, его развалили предатели, имена которых мы знаем. Вице-президент, министр обороны, председатель Совета министров, председатель КГБ. Вот эти люди развалили. Да, да, да, все правильно. Там, на самом деле, если возвращаться к этой логике, Советский Союз не был режимом. Ведь, Советский Союз – он был что-то типа теократической монархии Ватикана, где после смерти вождя следующего вождя избирал такой, расширенный конклав. Там можно спорить, это было Политбюро, это был ЦК. Вот, Никиту Сергеевича Хрущева, например, ЦК снял, даже не Политбюро, то есть в голосовании на Пленуме. Ну, это очень похоже на то, что существует в Ватикане, где есть некий... Сами себя назначают люди, да? То есть в конечном итоге там Папы назначают Кардиналов, у нас Генсек или Политбюро формировали ЦК. Но этот ЦК избирал следующего Генсека. То есть правила смены лидера – они были известны. В этом отношении Советский Союз можно не называть – это теократическая монархия такая была. Но его разрушили люди, которые обладали верховной фактически властью, начиная от номера два и ниже.
С.КОРЗУН: Вопрос по поводу Греции: «Греция пока не получила транш. Что же, все-таки, ожидает зону евро?» - от Дмитрия Мезенцева вопрос пришел по ходу программы. Получит?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Получит. Получит. Скорее всего, уже речь идет о том, что официальные кредиторы, то есть страны-кредиторы, страны-участники зоны евро должны списать часть кредитов, предоставленных в евро. Ну, вот, как? В Греции рубят хвост фокстерьеру по частям. И, вот, его рубят-рубят, рубят-рубят, а он все еще потихонечку в это время успевает расти. Помните, такая там дилемма, Ахилл и черепаха, да? Вот примерно то же самое: пока его отрубили, он отрос, отрубили – он отрос. Как у ящерицы. И всем больно – и палачу больно, и фокстерьеру больно. И спрашивают «Когда будет конец?» Ну, вот...
Да, при том, а вопрос, что будет с зоной евро. А зона евро – это вот этот человек с топором. Да вообще говоря, с ним ничего не будет – там с фокстерьером проблемы, с его хвостом.
Греции будет плохо, Греция за эту программу выхода из кризиса должна заплатить достаточно много, Греция как народ, как экономика. Там экономика падает со скоростью 5-6% в год, то есть 5 лет продолжается падение, в общем, абсолютно нездоровая ситуация. И понятно, что пока эти программы помощи – они точку разворота тренда не прошли. Значит, принимаются не те решения, половинчатые решения. Ну, вот, хвост фокстерьера – все-таки, лучше ужасный конец, чем ужас без конца. А с человеком с топором – да нет, с ним ничего не будет. Более того, если этот Бобик помрет, ну так человеку удастся отдохнуть, ему там делать не надо ничего будет.
С.КОРЗУН: Возвращаемся к России. Fitch сочло Казахстан заемщиком надежнее России, повысили им долгосрочный рейтинг. Обидно получается. У нас, вроде, долгов не так много. Чего это наши соседи, уважаемые наши, члены Таможенного союза, но тем не менее? Чего это они обгоняют там?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну, ведь, когда определяют рейтинг, это не в очень большой степени зависит от суммы долга или отношения долга к ВВП. Конечно, когда на предельно высоких величинах, это важный фактор. А там 8% как у России, 15 или 25 – это не очень важно. Когда стране дают рейтинг, принимается во внимание ее возможность обслуживать долг, ее способность обслуживать долг. А здесь принимается экономическая динамика, как быстро растет экономика, на что она опирается, за счет чего она растет – за счет внутреннего спроса или за счет внешних цен? За счет того, что экспорт в ценовом выражении растет, а Росстат не умеет правильно элиминировать этот фактор.
Влияет фактор, люди, которые сидят в министерствах и принимают решения, то есть, грубо говоря, они понимают тему разговора, соответствует их терминологии терминология рейтинговых агентств или они несут какие-то свои вещи, пургу, по-русски говоря, которую и сами плохо понимают? А уж рейтинговые агентства точно не понимают и говорят «Знаете, мы встречались, но какое-то абсолютно неадекватное восприятие ситуации, люди говорят вещи, которые мы даже не можем понять. Переведите нам, пожалуйста».
Поэтому по совокупности получается вот так, что Казахстан с точки зрения устойчивости экономики...
С.КОРЗУН: То есть здоровее экономика?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Здоровее. Казахская экономика здоровее. Ну, причем, это давно известно. Там, собственно говоря, и многие институциональные реформы прошли гораздо раньше, чем в России. Там та же самая пенсионная реформа, там, по-моему, лет 7-8 назад прошла. То есть, в общем, там как-то... Ну, люди...
Я думаю, что разница, на самом деле, еще одна, что в Казахстане очень многие решения принимаются в расчете на такое, долгосрочное, среднесрочное будущее, вот, типа китайского подхода – на 20 лет вперед, на 50 лет вперед.
С.КОРЗУН: То есть хороший, мудрый царь, скажем так?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Царь, думающий о стратегии, царь, думающий о будущем. А у нас там стратегия пенсионной реформы, вот, если всерьез ее смотреть, она рассчитана там на 3 года, чтобы до следующих президентских выборов ничего не произошло. Там написано в заголовке «До 2030 года», но вообще говоря, все задачи она решает до 2017-го. А там после 2017-го хоть трава не расти.
