Меня просили подыскать ему (а это одно из моих таких, любимых занятий) типологическую пару в Серебряном веке, потому что, действительно, с Серебряным веком нас сейчас очень многое роднит. Идет такой период общественной депрессии после 5-го года. И вот знаете, что интересно? Я неожиданно подумал о странной смерти Саввы Морозова, много помогавшего большевикам. Конечно, Савву Морозова очень идеологизировала большевистская пропаганда. Это был человек, мягко говоря, непростой, и с Березовским их роднило, я думаю, исключительное быстроумие, стремительность, достаточно широкая образованность, причем еще такая... В случае Березовского у меня нет оснований в ней сомневаться, потому что он защищал диссертацию еще до того, как их начали повально воровать.
Быстрая речь, хроническая неудовлетворенность всем, постоянный азарт непрерывного такого, страстного делания, помогал большевикам, разочаровался в большевизме, был влюблен в Марию Федоровну Андрееву, а она ему взаимностью не отвечала. А дальше вот странное с ним случилось – дикий припадок депрессии, насколько я помню, в Ницце. С семьей поссорился, с большинством друзей из бизнеса поссорился. И то ли застрелился, предварительно еще нарисовав на себе мишень (вот такой был разговор), то ли был таинственно застрелен кем-то из большевиков, чтобы завещанные деньги ушли.
Есть сходство. Это сходство, прежде всего, в том, что это человек, выломившийся из своей породы. Березовский был бизнесменом и перестал им быть – он пошел в политику.
С.КОРЗУН: Но изначально он был, все-таки, ученым.
Д.БЫКОВ: Изначально ученым. Сам Морозов, кстати, изначально тоже был химиком с хорошим европейским образованием.
Значит, выломался из своей среды, поссорился с этой средой, от одних ушел, к другим не пришел, безусловно. Я думаю, он рассчитывал на победу большевиков, потому что в случае этой победы он говорил «Страна нуждается в очень быстрой, сильной модернизации». Лучшее, что о нем написано, это, конечно, очень Горького о Морозове очень точный. Кстати, Горький-то и отбил Марию Федоровну. И с вечным чувством вины к нему относился.
Я думаю, что здесь есть определенное сходство. Если же говорить о разнице, разница, прежде всего, в том, что Савва Морозов в гораздо большей степени был, все-таки, идеалистом. Борис Абрамович был, как я уже об этом писал, сугубым прагматиком. И причины его депрессии, думаю, были в тому, что деньги и влияние практически закончились – без этого он жить не мог. А что касается... Вы знаете, тоже сейчас идут такие разговоры: ну, раз уж Долматов повесился, Березовский повесился, значит, борьба безнадежна. Она гораздо менее безнадежна, чем была в 2005-м или в 2008-м году. Власть уже десакрализована и, как сказал однажды... Не, не буду цитировать это высказывание Виктора Шендеровича, но она движется в том самом направлении, которое было обозначено в известном журнале на известном бюллетене.
Думаю, что основания для депрессии были сугубо внутреннего порядка.
С.КОРЗУН: Дмитрий Быков. Дмитрий, ну, вам в силу вашего участия, ну, практически во всех печатных и литературных проектах, приходилось...
Д.БЫКОВ: Боже упаси: всего в двух.
С.КОРЗУН: (смеется) И с Борисом Абрамовичем тоже участвовали. Я тут с удивлением обнаружил, вспомнил, вернее. Я даже не знал. Ну, можно иногда вспомнить и то, чего не знаешь, заглянув в первоисточники, что где-то там на границе 2000-х годов было такое издание «Московская комсомолка»...
Д.БЫКОВ: Да, была.
С.КОРЗУН: ...В которое вы тоже в том числе писали.
Д.БЫКОВ: Писал, конечно, да.
С.КОРЗУН: Ну, как раз оно принадлежало Борису Абрамовичу.
Д.БЫКОВ: Я не знаю, ему ли оно принадлежало, потому что меня туда привлек Евгений Додылев, который его возглавлял. Я знаю, что это издание боролось с Лужковым, и в тот момент я считал Лужкова главным злом. Кстати говоря, я и сейчас считаю, что если бы Лужков и Примаков победили тогда, то все, что мы имеем при позднем Путине, мы имели бы сразу. Так у нас, все-таки, был 5-летний зазор. Здесь я ни от чего совершенно не отрекаюсь. И надо вам сказать, что в борьбе Березовского с Гусинским, борьбе не на жизнь, а на смерть, которая, действительно, делает почти невозможным воссоединение журналистского профсоюза сейчас... Мне, кстати, очень странно было читать такие добрые, такие теплые, пафосные слова Евгения Киселёва. Я-то помню, как он мочил Березовского и его друзей, поэтому сейчас как-то это позднее прозрение производит впечатление, скажем прямо, двусмысленное.
Я остаюсь при своем. Березовский мне нравился больше Гусинского. Березовский – откровенный авантюрист, такое прекрасное зло, которое иногда нечаянно сделает добро. Гусинский очень усиленно рядился, к сожалению, в белые одежды. Березовский никогда не утверждал, что он защищает свободу слова. Всегда было ясно, что он защищает свои интересы. Может быть, поэтому его окружение было менее сектантским. Скажу честно, что тогдашний Доренко мне нравился больше тогдашнего Киселёва, и уж, конечно, демагогия Лужкова, Примакова и компании, которая, собственно говоря, сейчас стала вторым лицом власти, тогда мне внушала большое отвращение. Кто же знал, что «Единство» и «Отечество» пожрут друг друга и сольются в экстазе? Тогда казалось, что это 2 абсолютно взаимоисключающие силы, и я с удовольствием повторял лозунг «Отечество не выбирают».
С.КОРЗУН: Ну и, может, последнее. Версии смерти различны. Вот сегодня сообщение Скотланд Ярда, то, что по первым прикидкам это было, действительно, самоубийство через повешение. А до этого ходили разные конспирологические версии типа того, что там труп двойника или двойник трупа, а он где-то возродится и в новых одеждах как птица Феникс восстанет.
Д.БЫКОВ: Ну, во-первых, вот этого я как раз не исключаю. Потому что, действительно, Борис Абрамович – это человек, чья ньюсмейкерская ипостась, ньюсмейкерские таланты точно ни у кого не вызывают сомнений. Можно спорить о степени его просвещенности и гуманизма, но о способности организовывать события никто, я думаю, не спорит.
Что касается самоубийства. На убийство очень непохоже, потому что, во-первых, все-таки, есть камеры слежения в доме, я думаю, и уж, во всяком случае, запереть ванную изнутри на хороший звонок очень трудно было бы убийце, если бы он только не слился там в дырочку. А что касается второго соображения, конечно, живой Березовский был нужнее – на него еще столько всего можно было свалить, вы не представляете. Когда на него свалили Pussy Riot, к которым он, я уж уверен, ну, ни сном, ни духом, ну, совсем не его почерк... Тем не менее, вот тут я понял, что он очень еще нужен, он очень еще послужит. Российская власть потеряла мощный канал для отвода желчи – теперь она будет кипеть внутри.
С.КОРЗУН: Кто будет новый злодей? Старых уже стали подзабывать – там Чубайс у нас был, еще несколько человек, вроде как, рядом с Березовским.
Д.БЫКОВ: Очень трудно сказать. Им может оказаться Навальный, который, действительно, сегодня притягивает как громоотвод разряды ненависти от очень многих, особенно если учесть успешность его деятельности в последнее время. Это может оказаться кто-то еще из уцелевших олигархов. Как бы не Абрамович, хотя очень бы не хотелось. Потому что не совсем понятно, в чем он тут, собственно, виноват. На нем много, конечно, есть грехов и я охотно бы принял тут любые разоблачения, но не очень понятно, почему, по какому принципу, по какой логике? Ведь, уж тогда, наверное, надо начинать с себя.
Впрочем, не исключаю я и того, что начнутся какие-то массивные расколы в верхах, потому что, как известно, организм вот этот сейчас уже болен иммунным заболеванием, он уже сам себя жрет. И хотелось бы пожелать ему приятного аппетита.
С.КОРЗУН: Ну, тогда продолжим о перспективах. Тут вам напоминает слушатель Кориандр о том, что накануне выборов президента вы говорили, что предчувствуете, что будет не Путин, все будет хорошо. Акунин говорил, будет даже рад, если власть посопротивляется. Лимонов: «Власть тяжелая, шариками не победить», а Михаил Веллер, что этой власти остался примерно год. Ваши ощущения сейчас?
