О.ЖУРАВЛЕВА: Добрый вечер. Это программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлева, наш гость – журналист Максим Шевченко. Здравствуйте, Максим.

М.ШЕВЧЕНКО: Здравствуйте, Ольга.

О.ЖУРАВЛЕВА: Скажите, пожалуйста, вам когда-нибудь в вашей журналистской работе, в том числе на Кавказе, вам когда-нибудь угрожали?

М.ШЕВЧЕНКО: Конечно.

О.ЖУРАВЛЕВА: А что вы в таких случаях делаете обычно?

М.ШЕВЧЕНКО: Пытаюсь остаться в живых, не уронив при этом своего достоинства.

О.ЖУРАВЛЕВА: А вот как остаться в живых, не уронив достоинства?

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, надо уметь разговаривать с тем, кто тебе угрожает. Нет у журналиста другого способа. Уметь разговаривать, вообще вербальный контакт является важнейшей составляющей работы журналиста. Если журналист доводит конфликтную ситуацию или какую-либо до истерической, то могу сказать, что он – плохой журналист.

О.ЖУРАВЛЕВА: Но тогда скажите, то, что Бастрыкин и Соколов принесли друг другу взаимные извинения и сказали, что инцидент исчерпан, это правильный выход из этой ситуации?

М.ШЕВЧЕНКО: Абсолютно правильный выход. И я так понимаю, что Муратов тоже там присутствовал при этом при всем.

О.ЖУРАВЛЕВА: Разумеется, да. Там присутствовали главные редакторы.

М.ШЕВЧЕНКО: Но, честно говоря, история эта для меня очень мутная, загадочная, потому что про угрозы мы знаем только со слов Соколова, собственно говоря. Никаких других источников, подтверждающих, что, на самом деле, были угрозы. Поверьте, при всей моей нелюбви к действиям Следственного комитета, по крайней мере, в Северокавказском регионе, откровенно саботирующем, допустим. В Дагестане, например, могут так тебе сказать: «Мы знаем, кто убил Хаджи-Мурата Камалова, но, типа, мы ничего сделать не можем, сами разбирайтесь». Так мне говорят родственники Хаджи-Мурата Камалова, бывшего главного редактора «Черновика».

Дело не в этом. Дело в том, что если мы объективно посмотрим на эту ситуацию, то мы эту историю знаем только со слов Муратова и Соколова про угрозы. Бастрыкин сказал, что в лес он не ходил, угроз не произносил и извинился-то он, в принципе, за то, что в Нальчике во время этого мероприятия грубо разговаривал с Соколовым, выгнал его из этого помещения и еще как-то так, очень критически высказывался о «Новой газете». Вот только за это извинился, как я понимаю.

О.ЖУРАВЛЕВА: Если он обвинил Соколова в прямой лжи, то как он после этого на следующий день с ним мирился?

М.ШЕВЧЕНКО: Я считаю, это абсолютно нормально. Журналистика – это такое дело. Это же не математика и не физика. Знаете, нас, журналистов все обвиняют то во лжи, то, прямо, мы какую-то правду говорим невероятную. Это особенность профессии. Я не знаю, чего тут бить в колокола по этому поводу. В принципе, ситуация очень простая. Большой начальник, там не знаю, силовой структуры, который имел всегда особые отношения какие-то и с «Новой газетой», и с другими газетами. С «Новой газетой», с Соколовым еще по делу Политковской у них там были, наверняка, длительные контакты, потому что Соколов от «Новой газеты» делом Политковской занимался, курировал. Там другие случаи всякие, нападения на журналистов «Новой газеты» и все такое прочее. При всем уважении к «Новой газете».

При всем при этом у «Новой газеты» и у Соколова, в частности, как я знаю по моим источникам в журналистской среде, есть особые отношения с силовыми структурами, потому что иначе объяснить публикацию телефонных переговоров, кажется, Шаманова, которые тогда «Новая газета» дала, кроме как сливом из силовых структур и говорят, что источником слива был Соколов, я тоже не могу. Стало быть, Соколов – это не балерина в белой пачке, которая, знаете ли, так, невинно пляшет.

О.ЖУРАВЛЕВА: Но Бастрыкин – тоже не балерина, вы меня простите.

М.ШЕВЧЕНКО: Но Бастрыкин-то и не скрывает, что он не балерина. Бастрыкин же не говорит «Я – лебедь в белых одеждах». А журналист Соколов говорит «Я – лебедь в белых одеждах». А это не совсем так.