С.КОРЗУН: Я слышал ваше объяснение неделю или две назад, очень по этому поводу расстроился.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну, вот, поэтому у Казахстана и рейтинг выше.
С.КОРЗУН: Госдума приняла в первом чтении законопроект о банкротстве физических лиц несколько дней назад. В первом чтении пока, но насколько это важно, имеет какое-то значение для людей? Там еще оспаривают по поводу того, единственное жилье – его продавать и отдавать какой-то минимум или нет? То есть детали какие-то остались.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, мы, по-моему, в прошлый раз на эту тему уже говорили. Я повторюсь, что дискуссии вокруг этого закона ведутся, по-моему, уже лет 6. И я бы серьез вот то, что он прошел в первом чтении, еще как-то... Ну, не знаю.
С.КОРЗУН: То есть он не быстрый? Влет не пройдет, да?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Не, ну, у нас все может пройти за 3 недели, а может еще лет на 6 застрять. Поэтому я пока к этому отношусь достаточно спокойно. Во-вторых, нужно четко понимать, что это касается людей в экстремальных ситуациях, тех, кто не смог расплатиться с большими долгами. Ну, понятно, что у каждого из нас, ну, наверное, у большинства жителей нашей страны есть имущество, ну не знаю, на 50 тысяч рублей, да? И поэтому если вы взяли в банке кредит на 30 тысяч и не смогли расплатиться, ну, там всегда вы найдете, что у вас продать и при этом вопрос о продаже жилья, наверное, не встанет. А, вот, если вы взяли кредит, не знаю там, миллион рублей на машину, то вот здесь уже возникает вопрос, а как по нему расплачиваться, если вы потеряли работу, не дай бог, там, развелись, не знаю, еще что-то, у вас сильно изменились жизненные обстоятельства и вот в этот момент и вам как гражданину нужна защита от этих людей с мощными кулаками, которые приходят из вас вышибать долг. Вот этот закон – это защищает людей и, на самом деле, в какой-то мере финансовым институтам, банкам позволяет списывать такие кредиты. Вот, процедура, да? Поэтому основную массу граждан, слава богу, не касается, основную массу граждан.
С.КОРЗУН: 7 триллионов – общая задолженность россиян по банковским кредитам, 352 с мелочью миллиарда просроченная задолженность. Соотношение нормальное?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Нормальное. Это 5%. Я много на эту тему беседую с банкирами. Они говорят, что основная масса просроченных задолженностей – люди по каким-то причинам забывают. И там присылаешь напоминание – они платят и все. Вообще 4,4% - ну да, это много, но, опять, не критически много. То есть чтобы мы понимали, в Америке, где ипотечный рынок триллионов 15, наверное, долларов или 12 (боюсь ошибиться), какую-то огромную величину составляет, там примерно 18% американцев, которые купили жилье в кредит, у них сумма кредита превышает стоимость дома. То есть за счет падения цены дома вот такая ситуация. 18%, да? Поэтому наши 4,4% - это, в общем, на фоне Америки так, пустяки.
Но опять, банкиры говорят, что существенная часть этой просрочки – это такая случайная, которая очень быстро... Она – текущая. То есть один платит, другой забывает – ну, в принципе, это не есть что-то страшное.
С.КОРЗУН: Ну и последний, наверное, главный вопрос современности на минуту тридцать. Ну, как всегда, это вопрос самыми крупными буквами именно к вам, хотя вы не раз и не два отвечали, и не отнекиваетесь, в чем хранить деньги в 2012 году. Для начала можно в татуировках, кстати, как вариант. Татуировку Кейт Мосс оценили в миллион фунтов стерлингов. Авторская работа. Она сама сказала, что носит на теле шедевр, который теоретически можно продать за несколько миллионов, подлинный Фрейд. Ну, не тот Фрейд, а художник Фрейд, да? «Я могла бы сделать пересадку кожи», - заявила Мосс в беседе с Вэнити Фэйр. Так в чем хранить? 3 части равные, как всегда?
С.АЛЕКСАШЕНКО: В банках, Сергей. Желательно с вывесками. Ну, я считаю, что, все-таки, главное правило, что желательно иметь сбережения – это, вот, крайне правильно в жизни – иметь сбережения на всякий случай, у вас должна быть подушка безопасности.
С.КОРЗУН: Сколько там? Годовой бюджет семьи или сколько?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, у каждого он свой, здесь не может быть правил. Но лучше иметь сбережения, чем их вообще не иметь. И это ключевой вопрос, потому что очень многие люди, даже обеспеченные, с зарплатами выше средних живут без сбережений. И это неправильно.
Второе, их лучше, конечно, хранить в банках, то есть опять там 98% населения должны хранить деньги в банках и не думать про фондовый рынок, облигации, валюты и так далее.
3 основные валюты – доллар, евро, рубль – и из российского сознания их не вышибить. Поэтому мои рецепты на 2013-й год не меняются.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Человеческий смысл?
С.КОРЗУН: Может быть, как китайцы? Они же параллельную систему создали у себя в стране.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Не, ну, китайцы – у них народу много, они просто создали огромный фаерволл, где сидят десятки тысяч людей и просто физически отключают те или иные ресурсы.