Д.БЫКОВ: Да понимаете, в чем дело? Ну, то, что я мог сказать, что это будет не Путин, да, действительно, тогда многие высказывали такой прогноз. Чубайс говорил, что скорее будет Медведев. Я надеялся, что возможны варианты. Видите ли, давайте лучше повспоминаем мои сбывающиеся прогнозы – их бывает несколько чаще, потому что я историю российскую знаю хорошо.
Что касается ощущений. Я уже писал сейчас о том, что трагедия эта, ведь, на самом деле, не в именах. Мне не очень важно, как будет фамилия будущего президента. Мне важно, насколько этот президент сохранит в неизменности систему, когда народ абсолютно не управляет собой. Еще я помню очень хорошо, как в 1996 году мне Егор Яковлев, человек куда большей прозорливости, сказал «Главная трагедия ельцинского режима – это уничтожение обратной связи». Обратная связь закончилась. У народа не было больше никакой возможности влиять на ситуацию. На нее влиял ближний круг, на который влияли привходящие финансовые обстоятельства. Люди своей судьбы не решали. Мне совершенно не важно, будет ли следующим президентом Навальный, Иванов, Петров, кто угодно. Мне интересно, будет ли изменена политическая система, при которой власть а) абсолютно закрыта и б) абсолютно непредсказуема и совершенно отчуждена от своего народа.
С.КОРЗУН: Дмитрий Быков в программе «Особое мнение» на радио «Эхо Москвы», на телеканале RTVi. Меняем тему, культурки немножко добавим, жизнь ее добавляет. Ну, во-первых, Театр на Таганке, возвращение возможное Любимова, которое обсуждают, и он чуть ли уже не дал свое согласие на возвращение в этот театр. Может ли вот такой Театр существовать без такого человека?
Д.БЫКОВ: Послушайте, ну, этого не может быть. Это какое-то... Третье возвращение Юрия Петровича в Театр на Таганке – это вот тот самый случай, когда история повторяется как трагедия. Один раз он его покинул, второй раз уже как фарс после этого раскола, а третий раз этот жанр еще не придуман. Видимо, это жанр, в котором развивается вся российская история, и Любимов как старый поклонник Брехта, я думаю, понимает всю гротескность ситуации.
Ведь, штука в чем? Вот, я все пытаюсь это сформулировать, а все во мне внутренний цензор-то сидит и говорит «Нет, не трогай, нет, не надо». Но, в общем, Россия – страна таких Кощеев Бессмертных, где умереть нельзя, потому что ничто не прекращается.
Вот я вам расскажу байку. Я тут в Дублине на распродаже старых книг купил роман Винсента Шина, очень хороший роман 1930 года «Гог и магог» про то, как американец влюбляется в русскую и приезжает в Советскую Россию.
Когда я прочитал про скандалы в Большом театре, я просто горько усмехнулся. Когда прочитал про коррупцию среди комиссаров и про антисемитизм в России, я уже напрягся. Но когда я прочитал про встречу героя с диссидентом на Болотной площади, вот тут я закричал «Мама, сотвори такое чудо, забери меня отсюда!» Ну, невозможно в этом замкнутом круге больше... Конечно, я никуда отсюда не уеду, но просто в этом замкнутом круге больше жить нельзя. В стране, которая, ну, так повторяет все... И вот возвращение Любимова на Таганку, Любимова, которому 96 лет, но он благополучно, слава тебе господи, пережил недавний сердечный приступ и Валерия Золотухина, и простудится на всеобщих похоронах... Но это какая-то страна, правда, Кощеев Бессмертных. Неужели, у него не хватит художественного такта перестать воспроизводить эту ситуацию?
Юрий Петрович, дай вам бог здоровья, поставьте «Князя Игоря» в Большом театре, возьмите любой другой театр страны, но не нужно больше этого выморочного вечного возвращения. Ницше говорил, что нет ничего страшнее вечного возвращения. Вот, как я его понимаю (старика).
С.КОРЗУН: Но актеры-то остаются, актеры ждут. Что-то можно сделать с этим театром?
Д.БЫКОВ: Да можно, конечно. Можно, конечно, сделать из него примерно то же, чем он был когда-то, театр плакатный, театр площадной, театр политической сатиры, ради бога, полно таких людей.
С.КОРЗУН: Ну, тот, каким его Любимов и делал.
Д.БЫКОВ: Каким его Любимов и делал, конечно. Но простите, после своего второго возвращения ничего подобного он не сделал. Хорошо, давайте сделаем из него любой другой авангардный театр – мало ли сейчас авангарда в диапазоне от знаменитого Жидкого театра и кончая, там я не знаю, каким-нибудь Театром мимики и жеста, да? Ну, мало ли у нас сегодня хороших режиссеров с идеями. Ну, давайте что-то, действительно. Давайте сделаем там балетную труппу Николая Цискаридзе, если он не может больше существовать в Большом. Ну, мало ли есть прекрасных идей. Просто я к тому, что, понимаете, вот эта тема Кощея Бессмертного, который уже, действительно, сам забыл, где у него яйцо, ну, она не может больше муссироваться – нам нужны какие-то свежие силы или мы просто, бегая вечно по этому кругу, начнем терять вагоны.
С.КОРЗУН: Ну, еще боеприпас подтащу. БДТ с возможным назначением Андрея Могучего. Но не Басилашвили на этот раз как о том шла речь.
Д.БЫКОВ: Я подумал, что Товстоногова опять. Вот это я в ужасе подумал, вот это был бы прекрасный вариант. Я ничего не знаю про Андрея Могучего, я вообще в театральном деле не специалист. Но просто я Таганку знаю и любил, потому что я много раз туда ходил. А в БДТ я в силу московского проживания бывал очень редко – это вопрос поэтому скорее к Веллеру. И, кстати, я думаю, а почему бы было Юрского туда не назначить? Ведь, в конце концов, он потому и ушел, что его режиссерская воля вошла в конфликт с Товстоноговской. А, ведь, Юрский – это сегодня один из немногих людей... Простите меня, Сергей Юрьевич, если я вдруг за вас решаю. Но это один из немногих людей с живыми театральными концепциями. Вот, его театр гротеска, театр провокации, пьесы Вацетиса, которые он пишет под чужим именем, это грандиозное явление. В Русском театре, ведь, абсурда не было. А Юрский придумал такой, немножко французистый, немножко хулиганистый, очень нахальный, безумно талантливый абсурд. Вот, я «Предбанник» сколько раз смотрел, столько раз я хохотал до коликов. Вот, почему бы Юрского не вернуть в БДТ? Но он, наверное, не захочет. Про Андрея Могучего не знаю ничего. От души желаю ему удачи.
С.КОРЗУН: Умоляю, хоть пару слов о новом мультфильме «Кин-Дза-Дза», - просит Александр Васильев. Есть ли что сказать?
Д.БЫКОВ: Да, Саш, могу. Это, вот, я больше всего боюсь, что эта картина забьет ту «Кин-Дзу-Дзу», легенду нашего детства, потому что, наконец, он сделал то, что хотел. Было видно, что он ограничен и временем, и деньгами, и пейзажами, и не все можно снять, что ему рисуется. А вот здесь эта безумная абсурдистская фантазия получила полную волю, и он 7 лет рисовал и выдумывал этот сюр вместе с напарницей своей, которая ему помогала по мультипликации, и получился абсолютный изумительный свободный, наглый гротеск, такой, ну, шикарный совершенно, когда даже и смеяться не можешь, потому что это, в общем, даже я не знаю, смешно ли это в таком, в обычном смысле. Но это невероятно остроумно. И это так талантливо! Господи помилуй, там столько выдумки, там столько реплик чудесных! Особенно, конечно, прелестна... Вот это в финале весь зал зааплодировал, когда они приезжают на планету, где только 30% от нормы кислородной и главный герой произносит реплику, которую из того сценария вырубили: «Ты молодой – адаптируешься». (смеется) Это было так мило!
Я уж не говорю о том, что, все-таки, это, понимаете, это час 40 сложной артхаусной мультипликации, которая, может быть, по исполнению больше всего похожа на «Трио из Бельвилля», вот на такие высокие канадские, французские образцы.
Я не думаю, что это будет любимо массово. Но те немногие, которые это оценят и поймут, они будут, конечно, фанатеть безумно. Я только очень хочу, чтобы он еще что-нибудь снял, потому что, не взирая на возраст, Данелия находится в превосходной артистической форме.
С.КОРЗУН: Есть некоторое время до перерыва. Верховный суд, если не ошибаюсь, принял решение о невозвращении прежнего времени. Я уже начинаю путаться, забываю о том, какое это время было, летнее или зимнее (это не имеет принципиального, наверное, значения).