О.ЖУРАВЛЕВА: Вот так выглядит, да?

М.ШЕВЧЕНКО: Да, это выглядит так. А это не совсем так. Короче, Бастрыкин... Дальше мы посмотрим на психотип Бастрыкина.

О.ЖУРАВЛЕВА: Бастрыкин испугался и, на всякий случай, извинился.

М.ШЕВЧЕНКО: Да не в этом дело. Подобного рода силовиков. Значит, вот у него конфликт с «Новой газетой», он психанул, потому что там чего-то не получилось, очевидно, Цапки на особом контроле президента находятся, тыры-пыры, все вот это вот, да?

О.ЖУРАВЛЕВА: А вас там ничего не возмутило в этой истории, так вот, в скобках заметим?

М.ШЕВЧЕНКО: В какой истории?

О.ЖУРАВЛЕВА: По поводу которой Соколов возмущался в прессе.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, просто это настолько обычная история, понимаете? Да, конечно, то, что уровень Бастрыкина, то, что он там... Ну, он его позвал в Нальчик – Соколов же полетел в Нальчик, его же не в кандалах в Нальчик повезли, его же не 2 красивых охранника повезли...

О.ЖУРАВЛЕВА: Нет, абсолютно. По поводу полета в Нальчик никаких вопросов нет.

М.ШЕВЧЕНКО: ...из Потаповского переулка, понимаете, в Нальчик.

О.ЖУРАВЛЕВА: Понятно.

М.ШЕВЧЕНКО: Он полетел в Нальчик. Чего он полетел в Нальчик? Он, наверняка, в самолете в Нальчике в бизнес-классе летел, с Бастрыкиным разговаривал, ел, пил, обсуждал. Правильно?

О.ЖУРАВЛЕВА: А потом Бастрыкин прилюдно начал на него кричать.

М.ШЕВЧЕНКО: А мы не знаем, чего там было точно. Мы же не знаем, какие там слова были у них.

О.ЖУРАВЛЕВА: Слова приведены, все цитаты есть.

М.ШЕВЧЕНКО: Тогда, вот, приведены слова, мы не знаем точно, как все складывалось. Потом у Бастрыкина вдруг там... Что он ему сказал? «Соколов, выйди вон»? Или как он сказал? Вот, цитату знаете, как он ему сказал?

О.ЖУРАВЛЕВА: Я читала, но что-то в этом роде.

М.ШЕВЧЕНКО: Не, вы читали письмо Муратова. И, вот, расшифровку читали. Что-то в этом роде. Почему это случилось? Как случилось? А, может, они хотели...

О.ЖУРАВЛЕВА: Максим, я не об этом сейчас спрашиваю.

М.ШЕВЧЕНКО: Может, они хотели обсуждать, как там, не знаю, пытать подследственных, понимаете, в Кабардино-Балкарии, чем Следственный комитет там с успехом занимался последние 6 лет. Это я утверждаю абсолютно точно и достоверно. Может, они хотели, чтобы Соколов вышел на момент обсуждения разных нюансов пыток подследственных в Кабардино-Балкарии.

О.ЖУРАВЛЕВА: Хорошо, хорошо, ваша версия принимается. Если врет журналист «Новой газеты», почему?..

М.ШЕВЧЕНКО: Я не говорю, что он врет, я говорю, что это его версия. Но просто я не собираюсь версию журналиста... Я сам журналист, я никогда не претендую, чтобы моя статья, знаете, была истиной в последней инстанции. Такого просто не бывает.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ладно. Допустим. Допустим, Бастрыкин, действительно, погорячился и сказал угрожающие вещи.

М.ШЕВЧЕНКО: Погорячился, он извинился. По-моему, нормальная мужская позиция абсолютно.

О.ЖУРАВЛЕВА: Хорошо.

М.ШЕВЧЕНКО: Психанул. У него там реально тяжелая работа, все его ведомства обвиняют в нарушении закона повсеместно, ни одно серьезное громкое дело не расследовано по большому делу. Ни Политковская, ни убийство Камалова, ни там еще десятки других убийств громчайших просто. Ничего не расследовано. А тех, кого они суду предъявляют, выясняется, что это все шито белыми нитками. Поэтому, естественно, человек живет в нервном напряжении, Седуксен, не знаю, пьет непрерывно. Естественно, психанул. Я его по-человечески понимаю. У меня к нему нет никаких претензий как у представителя журналистской корпорации. А к Муратову и Соколову у меня есть вопросы. Я просто не понимаю, чего письмами-то такими обмениваться? Как-то можно было решить вопрос.