С.КОРЗУН: Ну ладно, всего в 10 раз меньше, ну, в 11, в 12.
С.АЛЕКСАШЕНКО: У нас не получится – у нас пользователей больше, они гораздо более изобретательные и хитрые. Понимаете, ведь, мы же с вами – тоже люди, да? У нас тоже есть семьи, дети, знакомые. У них есть дети. И нам, конечно, не хотелось бы... Ну, или хотелось бы чего-то не видеть, или чтобы наши дети не видели. Поэтому сказать, что вообще в интернете можно все, что угодно, ну, наверное, это тоже неправда. У нас есть законы, запрещающие нацистскую символику, человеконенавистническую, еще что-то такое. Поэтому, видимо, борьба государства, ну, или там принятие законов, направленных против таких вещей, это нормально и к этому относиться нужно нормально. Другое дело, что наши правоохранительные органы, которые должны этим заниматься, и суды, которые должны принимать решения. они не пользуются в обществе доверием. И те решения, которые они принимают, они иногда бывают просто неграмотные безотносительно к интернету, без интернета. Бывают коррумпированные. А бывают политически заказанные. И, возможно, количество таких решений исчисляется, может быть, даже не процентами, может быть, даже десятыми процента. Ну, точно их там не 90%, то есть их точно гораздо меньше.
Но этих долей процента или этих процентов достаточно, чтобы вызвать недоверие вообще ко всей нашей вот этой правоохранительной судебной системе, которая и должна заниматься борьбой с теми вещами, которые ограничены законом, и с которыми мы согласны, мы как граждане этой страны.
И в совокупности мы получаем, что борются не с тем, борются не так зачастую или заявления выпускают... Ну, вот, когда их выпускают в том виде, в котором пресс-службы этих ведомств умеют думать, они пишут что-то такое, что после этого туши свет, YouTube закрыли. После этого тут же кто-то грамотный прочитал «Да вы что написали? Быстро меняйте!» И они меняют формулировку – «YouTube не закрыли».
Мне кажется, что это, вообще говоря, еще и уровень такой профессиональной безграмотности. То есть люди с очень специфически заточенным мышлением привыкли рассуждать и иметь одну точку зрения верную, а вторая не моя, поэтому они готовы браться и выдавать пресс-релизы по любому поводу, даже не очень хорошо понимая, о чем они говорят. Из-за этого, я думаю, что таких заявлений будет много, к сожалению. Ну, будем с этим жить. Я не думаю, что всерьез в России можно говорить о том, что кто-то хочет запретить YouTube совсем.
С.КОРЗУН: Еще одна новация ожидаемая. Буквально сегодня... Не вижу на вас таблички «Иностранный агент». Не состоите, что ли, не работаете, зарплату не получаете в иностранных банках?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Вот, знаете, я сегодня иду по улице, мне раздается звонок, говорят «Это журналист из такого-то агентства. Сегодня вступил закон об иностранных агентах». Я думаю: «Черт». И чего? Почему мне-то звонят? И у меня в голове сразу мыслительный процесс, можно ли меня каким-то образом...
С.КОРЗУН: Нашли, за что?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Не, не нашел и вопрос там был, в общем, такой, косвенно к этому привязанный, но, на самом деле, не обо мне вообще, а просто в принципе про этот закон.
Постольку поскольку я работаю в учреждении образования, на них не распространяется этот закон, то, значит, я получаю там зарплату и...
С.КОРЗУН: Повезло.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Повезло.
С.КОРЗУН: Ну, то есть даже если гранты пойдут...
С.АЛЕКСАШЕНКО: Мне повезло, да. Наш университет может получать гранты и хорошо жить.
С.КОРЗУН: Теперь объясните нам, повезло ли нам всем? Немножко статистики, которая сегодня пришла. Отток капитала из России замедлился, за 10 месяцев составил 61 миллиард долларов (много это или мало). Инфляция – 6%, и тоже, вроде как, там замедлялась неожиданно некоторое время назад, а квартальная по России опустилась ниже 4%. Что из этого важно, а что не важно нам вообще? Я имею в виду, большинству слушателей.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Большинству слушателей важна, я бы сказал, последняя цифра – это замедление темпов роста ВВП. Росстат, действительно, говорит о том, что они опустились ниже 4% к предыдущему году. Если брать к 1 января этого года, то темпы роста ВВП еще ниже, они составляют примерно 2%. И это самая печальная характеристика российской экономики, что она очень быстро тормозит. То есть до кризиса мы жили с темпами роста 7-8%, 2010-2011 год, после кризиса мы говорили, что у нас восстановительный рост 4-5%, а сейчас – 2%. И мне кажется, что это уже вызывает тревогу у властей, они понимают, что экономика в каком-то не сильно благополучном состоянии. И косвенно, конечно, с этим связана первая цифра об оттоке капитала. Отток капитала – это люди, бизнесмены, которые, казалось бы, должны вкладываться в развитие своих бизнесов, зарабатывать здесь деньги, повышать российский ВВП. Они это делать не хотят.