Д.БЫКОВ: Сейчас уже никакого.
С.КОРЗУН: Но вот дошло до Верховного суда, который подтвердил не решение само, а правомерность решения. То есть как дальше решит Госдума или правительство как положено, так и будет. Почему такое упорство в возвращении каких-то более-менее очевидных вещей? Мы даже промилле можем присовокупить.
Д.БЫКОВ: Такой был Шульгин, человек очень неглупый (монархист), автор многих замечательных сочинений. Вот, он вернулся в Советскую Россию ненадолго в 20-е годы, и он очень точно сказал, увидев, что была во время Гражданской войны, как вы знаете, дикая чехарда – там каждый город устанавливал свое время, в Москве оно на 4 часа варьировалось, отличалось от общеевропейского. И он тогда сказал замечательную фразу (не помню, в каком из своих текстов): «Кто не может управлять временем, начинает управлять часами». Это очень точно, понимаете? Я боюсь, что в данном случае имеет место ровно та же трагедия.
С.КОРЗУН: Хорошо. Исаев против Гусева. История, на которой вы еще не топтались.
Д.БЫКОВ: Как же не топтались? Мы топтались в ней уже в басне. Хотя, мы не имели в виду никого из конкретных персонажей. Ну, там действует некий Гусь, но это просто птица.
С.КОРЗУН: Съедят, не съедят? Тут, кстати, был вопрос по поводу того же, чего там с Гусевым-то?
Д.БЫКОВ: Да. Знаете, тут ситуация довольно серьезная, к сожалению. Они могут съесть, и это такая, знаете, ситуация... Мы знаем, что нельзя загонять в угол ни человека, ни зверя во время охоты. Об этом, кстати, очень точно сам Гусев сказал. Потому что он начинает (этот зверь) тогда совершать непредсказуемые поступки. Мы примерно видим, в каком состоянии находится сегодня Дума. А после отставки Малкина понимаем, что и Совет Федерации, наверное, несколько деморализован этим. Мы понимаем, что Дума стала в обществе, пожалуй, притягивать еще больше озлобления и насмешек, чем Координационный совет оппозиции, хотя, в Координационном совете, прямо скажем, луч света редок. и мне нравится эта ситуация, но не нравится то, что в этом загнанном состоянии Дума может начать делать непредсказуемые вещи. И уже появился ролик, смонтированный очень убого с компроматом, будет еще что-то, будут вытаскивать какие-то факты...
Я сразу хочу сказать, что с «Московским комсомольцем» у меня случалось полемизировать очень жестко и писать о нем вещи очень нелицеприятные. Гусев не ангел, но где ты святого найдешь одного, чтобы пошел в десант? Покажите мне ангелов среди главных редакторов в диапазоне от Венедиктова, да? Единственный, наверное, все-таки, вот так я смотрю, Пилипенко в «Собеседнике», и то не уверен. Даже Муратов в «Новой» случается иногда наорет. Ангелов нет в этой профессии.
Павел Николаевич далеко не ангел. Но, конечно, во-первых, это хороший тест на корпоративную солидарность сейчас. Мы ее потеряли в 2000-м, есть сейчас шанс ее вернуть. А во-вторых, я очень надеюсь, что, все-таки, у «Московского комсомольца» больше поклонников, чем у Государственной Думы. Потому что за Думой очень интересно следить, но, все-таки, это интерес такого, низменного порядка примерно как при просмотре фильма «Чудаки 5», да? А здесь есть надежда что-то еще и почерпнуть из газеты.
С.КОРЗУН: Ну вот бестелесных СМИ, раз мы о них говорим, не бывает, да?
Д.БЫКОВ: Не бывает.
С.КОРЗУН: Обязательно есть. Ну, может быть, исключение – блоги. И то, в общем, для того, чтобы было удобнее было вести...
Д.БЫКОВ: Ну, пользователь совершенно справедливо написал, что блог не является СМИ.
С.КОРЗУН: Да.
Д.БЫКОВ: Блог никогда не заменит журналистику.
С.КОРЗУН: Есть ли возможность защитить?.. Ну, в свое время на уровне «Эха Москвы» мы придумали там редакционный устав, который отделяет предпринимательскую деятельность от редакционной и так далее, и тому подобное. Худо-бедно действует, но все равно нет никакой, в общем, гарантии безопасности в этом смысле. Лично я когда-то говорил, что не хочу иметь никакого права финансовой подписи для того, чтобы меня не взяли за шиворот, мягко говоря, ровно поэтому. Можно ли отделить одно от другого? Почему собственники такой диктат устраивают в отношении журналистов?
Д.БЫКОВ: Сереж, вот это очень сложная вещь. Потому что как только отделяешь одно от другого и у тебя появляются, условно говоря, замполит и командир, сразу ты понимаешь, что человек, распоряжающийся деньгами, пытается распорядиться содержанием. Так бывает всегда. На моей памяти сколько раз было, когда коммерческий директор приходил на редколлегию и начинал нагло лезть в редакционную политику газеты: «Что вы пишете? Нам после этого не дадут рекламы. Что вы пишете? Я после этого не сделаю то-то и то-то». Нельзя разделить. Показывает опыт, что, к сожалению, человек, владеющий газетой, должен быть хозяйственником. Вариантов нет. Должен я сказать, что... Понимаете, сейчас, ну вот у меня часто бывают выступления, на это дело у меня там... «Литературная газета» все возмущалась «Как это у Быкова есть директор» в анонимном фельетоне, подписанном «П.Хохловский» - это они имеют в виду свой Хохловский переулок. Они всегда за правду борются анонимно (эти смельчаки борзые).
Так вот должен я сказать, да, у меня есть директор, потому что я работаю в лектории «Прямая речь», мои выступления определяет мой директор, у него есть право заключения договоров, финансовой подписи. Но, к сожалению, без моего решения он не устроит ничего. Сами мы должны решать свою судьбу.
С.КОРЗУН: Дмитрий Быков, это программа «Особое мнение». Короткий перерыв, после которого снова вернемся в студию.
НОВОСТИ
С.КОРЗУН: И снова здравствуйте. Дмитрий Быков и Сергей Корзун в студии «Эха Москвы», телеканала RTVi. Продолжаем программу «Особое мнение». Короткая реплика, к сожалению, не подписанная. Расшифровали вашу формулу про историю, которая первый раз как трагедия, второй как фарс. «Третий раз – для тупых», - предлагает наш слушатель.
Д.БЫКОВ: Это Шендерович придумал. Совершенно верно. Все успели до нас сказать. А, может, он и прислал, кстати.
С.КОРЗУН: Так. Закон Кабаевой так называемый.
Д.БЫКОВ: Ничего не знаю об этом. Расскажите.
С.КОРЗУН: О запрете показывать и упоминать несовершеннолетних в сводках новостей, имевших отношение... Первая, как бы, его мысль была, по делам как раз о растлении несовершеннолетних, связанных с этим. А теперь он читается расширительно. И, собственно, сеть достаточно сильно бурлит по этому поводу. Многие обсуждают, что очередные запреты, там, прочее, что еще могла придумать гимнастка, космонавтка и прочее, поскольку закон не придуман, законопроект.
Мне-то лично кажется...
Д.БЫКОВ: ...что вообще ужасного здесь нет.
С.КОРЗУН: Да. Потому что не только несовершеннолетних, вообще есть у нас право на частную жизнь.
Д.БЫКОВ: Да нет, и вообще трогать... Понимаете, сообщать о жертвах насилия во всем мире считается неправильным. То есть их надо либо очень тщательно зашифровывать, либо только в том случае, если это согласовано с этими жертвами, потому что есть та степень унижения от преступления, которая не стирается ничем, никаким временем. И если женщина или, там, не женщина, ребенок претерпел насилие, ломать ему судьбу рассказом об этом мне кажется совершенно неправильным. Так что здесь я с Алиной Кабаевой солидарен вполне, и не только потому, что ее считают мегавлиятельной персоной, а просто потому, что так подсказывает элементарный здравый смысл.
С.КОРЗУН: Вообще как защищать частную жизнь? Вот, ваша, например, частная жизнь где кончается? Понятно, что здесь в студии «Эха Москвы», когда на вас смотрят все камеры, никакой частной жизни нет и быть не может.