О.ЖУРАВЛЕВА: Результат получен в любом случае. Результат получен.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну а какой результат? Увидеть Бастрыкина, что ли, был результат? Какой?

О.ЖУРАВЛЕВА: Ответ от Бастрыкина получен. Значит, они получили свои ответы.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, наверное, да.

О.ЖУРАВЛЕВА: Это Максим Шевченко, журналист со своим особым мнением. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.

РЕКЛАМА

О.ЖУРАВЛЕВА: И снова с вами программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлева, у нас в гостях журналист Максим Шевченко и мы продолжаем. Реакции тут идут: «Или лес был, или это клевета».

М.ШЕВЧЕНКО: Вот, пусть они и решают. Пусть вызывают лесника, белок, бурундуков берут, допрашивают.

О.ЖУРАВЛЕВА: Максим, если бы вас оклеветали, вы бы подали на клеветника в суд?

М.ШЕВЧЕНКО: Да конечно, нет. Я вообще в суды не подаю, суду не доверяю и никогда не хожу в суды.

О.ЖУРАВЛЕВА: Неужели и Бастрыкин не доверяет судам?

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, это... А что, следствие должно суду доверять, что ли? Знаете, что это за следствие, которое суду доверяет?

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, сложно все.

М.ШЕВЧЕНКО: Мир невероятно, знаете ли, многогранен тут.

О.ЖУРАВЛЕВА: Понятно. Свет77 (так подписывается наш постоянный слушатель и автор) интересуется у вас: «Добились ли власти своей цели, проводя обыски у лидеров оппозиции и вызвав их на допрос в государственный праздник России? Шел праздничный прием в Кремле, а в СК шел допрос свидетелей». Как вы считаете, добились власти чего-то?

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, если учесть найденные у Ксении Анатольевны Собчак 66 миллионов рублей наличными, то, возможно, добились. Может, это и было целью.

О.ЖУРАВЛЕВА: Чтобы Кипру выделить кредит?

М.ШЕВЧЕНКО: А я не знаю, какой кредит Кипру. Я знаю, что... Вот, я же сначала, моя первая реакция была, что это пиар вообще митингов. Я дал и «Эху Москвы» комментарий. Это я дал, садясь в самолет, еще до того, как я узнал об этих найденных деньгах. Я узнал, прилетев туда, куда я летел, я посмотрел в интернете по iPad’у и посмотрел там, что 66 миллионов наличными. У меня подумалось, ну да, с одной стороны, конечно, вот эта вот реакция. Без этих 66 миллионов становилась странной и истерической, непонятной реакция властей. У меня было ощущение, что эти обыски, скорее, создают пиар этим митингам, потому что образ мучеников, гонимых, ОМОН вламывается. Очень смешной комментарий Сахнина я слышал по «Эхо Москвы». Кстати, он говорит, как некий сержант по стремянке лезет. И когда он попросил сержанта жетон свой показать, то сержант быстренько слез обратно по стремянке и Сахнин сказал: «Я бы открыл им дверь, но они просто уже 5 часов мне не называют своих фамилий. А я не могу пустить в квартиру тех, кто не называет фамилий». В общем, все это носило ситуацию комическую. И вот эта клоунада комическая до известия о найденных деньгах, мне казалось, работает полностью на организаторов митинга. Потому что она, как бы, создает карнавальную атмосферу.

О.ЖУРАВЛЕВА: Веселье, в общем.

М.ШЕВЧЕНКО: Карнавальность есть один из факторов площади и, как бы, пребывания на площади большого числа людей. И власть в данном случае, какая-то часть власти будто специально задает... Знаете, эти вот комические сержанты, вот эти 2 милиционера с автоматами около подъезда Навального, которые были в интернете...

О.ЖУРАВЛЕВА: Уморительные.

М.ШЕВЧЕНКО: Это просто цирк. Я увидел, я глазам не поверил. Они бы еще... Я считаю, надо было так. Надо было еще к квартире Собчак подогнать БТР, как это в Дагестане делают, расфигачить этот дом и добить оставшихся в живых, а потом положить лимонки рядом с ними. В Дагестане это обычно так и бывает. Но найденные деньги, конечно, честно говоря, все изменили для меня. Я очень серьезно задумался, потому что такие наличные суммы, да, налоговая декларация, как говорит сегодня Ксения, да, там еще что-то, но в Америке нахождение наличной суммы 1,5 миллиона евро автоматически приводит к тому, что этим человеком начинают заниматься соответствующие структуры.