С.КОРЗУН: А чего он замедлился-то, отток капитала? Все уже вышло или сезонные колебания?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, я не вижу, что он замедлился, понимаете? Вот эта цифра 61 миллиард – это примерно 4,5% российского ВВП. Ну а в середине года было 5%. В какой-то момент чуть больше, в какой-то момент чуть меньше. Это с точностью до арифметической погрешности, плюс здесь на эти данные наложилась сделка со Сбербанком, когда ЦБ продал большой пакет акций Сбербанка и пришедшие деньги (несколько миллиардов долларов) сыграли. Это же чистый отток, то есть отток минус приток. Вот там сделка со Сбербанком сильно изменила эту статистику.
В какой-то момент там пройдет сделка с ТНК-ВР, и когда Роснефть выкупить долю ВР и заплатит за это, по-моему, 26 миллиардов долларов, то у нас отток капитала – 26, и в какой-то месяц или квартал это будет какая-то фантастическая сумма при том, что мы понимаем, что, на самом деле, эта одна конкретная сделка сильно меняет всю структуру.
Поэтому я бы не смотрел не на конкретно один месяц к другому месяцу, а скользящую какую-то 12-месячную, годовую. 4,5% ВВП – это много.
С.КОРЗУН: Сразу ответим на свежий вопрос. Как ТНК продала такой прибыльный бизнес? «Живем в Нижневартовске», - пишут товарищи.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет, ТНК ничего не продал – акционеры продали. ТНК остается. Понимаете, как у нас формулировка? Конфликт хозяйствующих субъектов привел к тому, что конструкция 50 на 50 показала свою нежизнеспособность. В результате один из акционеров договорился о продаже своей доли, а второй понял, что с новым акционером ему не ужиться, и его 50 быстро превратятся в гораздо меньшую величину.
С.КОРЗУН: То есть для жителей Нижневартовска ничего не изменится?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Я думаю, что ничего не изменится, конечно. Компания будет работать. Отдельный вопрос, сохранит ли она свой бренд, название ТНК-ВР. Я думаю, что, скорее всего, там как-то переименуют. Ну, условно говоря, какой-нибудь Нижневартовск-Нефтегаз – он может и остаться. Понятно, что все это уйдет под эгиду Роснефти и будет с новым названием делать то же самое черное дело, в хорошем смысле черное, то есть нефть добывать, черное золото.
С.КОРЗУН: Черное блестящее, да?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Да-да-да, конечно.
С.КОРЗУН: Сергей Алексашенко. Я все перед главной темой, которую сегодня хотел бы обсудить.
С.АЛЕКСАШЕНКО: То есть это разминка еще?
С.КОРЗУН: Это разминка, абсолютно. Развозжаева обвинили в разбое. Ну, дело явно не экономическое, но просто довольно любопытное. Об этом сообщается на сайте Следственного комитета. Речь идет об инциденте, который произошел аж 15 лет назад, в 1997 году. Сообщается, что Развозжаев вместе с сообщниками ворвался в квартиру местного предпринимателя, связал его скотчем, похитили видеокамеру и 500 меховых шапок. Как утверждают следователи, его задерживали еще 15 лет назад, но тогда дело не дошло до суда. Чего вдруг 15 лет назад? А тут да, еще одна из пострадавших, жительница Ангарска пожаловалась, что нападавшие на ее мужа до сих пор не осуждены. После этого следователи занялись этим делом снова. Вот, верите всему, что здесь так, да?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, я вернусь к фразе, которую произнес несколько минут назад, что очень часто наши правоохранительные органы совершают политически мотивированные действия. Я не хочу обсуждать, было это ограбление, не было его. Я не знаю. Честно говоря, я о нем услышал только сегодня, точно так же прочитал на ленте новостей.
Смешно другое. Смешно с ироническим оттенком (плакать хочется), что 15 лет следственные органы, правоохранительные органы не считали нужным вообще что-либо делать при том, что если верить, опять оговариваюсь (я не знаю, правда это или неправда), что, вроде бы как, Развозжаева в тот момент, 15 лет назад опознали, но 15 лет после этого ничего не происходило. То есть оказывается, что наши следственные органы, правоохранительные органы – они, вот, защитой частной собственности какого-то конкретного предпринимателя не занимаются. Но тут Развозжаев попал под политическую статью, ну и, как говорится, на него нужно всех мертвецов сразу же повесить, доказать, что он, вообще говоря, не просто политический, а он еще и бандит. То есть поступил политический заказ, и сразу что-то всплыло. Точно так же, как, не знаю там, в июле-месяце 2 телевизионных канала опубликовали фрагменты переписки моей с Алексеем Навальным.
Я написал, ничтоже сумняшеся, в Генеральную прокуратуру, в Следственный комитет письмо. Говорю «Уважаемые товарищи, у нас есть статья Конституции, у нас есть Уголовный кодекс, который запрещает проникновение в тайну переписки, запрещает опубликование в СМИ. Ну, вы разберитесь там. Может, уголовное дело возбудите?» Получаю ответ: «Никаких проблем нет. Нет оснований для возбуждения уголовного дела». То есть я из этого делаю вывод: оказывается, можно читать переписку чужих людей, можно ее публиковать на экране телевизора. Ну вот я подумал, интересно, если я это сделаю, меня привлекут к ответственности? Думаю, что привлекут, да? Поэтому это дело Развозжаева – оно, конечно, носит абсолютно политический оттенок и говорит о том, что наши правоохранительные органы делают все, что угодно, только не выполняют свою прямую функцию. Вот, в данном случае 15 лет предприниматель ищет защиты, если этому верить.