Д.БЫКОВ: А я вот думаю, а у меня есть какая-то частная жизнь или нет? Ну, то есть то, на котором я женат, где я живу и что я пишу, знают все. А в остальном... Понимаете, светской жизнью я не живу, у меня нет на это времени. Что я пишу, я, как правило, печатаю. Перестал я уже лет 8 даже пить, насколько мне известно. Вообще в России, по-моему, единственный случай сохранить хоть какую-то иллюзию неприкосновенности, это ничего не делать, как известно. Я стараюсь, честно вам скажу абсолютно (это уже к политике не имеет никакого отношения), я стараюсь из жизни вообще, из быта как-то себя максимально полно изъять, потому что у меня есть человеческие качества очень дурные, человеческие качества, которые могут испортить жизнь окружающим очень сильно. Ну, я – эгоцентрик, я мнителен как все писатели, я часто использую людей, ну и так далее. И я бы не хотел, чтобы меня было много. Поэтому я выбрал такую форму изъятия себя из мира – я занимаюсь только литературой. Вот, всем, кого раздражает мое присутствие во многих СМИ там или многописание, я хочу сказать «Ребята, благодарите бога. Это все могли бы быть человеческие поступки. И это были бы отвратительные человеческие поступки». И вот как Леонид Леонов говорил «Я делаю зажигалки, чтобы не писать рассказы». Вот, я пишу рассказы, чтобы не делать вас несчастными. Поэтому терпите меня лучше в таком виде, пока я жив.
С.КОРЗУН: Тем не менее, где граница вторжения возможного в частную жизнь? Хотели бы вы или согласились бы вы с тем, что идете по скользкой дороге, например, или сосуля там упала где-нибудь в Питере, либо ногу просто подвернули, попали (не дай бог, не приведи господь)...
Д.БЫКОВ: И хотел бы я, чтобы кто-то об этом узнал?
С.КОРЗУН: Да, да. Причем, с подробностями со всеми.
Д.БЫКОВ: Знаете, наверное, нет, потому что не хотелось бы заставлять людей грешить. Был бы такой дружный хор «Жалко, что не до смерти», да? Что мне бы как-то хотелось бы сохранить этих людей от такой гнусной эмоции как злорадство.
С.КОРЗУН: Хорошо. К теме физкультуры и спорта, одной из любимых ваших тем.
Д.БЫКОВ: О, любимая тема, да.
С.КОРЗУН: Возрождение ГТО. По этому поводу и вопросы есть, и вообще как относитесь к этой идее? Замечательные были такие нормы, помню, 1-я, 2-я и 3-я степень, и книжечки даже были о сдаче этих норм в свое время. Ну, в мое, по крайней мере, время, когда я в школе учился.
Д.БЫКОВ: Понимаете, какая штука? В России нельзя выступать с инициативами. Потому что если с пирамиды, с верхушки ее падает камешек, до низа он дорастает снежным комом. Ну, у Хрущева, например, случались вполне внятные идеи. Ну, как, например, сажать в России кукурузу. Но пока эта вещь докатилась до низа, она превратилась в директиву «Сажать кукурузу везде», да? То есть за Полярным кругом. И она оказалась скомпрометирована надолго. Хотя, в самой кукурузе нет ничего дурного.
Отсюда мораль. Значит, вот, Владимир Путин высказал мысль, в которой нет ничего решительно дурного «А почему бы не возродить комплекс ГТО?» Ну, бог с ним, для желающих можно его возродить. Проводится же у нас тотальный диктант, люди проверяют свою грамотность. Почему они не могут пробежать стометровку, если это им надо для души?
Теперь мы сразу узнаем, вот, до низа пирамиды это докатилось в виде решения плюсовать баллы за ГТО к поступлению в институт. То есть в институт поступают в результате тот, кто лучше всего бегает стометровку.
Вот это пример того, как срабатывает система. Если Владимир Путин это видит, он, наверное, поймет, как ужасна система, во главе которой он стоит и которую своим именем освещает и консервирует.
С.КОРЗУН: Ну, может, мы просто Америку догоняем и не только Америку, потому что во всех университетах там специальный набор для спортсменов?
Д.БЫКОВ: Ну, есть такой набор. И у нас на Журфаке он был, конечно. И у нас учились эти спортсмены. И никогда мы их не видели – они приезжали раз в год, сдавали свою сессию и уезжали дальше бегать во благо страны.
Но проблема-то в том, что здесь любому студенту будет легче, если у него есть дополнительные баллы от ГТО. Ну, я бы не поступил, потому что я бы ни при каких обстоятельствах не подтянулся требуемое количество раз. Я тогда их подтягивался 4, а сейчас я боюсь это проверять.
С.КОРЗУН: Другими предметами не компенсировали?
Д.БЫКОВ: Другими предметами это не компенсировалось никак. И, наверное, это привело бы меня к тому, что я бы никуда не поступил. Но я сейчас думаю, а, может быть, это было бы и не так ужасно? Ну, в конце концов, на лекции Кучборской или Засурского я ходил бы вольнослушателем, а от теории и практики партийной советской печати был бы избавлен, а в армию я попал и так.
И там мне совершенно не помешало то, что я не умею подтягиваться, потому что я, в основном, круглое катал, а плоское таскал.
С.КОРЗУН: Дмитрий, должен сказать, возвращаясь к разговору, что вашей личной жизни здесь точно не существует. Всех, кто наблюдает нас через телекамеры и в прямом эфире тем более очень интересует, что это за книга, которую вы читаете в перерывах и о чем эта речь?
Д.БЫКОВ: Я перечитываю сейчас роман Стивена Кинга, перечитываю его по совершенно конкретной необходимости. Там есть один приме, роднящий эту книгу очень сильно с одним романом Максима Кантора. Но это не принципиально, это просто я читаю, в основном, по работе. Такие дела.
С.КОРЗУН: То есть ничего не относится?.. Это не для души, не то, что подпитывает...
Д.БЫКОВ: Ну, я просто читал этот роман уже когда-то, сейчас совершенно его забыл. Роман плохой как половина романов Кинга, что совершенно не отменяет моей глубокой любви к нему.
С.КОРЗУН: Еще тему подсказали слушатели. Андрейка71: «Забастовка офицеров ФСБ». Ну, «забастовку» можно взять в кавычки, была она или не была неизвестно. Это по поводу того, что, собственно, как бы сказать помягче, ну, вернее даже не телохранители кадыровские...
Д.БЫКОВ: Ну, как придумал Минкин, якобы телохранители якобы Кадырова якобы похитили якобы угонщика. Тут проблема в том, что уже поступила такая волна опровержений, что это заставляет думать о подлинности информации, причем, думать о ее подлинности весьма серьезно. По всей вероятности, действительно, некое гнездо растревожено. Почему я в это верю? Потому что очень достоверен главный мотив насчет того, что до Олимпиады не трогать, а после Олимпиады – разберемся. Ну, я от себя добавляю, что после Олимпиады будет мундиаль, а будет ли что-нибудь после мундиаля пока непонятно.
У меня есть серьезное подозрение, что, действительно, руководству и гражданам некоторой республики (не будем ее называть) можно чуть больше, чем остальным. Все равны, но некоторые чуть более равны, чем другие. Как долго эта ситуация может продлиться, я не знаю. Чем она может разрешиться, не знаю тоже. Она меня очень тревожит. Но больше всего меня тревожит вопрос, кого здесь надо отпустить, чтобы забастовало все ФСБ? Потому что если они забастовали из-за того, что отпустили 3-х охранников, ну, кто должен покинуть или тюрьму, или пост, или пределы страны, чтобы случилась массовая забастовка этой организации? Это, мне кажется, было бы очень хорошо для российской безопасности.
С.КОРЗУН: И, все-таки, кто круче? Вот эти якобы охранники якобы одного высокопоставленного лица либо ФСБ?
Д.БЫКОВ: Сереж, вот я сейчас скажу формулу, которую я выработал для себя очень давно. В России круче тот, у кого меньше моральных ограничений. Тот, кто может позволить себе более безбашенные действия. Думаю, что ответ на ваш вопрос сложится у вас мгновенно и вы избавите меня от озвучивания его вслух.
С.КОРЗУН: Последний вопрос, минута у нас остается. Традиционно день приказа Министерства обороны вспоминает. Вспомните срочную службу.
Д.БЫКОВ: Да, сержант Алексанян ворвался к нам. Он только что тогда вернулся из отпуска на родину в Армению, потому что было, вы помните, Спитакское землетрясение. Он вернулся очень счастливый, потому что каким-то чудом его дом не тронуло и все у него остались живы. И он вернулся, маленький круглый Алексанян сбежал торжествующе со своего узла связи, размахивая свежеотпечатанным вот этим... Знаете, машина есть такая, которая печатает, я забыл...