О.ЖУРАВЛЕВА: Хорошо. Смоделируйте ситуацию. Собчак разложила по конвертам средства, чтобы что оплатить?

М.ШЕВЧЕНКО: А я не знаю, кто разложил. Там она же с Яшиным живет, как мы выяснили. Я вообще сплетни терпеть не могу.

О.ЖУРАВЛЕВА: Как много вы выяснили за последние дни.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну так я же никогда не лезу в личную жизнь. Но когда эта личная жизнь лезет ко мне из всех ящиков, понимаете, радиоящиков, телеящиков...

О.ЖУРАВЛЕВА: Она к вам лезет, потому что квартира Яшина, где он не живет, была тоже взломана, взята штурмом и так далее.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, я так прочитал в интернете, что, оказывается, ломились-то не к Собчак полуголой, как она там заявляла, а к Яшину, потому что эта квартира Собчак – место проживания Яшина временного. То есть, очевидно, деньги с кем связаны, с Яшиным или с Собчак? Вот вопрос-то в чем.

Да, конечно, Ксения как настоящая женщина из поэмы Некрасова готова идти в Сибирь и так далее. Я это говорю без малейшей иронии. Она, конечно, взяла на себя эти деньги. А вдруг нет? А вдруг это, правда, загадочные деньги Госдепа, которые были переданы через агентов ЦРУ и сеть?

Оль, а как вы думаете, 66 миллионов рублей – вы когда-нибудь видели такие деньги?

О.ЖУРАВЛЕВА: Я никогда не видела таких денег.

М.ШЕВЧЕНКО: И я никогда не видел таких денег.

О.ЖУРАВЛЕВА: Мне все равно, что 1,5 миллиарда, что 1,5 миллиона. Без разницы.

М.ШЕВЧЕНКО: Я вас уверяю, что даже для Абрамовича наличные 66 миллионов рублей – это эксклюзив, это целенаправленная сумма. Я не верю никогда, что можно было на гонорары просто копить в своем сейфе и тупо складывать туда 66 миллионов. А если бы жулик? А если бы вор?

О.ЖУРАВЛЕВА: А если бы банк?

М.ШЕВЧЕНКО: А если бы простой домушник, который залез бы, там не знаю, украсть золотую колечку Ксении Собчак какую-нибудь или цепочку? Открывает сейф, а там 66 лимонов лежит. Вы представляете себе? Это же можно до инфаркта...

О.ЖУРАВЛЕВА: Повезло домушнику, я поняла.

М.ШЕВЧЕНКО: ...до инфаркта можно довести домушника просто такими суммами, хранимыми наличными.

О.ЖУРАВЛЕВА: Я тоже сочувствую домушнику.

М.ШЕВЧЕНКО: В общем, загадочная история.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, другую загадочную историю прокомментируйте.

М.ШЕВЧЕНКО: После этого присмиревшая оппозиция гуляла, взявшись за руки, по Москве. А ОМОН себя вел так, что только что, я не знаю, там не происходила встреча на Эльбе и только что братания не было. Хотелось ОМОН...

О.ЖУРАВЛЕВА: Но из тех тысяч, которые гуляли, обыски прошли не у всех.

М.ШЕВЧЕНКО: Да. А остальные гуляли как примерные школьники.

О.ЖУРАВЛЕВА: А надо было побузить, вы считаете?

М.ШЕВЧЕНКО: Я не знаю, я просто смотрю с удивлением на всю эту тему. И как ОМОН себя вел. Вот, ОМОНу надо было раздать ромашки, они должны были стоять так вот, с ромашками...

О.ЖУРАВЛЕВА: Там хорошие были милиционеры в белых рубашках по случаю праздника.

М.ШЕВЧЕНКО: В белых рубашках. Там можно было всё... То есть образцово-показательное общественно-политическое и гражданское общество. Я вас поздравляю.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть состоялось?

М.ШЕВЧЕНКО: Воспитательные меры наряду...

О.ЖУРАВЛЕВА: Возымели действие.

М.ШЕВЧЕНКО: Да. Возымели.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, одним словом, обыски у оппозиции – это была воспитательная мера, угроза и так далее.

М.ШЕВЧЕНКО: Короче, вся эта клоунада с вашей оппозицией меня лично достала, Оля.