С.КОРЗУН: Ну, может, под кампанию попал. Смотрите, кампания-то какая пошла. Это я думаю, что тоже к главной теме.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Какая?
С.КОРЗУН: Ну, Оборонсервис, стройка века АТЭС, ГЛОНАСС, Ростелеком. Вот только не говорите, что государство не взялось за борьбу с коррупцией.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Не, стоп-стоп-стоп. Коррупция здесь вообще не причем.
С.КОРЗУН: Что там борьба кланов, борьба элит.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, коррупция вообще не причем. Коррупция – это когда кто-то подкупает чиновника. В Оборонсервисе там никто чиновников не подкупал – они просто воровали. Ну, вот, просто воровали. На стройке АТЭС, если верить, чиновники просто воровали. Давайте называть своими именами.
С.КОРЗУН: И в ГЛОНАССе тоже просто воровали?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сейчас-сейчас. Если верить тому, что пишется, то тоже воровали. То есть там не было коррупции, там было откровенное воровство. Поэтому назвать это борьбой с коррупцией я не могу. При этом, ну, четко совершенно понятно, что как минимум в двух эпизодах... Да, а Ростелеком – вообще это, ну, не знаю, опять конфликт хозяйствующих субъектов, типичное применение российских правоохранительных органов для защиты коммерческих интересов, возбуждение уголовного дела против твоего конкурента. Там, банк дал кредит, его не вернули, значит, возбудили дело и человека посадили. А там будем разбираться. Сначала надо посадить. То есть худшее, что есть в российском правосудии, это сразу человека посадить и потом в тюрьме с ним вести следственные действия, доводя до смерти. Поэтому, вообще говоря, это вообще не Ростелеком, просто случайным образом под это дело свидетелем генеральный директор Ростелекома попал и один из акционеров. Вообще говоря, это банк ВТБ и компания даже не помню, какой-то Русагропродукт. Ну, чего-то такое вот, которое вообще там ООО «Рога и копыта». Поэтому здесь тоже коррупции нет.
С.КОРЗУН: То есть я зря все в кучу свалил, совершенно разное.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, вот, я не думаю, что зря. Все-таки, я думаю, что вы произнесли фразу, с которой я склонен согласиться. А, вот, борьба кланов здесь налицо. А, вот, борьба кланов здесь налицо. Борьба кланов внутри властной верхушки. Борьба кланов за то, кто будет генеральным директором Ростелекома. Вот, нынешний генеральный директор, которого вызывают свидетелем по уголовному делу и которому тут же начинают создавать проблемы, или другой. Один – ставленник бывшего министра связи и нынешнего советника президента, а другой – ставленник премьер-министра. Ведь, об этом же идет речь. Уже хорошо все известно, что несколько месяцев назад правительство захотело заменить генерального директора Ростелекома. Он нашел защиту в администрации президента. Ну вот теперь правительство нанимает правоохранительные органы для борьбы с администрацией президента. Ну, вы можете как угодно это называть, но для меня это борьба кланов. Причем, откровенная борьба кланов – вот так оно шло в 90-е годы в российском бизнесе или в начале 2000-х.
Вокруг Министерства обороны, ну, очевидно, что борьба кланов, то же самое. Вопрос о деньгах, вопрос о влиянии – это борьба кланов. Когда одного чиновника, казалось бы, максимально приближенного к телу, максимально доверенное лицо, вот так за 2 недели смешивают с грязью и выкидывают, типа, «Ну, сиди, жди. Скажи спасибо, что мы тебя не посадили».
С.КОРЗУН: Но выкидывают не до конца. И более того, знаменитая теперь уже фраза о том, что это вам не 1937-й год, она была произнесена президентом.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Именно поэтому я возвращаюсь к вашей постановке вопроса, борьба ли это с коррупцией или не борьба, и вообще борьба ли это с чем-то. Давайте дождемся результатов.
С.КОРЗУН: То есть пока еще не готовы сказать, борьба реальная или не борьба.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет, борьба кланов – она реальная. Борьба кланов – она абсолютно реальная.
С.КОРЗУН: И ставка в этой борьбе – власть, деньги или и то, и другое вместе?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Контроль за денежными потоками. Ставка – контроль за денежными потоками, будь то оборонзаказ в Министерстве обороны, будь то Ростелеком со своими миллиардами долларов оборота на рынке телекоммуникаций. Это борьба за денежные потоки. А, вот, борьба ли это с воровством, я пока не знаю. Для этого надо как-то дождаться приговора суда и понять, кого осудят, за что осудят. То есть вот если сейчас собрать все, что опубликовано в газетах, то очень много эпизодов по делу Оборонсервиса. Они уже все названы. Вот давайте подождем – суд по всем эпизодам признает доказательства? Там еще помимо Оборонсервиса есть Славянка и там виза министра обороны, было сказано, на очень многих документах существует. То есть, вот, давайте дождемся результата и поймем, это борьба с воровством или это борьба кланов, а кто-то там попал под раздачу? Знаете, как это? Паны дерутся, а у холопьев чубы трещат, да? Ну, вот, может быть, это такое дело.