С.КОРЗУН: Ротопринтер?
Д.БЫКОВ: Ротопринтер, ну, как-то эта фигня называется. «Приказ! Приказ!» И, в общем, была большая радость. Некоторые от радости срывали погоны, но замполит Логинов это пресек. А остальные ели вареную сгущенку, поступавшую в посылках.
Быстрая речь, хроническая неудовлетворенность всем, постоянный азарт непрерывного такого, страстного делания, помогал большевикам, разочаровался в большевизме, был влюблен в Марию Федоровну Андрееву, а она ему взаимностью не отвечала. А дальше вот странное с ним случилось – дикий припадок депрессии, насколько я помню, в Ницце. С семьей поссорился, с большинством друзей из бизнеса поссорился. И то ли застрелился, предварительно еще нарисовав на себе мишень (вот такой был разговор), то ли был таинственно застрелен кем-то из большевиков, чтобы завещанные деньги ушли.
Есть сходство. Это сходство, прежде всего, в том, что это человек, выломившийся из своей породы. Березовский был бизнесменом и перестал им быть – он пошел в политику.
С.КОРЗУН: Но изначально он был, все-таки, ученым.
Д.БЫКОВ: Изначально ученым. Сам Морозов, кстати, изначально тоже был химиком с хорошим европейским образованием.
Значит, выломался из своей среды, поссорился с этой средой, от одних ушел, к другим не пришел, безусловно. Я думаю, он рассчитывал на победу большевиков, потому что в случае этой победы он говорил «Страна нуждается в очень быстрой, сильной модернизации». Лучшее, что о нем написано, это, конечно, очень Горького о Морозове очень точный. Кстати, Горький-то и отбил Марию Федоровну. И с вечным чувством вины к нему относился.
Я думаю, что здесь есть определенное сходство. Если же говорить о разнице, разница, прежде всего, в том, что Савва Морозов в гораздо большей степени был, все-таки, идеалистом. Борис Абрамович был, как я уже об этом писал, сугубым прагматиком. И причины его депрессии, думаю, были в тому, что деньги и влияние практически закончились – без этого он жить не мог. А что касается... Вы знаете, тоже сейчас идут такие разговоры: ну, раз уж Долматов повесился, Березовский повесился, значит, борьба безнадежна. Она гораздо менее безнадежна, чем была в 2005-м или в 2008-м году. Власть уже десакрализована и, как сказал однажды... Не, не буду цитировать это высказывание Виктора Шендеровича, но она движется в том самом направлении, которое было обозначено в известном журнале на известном бюллетене.
Думаю, что основания для депрессии были сугубо внутреннего порядка.
С.КОРЗУН: Дмитрий Быков. Дмитрий, ну, вам в силу вашего участия, ну, практически во всех печатных и литературных проектах, приходилось...
Д.БЫКОВ: Боже упаси: всего в двух.
С.КОРЗУН: (смеется) И с Борисом Абрамовичем тоже участвовали. Я тут с удивлением обнаружил, вспомнил, вернее. Я даже не знал. Ну, можно иногда вспомнить и то, чего не знаешь, заглянув в первоисточники, что где-то там на границе 2000-х годов было такое издание «Московская комсомолка»...
Д.БЫКОВ: Да, была.
С.КОРЗУН: ...В которое вы тоже в том числе писали.
Д.БЫКОВ: Писал, конечно, да.
С.КОРЗУН: Ну, как раз оно принадлежало Борису Абрамовичу.
Д.БЫКОВ: Я не знаю, ему ли оно принадлежало, потому что меня туда привлек Евгений Додылев, который его возглавлял. Я знаю, что это издание боролось с Лужковым, и в тот момент я считал Лужкова главным злом. Кстати говоря, я и сейчас считаю, что если бы Лужков и Примаков победили тогда, то все, что мы имеем при позднем Путине, мы имели бы сразу. Так у нас, все-таки, был 5-летний зазор. Здесь я ни от чего совершенно не отрекаюсь. И надо вам сказать, что в борьбе Березовского с Гусинским, борьбе не на жизнь, а на смерть, которая, действительно, делает почти невозможным воссоединение журналистского профсоюза сейчас... Мне, кстати, очень странно было читать такие добрые, такие теплые, пафосные слова Евгения Киселёва. Я-то помню, как он мочил Березовского и его друзей, поэтому сейчас как-то это позднее прозрение производит впечатление, скажем прямо, двусмысленное.
Я остаюсь при своем. Березовский мне нравился больше Гусинского. Березовский – откровенный авантюрист, такое прекрасное зло, которое иногда нечаянно сделает добро. Гусинский очень усиленно рядился, к сожалению, в белые одежды. Березовский никогда не утверждал, что он защищает свободу слова. Всегда было ясно, что он защищает свои интересы. Может быть, поэтому его окружение было менее сектантским. Скажу честно, что тогдашний Доренко мне нравился больше тогдашнего Киселёва, и уж, конечно, демагогия Лужкова, Примакова и компании, которая, собственно говоря, сейчас стала вторым лицом власти, тогда мне внушала большое отвращение. Кто же знал, что «Единство» и «Отечество» пожрут друг друга и сольются в экстазе? Тогда казалось, что это 2 абсолютно взаимоисключающие силы, и я с удовольствием повторял лозунг «Отечество не выбирают».
С.КОРЗУН: Ну и, может, последнее. Версии смерти различны. Вот сегодня сообщение Скотланд Ярда, то, что по первым прикидкам это было, действительно, самоубийство через повешение. А до этого ходили разные конспирологические версии типа того, что там труп двойника или двойник трупа, а он где-то возродится и в новых одеждах как птица Феникс восстанет.
Д.БЫКОВ: Ну, во-первых, вот этого я как раз не исключаю. Потому что, действительно, Борис Абрамович – это человек, чья ньюсмейкерская ипостась, ньюсмейкерские таланты точно ни у кого не вызывают сомнений. Можно спорить о степени его просвещенности и гуманизма, но о способности организовывать события никто, я думаю, не спорит.
Что касается самоубийства. На убийство очень непохоже, потому что, во-первых, все-таки, есть камеры слежения в доме, я думаю, и уж, во всяком случае, запереть ванную изнутри на хороший звонок очень трудно было бы убийце, если бы он только не слился там в дырочку. А что касается второго соображения, конечно, живой Березовский был нужнее – на него еще столько всего можно было свалить, вы не представляете. Когда на него свалили Pussy Riot, к которым он, я уж уверен, ну, ни сном, ни духом, ну, совсем не его почерк... Тем не менее, вот тут я понял, что он очень еще нужен, он очень еще послужит. Российская власть потеряла мощный канал для отвода желчи – теперь она будет кипеть внутри.
С.КОРЗУН: Кто будет новый злодей? Старых уже стали подзабывать – там Чубайс у нас был, еще несколько человек, вроде как, рядом с Березовским.
Д.БЫКОВ: Очень трудно сказать. Им может оказаться Навальный, который, действительно, сегодня притягивает как громоотвод разряды ненависти от очень многих, особенно если учесть успешность его деятельности в последнее время. Это может оказаться кто-то еще из уцелевших олигархов. Как бы не Абрамович, хотя очень бы не хотелось. Потому что не совсем понятно, в чем он тут, собственно, виноват. На нем много, конечно, есть грехов и я охотно бы принял тут любые разоблачения, но не очень понятно, почему, по какому принципу, по какой логике? Ведь, уж тогда, наверное, надо начинать с себя.
Впрочем, не исключаю я и того, что начнутся какие-то массивные расколы в верхах, потому что, как известно, организм вот этот сейчас уже болен иммунным заболеванием, он уже сам себя жрет. И хотелось бы пожелать ему приятного аппетита.
С.КОРЗУН: Ну, тогда продолжим о перспективах. Тут вам напоминает слушатель Кориандр о том, что накануне выборов президента вы говорили, что предчувствуете, что будет не Путин, все будет хорошо. Акунин говорил, будет даже рад, если власть посопротивляется. Лимонов: «Власть тяжелая, шариками не победить», а Михаил Веллер, что этой власти остался примерно год. Ваши ощущения сейчас?
Д.БЫКОВ: Да понимаете, в чем дело? Ну, то, что я мог сказать, что это будет не Путин, да, действительно, тогда многие высказывали такой прогноз. Чубайс говорил, что скорее будет Медведев. Я надеялся, что возможны варианты. Видите ли, давайте лучше повспоминаем мои сбывающиеся прогнозы – их бывает несколько чаще, потому что я историю российскую знаю хорошо.
Что касается ощущений. Я уже писал сейчас о том, что трагедия эта, ведь, на самом деле, не в именах. Мне не очень важно, как будет фамилия будущего президента. Мне важно, насколько этот президент сохранит в неизменности систему, когда народ абсолютно не управляет собой. Еще я помню очень хорошо, как в 1996 году мне Егор Яковлев, человек куда большей прозорливости, сказал «Главная трагедия ельцинского режима – это уничтожение обратной связи». Обратная связь закончилась. У народа не было больше никакой возможности влиять на ситуацию. На нее влиял ближний круг, на который влияли привходящие финансовые обстоятельства. Люди своей судьбы не решали. Мне совершенно не важно, будет ли следующим президентом Навальный, Иванов, Петров, кто угодно. Мне интересно, будет ли изменена политическая система, при которой власть а) абсолютно закрыта и б) абсолютно непредсказуема и совершенно отчуждена от своего народа.
С.КОРЗУН: Дмитрий Быков в программе «Особое мнение» на радио «Эхо Москвы», на телеканале RTVi. Меняем тему, культурки немножко добавим, жизнь ее добавляет. Ну, во-первых, Театр на Таганке, возвращение возможное Любимова, которое обсуждают, и он чуть ли уже не дал свое согласие на возвращение в этот театр. Может ли вот такой Театр существовать без такого человека?
Д.БЫКОВ: Послушайте, ну, этого не может быть. Это какое-то... Третье возвращение Юрия Петровича в Театр на Таганке – это вот тот самый случай, когда история повторяется как трагедия. Один раз он его покинул, второй раз уже как фарс после этого раскола, а третий раз этот жанр еще не придуман. Видимо, это жанр, в котором развивается вся российская история, и Любимов как старый поклонник Брехта, я думаю, понимает всю гротескность ситуации.
Ведь, штука в чем? Вот, я все пытаюсь это сформулировать, а все во мне внутренний цензор-то сидит и говорит «Нет, не трогай, нет, не надо». Но, в общем, Россия – страна таких Кощеев Бессмертных, где умереть нельзя, потому что ничто не прекращается.
Вот я вам расскажу байку. Я тут в Дублине на распродаже старых книг купил роман Винсента Шина, очень хороший роман 1930 года «Гог и магог» про то, как американец влюбляется в русскую и приезжает в Советскую Россию.
Когда я прочитал про скандалы в Большом театре, я просто горько усмехнулся. Когда прочитал про коррупцию среди комиссаров и про антисемитизм в России, я уже напрягся. Но когда я прочитал про встречу героя с диссидентом на Болотной площади, вот тут я закричал «Мама, сотвори такое чудо, забери меня отсюда!» Ну, невозможно в этом замкнутом круге больше... Конечно, я никуда отсюда не уеду, но просто в этом замкнутом круге больше жить нельзя. В стране, которая, ну, так повторяет все... И вот возвращение Любимова на Таганку, Любимова, которому 96 лет, но он благополучно, слава тебе господи, пережил недавний сердечный приступ и Валерия Золотухина, и простудится на всеобщих похоронах... Но это какая-то страна, правда, Кощеев Бессмертных. Неужели, у него не хватит художественного такта перестать воспроизводить эту ситуацию?
Юрий Петрович, дай вам бог здоровья, поставьте «Князя Игоря» в Большом театре, возьмите любой другой театр страны, но не нужно больше этого выморочного вечного возвращения. Ницше говорил, что нет ничего страшнее вечного возвращения. Вот, как я его понимаю (старика).
С.КОРЗУН: Но актеры-то остаются, актеры ждут. Что-то можно сделать с этим театром?
Д.БЫКОВ: Да можно, конечно. Можно, конечно, сделать из него примерно то же, чем он был когда-то, театр плакатный, театр площадной, театр политической сатиры, ради бога, полно таких людей.
С.КОРЗУН: Ну, тот, каким его Любимов и делал.
Д.БЫКОВ: Каким его Любимов и делал, конечно. Но простите, после своего второго возвращения ничего подобного он не сделал. Хорошо, давайте сделаем из него любой другой авангардный театр – мало ли сейчас авангарда в диапазоне от знаменитого Жидкого театра и кончая, там я не знаю, каким-нибудь Театром мимики и жеста, да? Ну, мало ли у нас сегодня хороших режиссеров с идеями. Ну, давайте что-то, действительно. Давайте сделаем там балетную труппу Николая Цискаридзе, если он не может больше существовать в Большом. Ну, мало ли есть прекрасных идей. Просто я к тому, что, понимаете, вот эта тема Кощея Бессмертного, который уже, действительно, сам забыл, где у него яйцо, ну, она не может больше муссироваться – нам нужны какие-то свежие силы или мы просто, бегая вечно по этому кругу, начнем терять вагоны.
С.КОРЗУН: Ну, еще боеприпас подтащу. БДТ с возможным назначением Андрея Могучего. Но не Басилашвили на этот раз как о том шла речь.
Д.БЫКОВ: Я подумал, что Товстоногова опять. Вот это я в ужасе подумал, вот это был бы прекрасный вариант. Я ничего не знаю про Андрея Могучего, я вообще в театральном деле не специалист. Но просто я Таганку знаю и любил, потому что я много раз туда ходил. А в БДТ я в силу московского проживания бывал очень редко – это вопрос поэтому скорее к Веллеру. И, кстати, я думаю, а почему бы было Юрского туда не назначить? Ведь, в конце концов, он потому и ушел, что его режиссерская воля вошла в конфликт с Товстоноговской. А, ведь, Юрский – это сегодня один из немногих людей... Простите меня, Сергей Юрьевич, если я вдруг за вас решаю. Но это один из немногих людей с живыми театральными концепциями. Вот, его театр гротеска, театр провокации, пьесы Вацетиса, которые он пишет под чужим именем, это грандиозное явление. В Русском театре, ведь, абсурда не было. А Юрский придумал такой, немножко французистый, немножко хулиганистый, очень нахальный, безумно талантливый абсурд. Вот, я «Предбанник» сколько раз смотрел, столько раз я хохотал до коликов. Вот, почему бы Юрского не вернуть в БДТ? Но он, наверное, не захочет. Про Андрея Могучего не знаю ничего. От души желаю ему удачи.
С.КОРЗУН: Умоляю, хоть пару слов о новом мультфильме «Кин-Дза-Дза», - просит Александр Васильев. Есть ли что сказать?
Д.БЫКОВ: Да, Саш, могу. Это, вот, я больше всего боюсь, что эта картина забьет ту «Кин-Дзу-Дзу», легенду нашего детства, потому что, наконец, он сделал то, что хотел. Было видно, что он ограничен и временем, и деньгами, и пейзажами, и не все можно снять, что ему рисуется. А вот здесь эта безумная абсурдистская фантазия получила полную волю, и он 7 лет рисовал и выдумывал этот сюр вместе с напарницей своей, которая ему помогала по мультипликации, и получился абсолютный изумительный свободный, наглый гротеск, такой, ну, шикарный совершенно, когда даже и смеяться не можешь, потому что это, в общем, даже я не знаю, смешно ли это в таком, в обычном смысле. Но это невероятно остроумно. И это так талантливо! Господи помилуй, там столько выдумки, там столько реплик чудесных! Особенно, конечно, прелестна... Вот это в финале весь зал зааплодировал, когда они приезжают на планету, где только 30% от нормы кислородной и главный герой произносит реплику, которую из того сценария вырубили: «Ты молодой – адаптируешься». (смеется) Это было так мило!
Я уж не говорю о том, что, все-таки, это, понимаете, это час 40 сложной артхаусной мультипликации, которая, может быть, по исполнению больше всего похожа на «Трио из Бельвилля», вот на такие высокие канадские, французские образцы.
Я не думаю, что это будет любимо массово. Но те немногие, которые это оценят и поймут, они будут, конечно, фанатеть безумно. Я только очень хочу, чтобы он еще что-нибудь снял, потому что, не взирая на возраст, Данелия находится в превосходной артистической форме.
С.КОРЗУН: Есть некоторое время до перерыва. Верховный суд, если не ошибаюсь, принял решение о невозвращении прежнего времени. Я уже начинаю путаться, забываю о том, какое это время было, летнее или зимнее (это не имеет принципиального, наверное, значения).
Д.БЫКОВ: Сейчас уже никакого.
С.КОРЗУН: Но вот дошло до Верховного суда, который подтвердил не решение само, а правомерность решения. То есть как дальше решит Госдума или правительство как положено, так и будет. Почему такое упорство в возвращении каких-то более-менее очевидных вещей? Мы даже промилле можем присовокупить.