С.КОРЗУН: Звучала еще одна версия, Акелла промахнулся в какой-то период и теперь, значит, вокруг него пытаются подобрать и определить, кто будет там наследником, преемником, будет ли он. Акелла показывает, что он достаточно силен и поэтому «Ша, ребята».
С.АЛЕКСАШЕНКО: А у меня другая точка зрения. Акелла показал, что он слаб. Вот, когда Акелла был силен, кланы не дрались. Ему удавалось неким образом подковерно, закулисно, но обеспечивать спокойствие и внешне кланы были монолитными. Ну, там ходили разговоры о силовиках-либералах. Но вот до таких откровенных противостояний с автоматами, с маски-шоу, с телекамерами при обыске, с вытряхиванием нижнего, грязного и прочего белья на центральные телеканалы – этого не было. Вот, когда Акелла был силен, этого не было. А когда Акелла стал слаб, это посыпалось, И мне кажется, что как раз разговор о том, что Акелла был слабым, а стал сильным, вот, с точностью до наоборот. А когда кланы начинают драться, то это первый признак того, что режим слабеет.
С.КОРЗУН: Чем закончится борьба кланов? Можно ли предположить перемирие?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Крахом режима. Сергей, исторически борьба кланов...
С.КОРЗУН: То есть додерутся до конца?
С.АЛЕКСАШЕНКО: А это же очень легко нарушить равновесие. Действительно, задача лидера режима – сбалансировать интересы и не допустить борьбы кланов – это тяжелейшая задача, она требует огромного искусства. И поддержание этого равновесия – это важнейшая задача первого лица. Вот, по каким-то причинам это равновесие нарушилось, и эти начали на этих драться, да? Причем, многочисленно. Помните, у нас несколько лет назад было ФСКН, Служба по борьбе с наркотиками с кем-то поцапалась, да? Ну, там 2 спецслужбы, там бывшее одно и то же КГБ, 2 подразделения КГБ между собой поругались. Ну, там быстренько навели порядок, потому что понятно. А здесь все со всеми вдруг начали драться. И я не думаю, что это закончится быстро. Я не думаю, что восстановить равновесие будет легко. Ну, по крайней мере, мы видим, что попытки восстановления равновесия – они приводят только к тому, что здесь прорывает, здесь прорывает.
В космос – почему ГЛОНАСС? Космос же – это тоже огромные деньги, да? Я думаю, что следует ожидать чего-нибудь в Росатоме, потому что это тоже огромный кусок бюджетных денег, который туда идет. Соответственно, тоже там выяснится, что какие-то интересанты. Я думаю, что появление Грызлова в Росатоме – оно абсолютно не случайно и вообще не связано с тем, что это золотой парашют, не золотой парашют. Это денежные потоки, которые надо контролировать.
С.КОРЗУН: Есть ли хоть малейшая надежда, что борьба кланов закончится тем, что кланы перестанут существовать и некая другая система, другой режим воцарится? Либо на смену одним кланам, как это часто бывает в истории, придут другие?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, я когда-то рассуждал на эту тему. Повторюсь. Судьба режимов – она известна и исторически обусловлена. Они заканчиваются. Режим отличается от конституционной власти тем, что у режима не прописаны правила передачи власти. Вот, известно правило передачи власти в монархии, в абсолютной, в конституционной, даже в теократической монархии под названием Ватикан тоже известны правила перехода власти. В республиках известны правила перехода власти. А у режимов они неизвестны. Поэтому когда возникает момент передачи власти в связи с какими-то событиями, там будь то госпереворот или тяжелейший экономический кризис, или еще что-то такое, вот в этот момент режимы рушатся. Борьба кланов приводит к тому, что режим слабеет. Ускорение приближение конца режима. Поэтому, вот, опять не хочу сказать, что это произойдет завтра. То есть, вот, Христа ради не думайте, что Алексашенко сказал, что до конца 2012 года или до конца 2013 года все рухнет. Нет, это может продлиться несколько лет. Но борьба кланов будет этот режим расшатывать, будет его делать все менее и менее сильным. А что придет ему на смену, к сожалению, я сказать не могу.
С.КОРЗУН: Чтобы более понятна была ваша мысль о режиме, в начале 90-х мы режим меняли или не меняли?
С.АЛЕКСАШЕНКО: В начале 90-х была ситуация еще хуже. В начале 90-х исчезло государство под названием «Советский Союз» и исчезло оно 22 августа. Потому что 22 августа, когда закончился путч, не было правительства Советского Союза, не было парламента, не было министров. Вот, институтов государства.
С.КОРЗУН: То есть мы меняли государство?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Мы не меняли, оно просто исчезло, Сергей. Ну, как-то жили-жили и мы этого не понимали. Просто была территория, а государства не было. У нас же был КомОпУп, Комитет по оперативному управлению экономикой вместо правительства. Это ж никто не помнит. У нас, действительно, был КомОпУп в стране, который выполнял функции правительства. Там парламент объявил о самороспуске, ну, вот, просто не было государства. Режим рухнул сам по себе.
С.КОРЗУН: Ну и насчет 2000 года, наверное, спрошу. Короткий ответ. Там режим не менялся?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет, конечно, нет, конечно.
С.КОРЗУН: Сергей Алексашенко с особым мнением. Встретимся в этой студии после новостей минуты через 3.