Д.БЫКОВ: Такой был Шульгин, человек очень неглупый (монархист), автор многих замечательных сочинений. Вот, он вернулся в Советскую Россию ненадолго в 20-е годы, и он очень точно сказал, увидев, что была во время Гражданской войны, как вы знаете, дикая чехарда – там каждый город устанавливал свое время, в Москве оно на 4 часа варьировалось, отличалось от общеевропейского. И он тогда сказал замечательную фразу (не помню, в каком из своих текстов): «Кто не может управлять временем, начинает управлять часами». Это очень точно, понимаете? Я боюсь, что в данном случае имеет место ровно та же трагедия.
С.КОРЗУН: Хорошо. Исаев против Гусева. История, на которой вы еще не топтались.
Д.БЫКОВ: Как же не топтались? Мы топтались в ней уже в басне. Хотя, мы не имели в виду никого из конкретных персонажей. Ну, там действует некий Гусь, но это просто птица.
С.КОРЗУН: Съедят, не съедят? Тут, кстати, был вопрос по поводу того же, чего там с Гусевым-то?
Д.БЫКОВ: Да. Знаете, тут ситуация довольно серьезная, к сожалению. Они могут съесть, и это такая, знаете, ситуация... Мы знаем, что нельзя загонять в угол ни человека, ни зверя во время охоты. Об этом, кстати, очень точно сам Гусев сказал. Потому что он начинает (этот зверь) тогда совершать непредсказуемые поступки. Мы примерно видим, в каком состоянии находится сегодня Дума. А после отставки Малкина понимаем, что и Совет Федерации, наверное, несколько деморализован этим. Мы понимаем, что Дума стала в обществе, пожалуй, притягивать еще больше озлобления и насмешек, чем Координационный совет оппозиции, хотя, в Координационном совете, прямо скажем, луч света редок. и мне нравится эта ситуация, но не нравится то, что в этом загнанном состоянии Дума может начать делать непредсказуемые вещи. И уже появился ролик, смонтированный очень убого с компроматом, будет еще что-то, будут вытаскивать какие-то факты...
Я сразу хочу сказать, что с «Московским комсомольцем» у меня случалось полемизировать очень жестко и писать о нем вещи очень нелицеприятные. Гусев не ангел, но где ты святого найдешь одного, чтобы пошел в десант? Покажите мне ангелов среди главных редакторов в диапазоне от Венедиктова, да? Единственный, наверное, все-таки, вот так я смотрю, Пилипенко в «Собеседнике», и то не уверен. Даже Муратов в «Новой» случается иногда наорет. Ангелов нет в этой профессии.
Павел Николаевич далеко не ангел. Но, конечно, во-первых, это хороший тест на корпоративную солидарность сейчас. Мы ее потеряли в 2000-м, есть сейчас шанс ее вернуть. А во-вторых, я очень надеюсь, что, все-таки, у «Московского комсомольца» больше поклонников, чем у Государственной Думы. Потому что за Думой очень интересно следить, но, все-таки, это интерес такого, низменного порядка примерно как при просмотре фильма «Чудаки 5», да? А здесь есть надежда что-то еще и почерпнуть из газеты.
С.КОРЗУН: Ну вот бестелесных СМИ, раз мы о них говорим, не бывает, да?
Д.БЫКОВ: Не бывает.
С.КОРЗУН: Обязательно есть. Ну, может быть, исключение – блоги. И то, в общем, для того, чтобы было удобнее было вести...
Д.БЫКОВ: Ну, пользователь совершенно справедливо написал, что блог не является СМИ.
С.КОРЗУН: Да.
Д.БЫКОВ: Блог никогда не заменит журналистику.
С.КОРЗУН: Есть ли возможность защитить?.. Ну, в свое время на уровне «Эха Москвы» мы придумали там редакционный устав, который отделяет предпринимательскую деятельность от редакционной и так далее, и тому подобное. Худо-бедно действует, но все равно нет никакой, в общем, гарантии безопасности в этом смысле. Лично я когда-то говорил, что не хочу иметь никакого права финансовой подписи для того, чтобы меня не взяли за шиворот, мягко говоря, ровно поэтому. Можно ли отделить одно от другого? Почему собственники такой диктат устраивают в отношении журналистов?
Д.БЫКОВ: Сереж, вот это очень сложная вещь. Потому что как только отделяешь одно от другого и у тебя появляются, условно говоря, замполит и командир, сразу ты понимаешь, что человек, распоряжающийся деньгами, пытается распорядиться содержанием. Так бывает всегда. На моей памяти сколько раз было, когда коммерческий директор приходил на редколлегию и начинал нагло лезть в редакционную политику газеты: «Что вы пишете? Нам после этого не дадут рекламы. Что вы пишете? Я после этого не сделаю то-то и то-то». Нельзя разделить. Показывает опыт, что, к сожалению, человек, владеющий газетой, должен быть хозяйственником. Вариантов нет. Должен я сказать, что... Понимаете, сейчас, ну вот у меня часто бывают выступления, на это дело у меня там... «Литературная газета» все возмущалась «Как это у Быкова есть директор» в анонимном фельетоне, подписанном «П.Хохловский» - это они имеют в виду свой Хохловский переулок. Они всегда за правду борются анонимно (эти смельчаки борзые).
Так вот должен я сказать, да, у меня есть директор, потому что я работаю в лектории «Прямая речь», мои выступления определяет мой директор, у него есть право заключения договоров, финансовой подписи. Но, к сожалению, без моего решения он не устроит ничего. Сами мы должны решать свою судьбу.
С.КОРЗУН: Дмитрий Быков, это программа «Особое мнение». Короткий перерыв, после которого снова вернемся в студию.
НОВОСТИ
С.КОРЗУН: И снова здравствуйте. Дмитрий Быков и Сергей Корзун в студии «Эха Москвы», телеканала RTVi. Продолжаем программу «Особое мнение». Короткая реплика, к сожалению, не подписанная. Расшифровали вашу формулу про историю, которая первый раз как трагедия, второй как фарс. «Третий раз – для тупых», - предлагает наш слушатель.
Д.БЫКОВ: Это Шендерович придумал. Совершенно верно. Все успели до нас сказать. А, может, он и прислал, кстати.
С.КОРЗУН: Так. Закон Кабаевой так называемый.
Д.БЫКОВ: Ничего не знаю об этом. Расскажите.
С.КОРЗУН: О запрете показывать и упоминать несовершеннолетних в сводках новостей, имевших отношение... Первая, как бы, его мысль была, по делам как раз о растлении несовершеннолетних, связанных с этим. А теперь он читается расширительно. И, собственно, сеть достаточно сильно бурлит по этому поводу. Многие обсуждают, что очередные запреты, там, прочее, что еще могла придумать гимнастка, космонавтка и прочее, поскольку закон не придуман, законопроект.
Мне-то лично кажется...
Д.БЫКОВ: ...что вообще ужасного здесь нет.
С.КОРЗУН: Да. Потому что не только несовершеннолетних, вообще есть у нас право на частную жизнь.
Д.БЫКОВ: Да нет, и вообще трогать... Понимаете, сообщать о жертвах насилия во всем мире считается неправильным. То есть их надо либо очень тщательно зашифровывать, либо только в том случае, если это согласовано с этими жертвами, потому что есть та степень унижения от преступления, которая не стирается ничем, никаким временем. И если женщина или, там, не женщина, ребенок претерпел насилие, ломать ему судьбу рассказом об этом мне кажется совершенно неправильным. Так что здесь я с Алиной Кабаевой солидарен вполне, и не только потому, что ее считают мегавлиятельной персоной, а просто потому, что так подсказывает элементарный здравый смысл.
С.КОРЗУН: Вообще как защищать частную жизнь? Вот, ваша, например, частная жизнь где кончается? Понятно, что здесь в студии «Эха Москвы», когда на вас смотрят все камеры, никакой частной жизни нет и быть не может.