НОВОСТИ
С.КОРЗУН: Напомню, сегодня в этой программе Сергей Алексашенко. Точка, вернее такой, восклицательный знак к нашему разговору: «Режим СССР не рухнул! Его развалили предатели. Сергей из Кронштадта».
С.АЛЕКСАШЕНКО: Да, его развалили предатели, имена которых мы знаем. Вице-президент, министр обороны, председатель Совета министров, председатель КГБ. Вот эти люди развалили. Да, да, да, все правильно. Там, на самом деле, если возвращаться к этой логике, Советский Союз не был режимом. Ведь, Советский Союз – он был что-то типа теократической монархии Ватикана, где после смерти вождя следующего вождя избирал такой, расширенный конклав. Там можно спорить, это было Политбюро, это был ЦК. Вот, Никиту Сергеевича Хрущева, например, ЦК снял, даже не Политбюро, то есть в голосовании на Пленуме. Ну, это очень похоже на то, что существует в Ватикане, где есть некий... Сами себя назначают люди, да? То есть в конечном итоге там Папы назначают Кардиналов, у нас Генсек или Политбюро формировали ЦК. Но этот ЦК избирал следующего Генсека. То есть правила смены лидера – они были известны. В этом отношении Советский Союз можно не называть – это теократическая монархия такая была. Но его разрушили люди, которые обладали верховной фактически властью, начиная от номера два и ниже.
С.КОРЗУН: Вопрос по поводу Греции: «Греция пока не получила транш. Что же, все-таки, ожидает зону евро?» - от Дмитрия Мезенцева вопрос пришел по ходу программы. Получит?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Получит. Получит. Скорее всего, уже речь идет о том, что официальные кредиторы, то есть страны-кредиторы, страны-участники зоны евро должны списать часть кредитов, предоставленных в евро. Ну, вот, как? В Греции рубят хвост фокстерьеру по частям. И, вот, его рубят-рубят, рубят-рубят, а он все еще потихонечку в это время успевает расти. Помните, такая там дилемма, Ахилл и черепаха, да? Вот примерно то же самое: пока его отрубили, он отрос, отрубили – он отрос. Как у ящерицы. И всем больно – и палачу больно, и фокстерьеру больно. И спрашивают «Когда будет конец?» Ну, вот...
Да, при том, а вопрос, что будет с зоной евро. А зона евро – это вот этот человек с топором. Да вообще говоря, с ним ничего не будет – там с фокстерьером проблемы, с его хвостом.
Греции будет плохо, Греция за эту программу выхода из кризиса должна заплатить достаточно много, Греция как народ, как экономика. Там экономика падает со скоростью 5-6% в год, то есть 5 лет продолжается падение, в общем, абсолютно нездоровая ситуация. И понятно, что пока эти программы помощи – они точку разворота тренда не прошли. Значит, принимаются не те решения, половинчатые решения. Ну, вот, хвост фокстерьера – все-таки, лучше ужасный конец, чем ужас без конца. А с человеком с топором – да нет, с ним ничего не будет. Более того, если этот Бобик помрет, ну так человеку удастся отдохнуть, ему там делать не надо ничего будет.
С.КОРЗУН: Возвращаемся к России. Fitch сочло Казахстан заемщиком надежнее России, повысили им долгосрочный рейтинг. Обидно получается. У нас, вроде, долгов не так много. Чего это наши соседи, уважаемые наши, члены Таможенного союза, но тем не менее? Чего это они обгоняют там?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну, ведь, когда определяют рейтинг, это не в очень большой степени зависит от суммы долга или отношения долга к ВВП. Конечно, когда на предельно высоких величинах, это важный фактор. А там 8% как у России, 15 или 25 – это не очень важно. Когда стране дают рейтинг, принимается во внимание ее возможность обслуживать долг, ее способность обслуживать долг. А здесь принимается экономическая динамика, как быстро растет экономика, на что она опирается, за счет чего она растет – за счет внутреннего спроса или за счет внешних цен? За счет того, что экспорт в ценовом выражении растет, а Росстат не умеет правильно элиминировать этот фактор.
Влияет фактор, люди, которые сидят в министерствах и принимают решения, то есть, грубо говоря, они понимают тему разговора, соответствует их терминологии терминология рейтинговых агентств или они несут какие-то свои вещи, пургу, по-русски говоря, которую и сами плохо понимают? А уж рейтинговые агентства точно не понимают и говорят «Знаете, мы встречались, но какое-то абсолютно неадекватное восприятие ситуации, люди говорят вещи, которые мы даже не можем понять. Переведите нам, пожалуйста».
Поэтому по совокупности получается вот так, что Казахстан с точки зрения устойчивости экономики...
С.КОРЗУН: То есть здоровее экономика?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Здоровее. Казахская экономика здоровее. Ну, причем, это давно известно. Там, собственно говоря, и многие институциональные реформы прошли гораздо раньше, чем в России. Там та же самая пенсионная реформа, там, по-моему, лет 7-8 назад прошла. То есть, в общем, там как-то... Ну, люди...
Я думаю, что разница, на самом деле, еще одна, что в Казахстане очень многие решения принимаются в расчете на такое, долгосрочное, среднесрочное будущее, вот, типа китайского подхода – на 20 лет вперед, на 50 лет вперед.