Д.БЫКОВ: А я вот думаю, а у меня есть какая-то частная жизнь или нет? Ну, то есть то, на котором я женат, где я живу и что я пишу, знают все. А в остальном... Понимаете, светской жизнью я не живу, у меня нет на это времени. Что я пишу, я, как правило, печатаю. Перестал я уже лет 8 даже пить, насколько мне известно. Вообще в России, по-моему, единственный случай сохранить хоть какую-то иллюзию неприкосновенности, это ничего не делать, как известно. Я стараюсь, честно вам скажу абсолютно (это уже к политике не имеет никакого отношения), я стараюсь из жизни вообще, из быта как-то себя максимально полно изъять, потому что у меня есть человеческие качества очень дурные, человеческие качества, которые могут испортить жизнь окружающим очень сильно. Ну, я – эгоцентрик, я мнителен как все писатели, я часто использую людей, ну и так далее. И я бы не хотел, чтобы меня было много. Поэтому я выбрал такую форму изъятия себя из мира – я занимаюсь только литературой. Вот, всем, кого раздражает мое присутствие во многих СМИ там или многописание, я хочу сказать «Ребята, благодарите бога. Это все могли бы быть человеческие поступки. И это были бы отвратительные человеческие поступки». И вот как Леонид Леонов говорил «Я делаю зажигалки, чтобы не писать рассказы». Вот, я пишу рассказы, чтобы не делать вас несчастными. Поэтому терпите меня лучше в таком виде, пока я жив.
С.КОРЗУН: Тем не менее, где граница вторжения возможного в частную жизнь? Хотели бы вы или согласились бы вы с тем, что идете по скользкой дороге, например, или сосуля там упала где-нибудь в Питере, либо ногу просто подвернули, попали (не дай бог, не приведи господь)...
Д.БЫКОВ: И хотел бы я, чтобы кто-то об этом узнал?
С.КОРЗУН: Да, да. Причем, с подробностями со всеми.
Д.БЫКОВ: Знаете, наверное, нет, потому что не хотелось бы заставлять людей грешить. Был бы такой дружный хор «Жалко, что не до смерти», да? Что мне бы как-то хотелось бы сохранить этих людей от такой гнусной эмоции как злорадство.
С.КОРЗУН: Хорошо. К теме физкультуры и спорта, одной из любимых ваших тем.
Д.БЫКОВ: О, любимая тема, да.
С.КОРЗУН: Возрождение ГТО. По этому поводу и вопросы есть, и вообще как относитесь к этой идее? Замечательные были такие нормы, помню, 1-я, 2-я и 3-я степень, и книжечки даже были о сдаче этих норм в свое время. Ну, в мое, по крайней мере, время, когда я в школе учился.
Д.БЫКОВ: Понимаете, какая штука? В России нельзя выступать с инициативами. Потому что если с пирамиды, с верхушки ее падает камешек, до низа он дорастает снежным комом. Ну, у Хрущева, например, случались вполне внятные идеи. Ну, как, например, сажать в России кукурузу. Но пока эта вещь докатилась до низа, она превратилась в директиву «Сажать кукурузу везде», да? То есть за Полярным кругом. И она оказалась скомпрометирована надолго. Хотя, в самой кукурузе нет ничего дурного.
Отсюда мораль. Значит, вот, Владимир Путин высказал мысль, в которой нет ничего решительно дурного «А почему бы не возродить комплекс ГТО?» Ну, бог с ним, для желающих можно его возродить. Проводится же у нас тотальный диктант, люди проверяют свою грамотность. Почему они не могут пробежать стометровку, если это им надо для души?
Теперь мы сразу узнаем, вот, до низа пирамиды это докатилось в виде решения плюсовать баллы за ГТО к поступлению в институт. То есть в институт поступают в результате тот, кто лучше всего бегает стометровку.
Вот это пример того, как срабатывает система. Если Владимир Путин это видит, он, наверное, поймет, как ужасна система, во главе которой он стоит и которую своим именем освещает и консервирует.
С.КОРЗУН: Ну, может, мы просто Америку догоняем и не только Америку, потому что во всех университетах там специальный набор для спортсменов?
Д.БЫКОВ: Ну, есть такой набор. И у нас на Журфаке он был, конечно. И у нас учились эти спортсмены. И никогда мы их не видели – они приезжали раз в год, сдавали свою сессию и уезжали дальше бегать во благо страны.
Но проблема-то в том, что здесь любому студенту будет легче, если у него есть дополнительные баллы от ГТО. Ну, я бы не поступил, потому что я бы ни при каких обстоятельствах не подтянулся требуемое количество раз. Я тогда их подтягивался 4, а сейчас я боюсь это проверять.
С.КОРЗУН: Другими предметами не компенсировали?
Д.БЫКОВ: Другими предметами это не компенсировалось никак. И, наверное, это привело бы меня к тому, что я бы никуда не поступил. Но я сейчас думаю, а, может быть, это было бы и не так ужасно? Ну, в конце концов, на лекции Кучборской или Засурского я ходил бы вольнослушателем, а от теории и практики партийной советской печати был бы избавлен, а в армию я попал и так.
И там мне совершенно не помешало то, что я не умею подтягиваться, потому что я, в основном, круглое катал, а плоское таскал.
С.КОРЗУН: Дмитрий, должен сказать, возвращаясь к разговору, что вашей личной жизни здесь точно не существует. Всех, кто наблюдает нас через телекамеры и в прямом эфире тем более очень интересует, что это за книга, которую вы читаете в перерывах и о чем эта речь?
Д.БЫКОВ: Я перечитываю сейчас роман Стивена Кинга, перечитываю его по совершенно конкретной необходимости. Там есть один приме, роднящий эту книгу очень сильно с одним романом Максима Кантора. Но это не принципиально, это просто я читаю, в основном, по работе. Такие дела.
С.КОРЗУН: То есть ничего не относится?.. Это не для души, не то, что подпитывает...
Д.БЫКОВ: Ну, я просто читал этот роман уже когда-то, сейчас совершенно его забыл. Роман плохой как половина романов Кинга, что совершенно не отменяет моей глубокой любви к нему.
С.КОРЗУН: Еще тему подсказали слушатели. Андрейка71: «Забастовка офицеров ФСБ». Ну, «забастовку» можно взять в кавычки, была она или не была неизвестно. Это по поводу того, что, собственно, как бы сказать помягче, ну, вернее даже не телохранители кадыровские...
Д.БЫКОВ: Ну, как придумал Минкин, якобы телохранители якобы Кадырова якобы похитили якобы угонщика. Тут проблема в том, что уже поступила такая волна опровержений, что это заставляет думать о подлинности информации, причем, думать о ее подлинности весьма серьезно. По всей вероятности, действительно, некое гнездо растревожено. Почему я в это верю? Потому что очень достоверен главный мотив насчет того, что до Олимпиады не трогать, а после Олимпиады – разберемся. Ну, я от себя добавляю, что после Олимпиады будет мундиаль, а будет ли что-нибудь после мундиаля пока непонятно.
У меня есть серьезное подозрение, что, действительно, руководству и гражданам некоторой республики (не будем ее называть) можно чуть больше, чем остальным. Все равны, но некоторые чуть более равны, чем другие. Как долго эта ситуация может продлиться, я не знаю. Чем она может разрешиться, не знаю тоже. Она меня очень тревожит. Но больше всего меня тревожит вопрос, кого здесь надо отпустить, чтобы забастовало все ФСБ? Потому что если они забастовали из-за того, что отпустили 3-х охранников, ну, кто должен покинуть или тюрьму, или пост, или пределы страны, чтобы случилась массовая забастовка этой организации? Это, мне кажется, было бы очень хорошо для российской безопасности.
С.КОРЗУН: И, все-таки, кто круче? Вот эти якобы охранники якобы одного высокопоставленного лица либо ФСБ?
Д.БЫКОВ: Сереж, вот я сейчас скажу формулу, которую я выработал для себя очень давно. В России круче тот, у кого меньше моральных ограничений. Тот, кто может позволить себе более безбашенные действия. Думаю, что ответ на ваш вопрос сложится у вас мгновенно и вы избавите меня от озвучивания его вслух.
С.КОРЗУН: Последний вопрос, минута у нас остается. Традиционно день приказа Министерства обороны вспоминает. Вспомните срочную службу.
Д.БЫКОВ: Да, сержант Алексанян ворвался к нам. Он только что тогда вернулся из отпуска на родину в Армению, потому что было, вы помните, Спитакское землетрясение. Он вернулся очень счастливый, потому что каким-то чудом его дом не тронуло и все у него остались живы. И он вернулся, маленький круглый Алексанян сбежал торжествующе со своего узла связи, размахивая свежеотпечатанным вот этим... Знаете, машина есть такая, которая печатает, я забыл...
С.КОРЗУН: Ротопринтер?
Д.БЫКОВ: Ротопринтер, ну, как-то эта фигня называется. «Приказ! Приказ!» И, в общем, была большая радость. Некоторые от радости срывали погоны, но замполит Логинов это пресек. А остальные ели вареную сгущенку, поступавшую в посылках.
Комментариев нет:
Отправить комментарий