С.КОРЗУН: То есть хороший, мудрый царь, скажем так?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Царь, думающий о стратегии, царь, думающий о будущем. А у нас там стратегия пенсионной реформы, вот, если всерьез ее смотреть, она рассчитана там на 3 года, чтобы до следующих президентских выборов ничего не произошло. Там написано в заголовке «До 2030 года», но вообще говоря, все задачи она решает до 2017-го. А там после 2017-го хоть трава не расти.
С.КОРЗУН: Я слышал ваше объяснение неделю или две назад, очень по этому поводу расстроился.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну, вот, поэтому у Казахстана и рейтинг выше.
С.КОРЗУН: Госдума приняла в первом чтении законопроект о банкротстве физических лиц несколько дней назад. В первом чтении пока, но насколько это важно, имеет какое-то значение для людей? Там еще оспаривают по поводу того, единственное жилье – его продавать и отдавать какой-то минимум или нет? То есть детали какие-то остались.
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, мы, по-моему, в прошлый раз на эту тему уже говорили. Я повторюсь, что дискуссии вокруг этого закона ведутся, по-моему, уже лет 6. И я бы серьез вот то, что он прошел в первом чтении, еще как-то... Ну, не знаю.
С.КОРЗУН: То есть он не быстрый? Влет не пройдет, да?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Не, ну, у нас все может пройти за 3 недели, а может еще лет на 6 застрять. Поэтому я пока к этому отношусь достаточно спокойно. Во-вторых, нужно четко понимать, что это касается людей в экстремальных ситуациях, тех, кто не смог расплатиться с большими долгами. Ну, понятно, что у каждого из нас, ну, наверное, у большинства жителей нашей страны есть имущество, ну не знаю, на 50 тысяч рублей, да? И поэтому если вы взяли в банке кредит на 30 тысяч и не смогли расплатиться, ну, там всегда вы найдете, что у вас продать и при этом вопрос о продаже жилья, наверное, не встанет. А, вот, если вы взяли кредит, не знаю там, миллион рублей на машину, то вот здесь уже возникает вопрос, а как по нему расплачиваться, если вы потеряли работу, не дай бог, там, развелись, не знаю, еще что-то, у вас сильно изменились жизненные обстоятельства и вот в этот момент и вам как гражданину нужна защита от этих людей с мощными кулаками, которые приходят из вас вышибать долг. Вот этот закон – это защищает людей и, на самом деле, в какой-то мере финансовым институтам, банкам позволяет списывать такие кредиты. Вот, процедура, да? Поэтому основную массу граждан, слава богу, не касается, основную массу граждан.
С.КОРЗУН: 7 триллионов – общая задолженность россиян по банковским кредитам, 352 с мелочью миллиарда просроченная задолженность. Соотношение нормальное?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Нормальное. Это 5%. Я много на эту тему беседую с банкирами. Они говорят, что основная масса просроченных задолженностей – люди по каким-то причинам забывают. И там присылаешь напоминание – они платят и все. Вообще 4,4% - ну да, это много, но, опять, не критически много. То есть чтобы мы понимали, в Америке, где ипотечный рынок триллионов 15, наверное, долларов или 12 (боюсь ошибиться), какую-то огромную величину составляет, там примерно 18% американцев, которые купили жилье в кредит, у них сумма кредита превышает стоимость дома. То есть за счет падения цены дома вот такая ситуация. 18%, да? Поэтому наши 4,4% - это, в общем, на фоне Америки так, пустяки.
Но опять, банкиры говорят, что существенная часть этой просрочки – это такая случайная, которая очень быстро... Она – текущая. То есть один платит, другой забывает – ну, в принципе, это не есть что-то страшное.
С.КОРЗУН: Ну и последний, наверное, главный вопрос современности на минуту тридцать. Ну, как всегда, это вопрос самыми крупными буквами именно к вам, хотя вы не раз и не два отвечали, и не отнекиваетесь, в чем хранить деньги в 2012 году. Для начала можно в татуировках, кстати, как вариант. Татуировку Кейт Мосс оценили в миллион фунтов стерлингов. Авторская работа. Она сама сказала, что носит на теле шедевр, который теоретически можно продать за несколько миллионов, подлинный Фрейд. Ну, не тот Фрейд, а художник Фрейд, да? «Я могла бы сделать пересадку кожи», - заявила Мосс в беседе с Вэнити Фэйр. Так в чем хранить? 3 части равные, как всегда?
С.АЛЕКСАШЕНКО: В банках, Сергей. Желательно с вывесками. Ну, я считаю, что, все-таки, главное правило, что желательно иметь сбережения – это, вот, крайне правильно в жизни – иметь сбережения на всякий случай, у вас должна быть подушка безопасности.
С.КОРЗУН: Сколько там? Годовой бюджет семьи или сколько?
С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, у каждого он свой, здесь не может быть правил. Но лучше иметь сбережения, чем их вообще не иметь. И это ключевой вопрос, потому что очень многие люди, даже обеспеченные, с зарплатами выше средних живут без сбережений. И это неправильно.
Второе, их лучше, конечно, хранить в банках, то есть опять там 98% населения должны хранить деньги в банках и не думать про фондовый рынок, облигации, валюты и так далее.
3 основные валюты – доллар, евро, рубль – и из российского сознания их не вышибить. Поэтому мои рецепты на 2013-й год не меняются.
Комментариев нет:
Отправить комментарий