О.ЖУРАВЛЕВА: Хорошо.

М.ШЕВЧЕНКО: Мне это больше не смешно и не интересно. Это вообще больше мне не интересно, скажу откровенно. Это абсолютная клоунада. 12-е показало всю суть всех этих оппозиционных деятелей.

О.ЖУРАВЛЕВА: Но если это клоуны смешные...

М.ШЕВЧЕНКО: Цирк остался, клоуны уехали. Вот так можно еще сказать.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, смешные свидетели какого-то...

М.ШЕВЧЕНКО: Единственный человек более-менее такой, нормальный (я, может быть, и не согласен) – это Сергей Удальцов. а) Не пошел на допрос, ну, просто махнул, говорит «Чего я пойду к Левиафану в пасть?»

О.ЖУРАВЛЕВА: Написал бумагу.

М.ШЕВЧЕНКО: А эти побежали туда, значит, шустренько-шустренько побежали, быстренько побежали. Политик нормальный на их месте не пошел бы на этот допрос. Да, за ними вломились бы с ОМОНом, да, им бы вязали руки. Господи, ребят, все на вашу биографию работает. Миленькие как цуцики пришли в выходной день на допрос в Следственный комитет. Допросились. Вернулись на митинг и грозно выступили против власти. Мои поздравления.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть слияние некоторое. Сибиряк42 интересуется: «Ольга Крыштановская высказала осторожное мнение о том, что возможно финансирование оппозиции частью российской эолиты, недовольной Путиным и приближенной к Медведеву».

М.ШЕВЧЕНКО: Я считаю, что Ольга Викторовна может высказывать это не осторожно, а достаточно просто ясно. четко. Потому что иные версии – это просто заговор ЦРУ или Аль-Каиды. Вот, есть 3 версии: финансирование частью элиты, недовольной Путиным, вторая версия рабочая – это Аль-Каида, а третья версия – это ЦРУ. Честно говоря, для меня наиболее вероятная версия – это Аль-Каида. Я вообще считаю, что это саудовские деньги. Ксения Собчак и Илья Яшин – это тайные ваххабиты, и я очень прошу присмотреться к ним тех, кто так упорно ищет ваххабитов на Северном Кавказе. Может, им их поискать в центре Москвы тоже? Такие деньги – это же ужас какой-то! Какие-то просто транши идут.

Но, конечно же, это часть элиты недовольная. Конечно. Эта элита не скрывает, что она хочет и что она именно стоит за этим. Конечно, все эти митинги и все эти демонстрации – это уже ясно даже ежикам в тех лесах, куда Бастрыкин никогда не водил Соколова, понимаете, что это все происходит внутри страны, что царствие, разделившееся внутри себя, не устоит. Это просто очевидные вещи, это уже дважды два, это уже даже скучно повторять.

О.ЖУРАВЛЕВА: «А сколько в свое время украли на квартире у Любови Слиски. Там тоже фигурировали миллионы», - напоминает Сергей из Барнаула.

М.ШЕВЧЕНКО: Наверное, «Единая Россия» прекратила частично свои мероприятия из-за воровства у Любови Слиски. Но, во-первых, у Ксении Собчак никто ничего не воровал, а взяли по закону. А во-вторых, она, все-таки, у нас, как бы, Валькирия болотный.

О.ЖУРАВЛЕВА: А, может, это деньги Нарусовой?

М.ШЕВЧЕНКО: Такая версия тоже приходила в голову.

О.ЖУРАВЛЕВА: Просто передержать нужно было.

М.ШЕВЧЕНКО: Тоже приходила такая версия в голову многим. Но как бы она, вроде, уже девочка плохая, с мамой не живет, а живет там не знаю...

О.ЖУРАВЛЕВА: А только хорошие девочки с мамой живут, да?

М.ШЕВЧЕНКО: По-моему, да. Не знаю. В таком-то возрасте.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну да, наверное. «Люди выходят на митинги, чтобы в России был закон, а не Дагестан и Кущевка», - пишет нам Евгений из Пензы. Вот, по поводу лидеров оппозиции все понятно. Но какие-то...

М.ШЕВЧЕНКО: Ну вот у вас и есть закон. Какие проблемы? Вот у вас есть закон о митингах. Что, законы не нравятся, что ли?

О.ЖУРАВЛЕВА: Не нравятся.

М.ШЕВЧЕНКО: Этот закон более либеральный, чем французский или немецкий закон.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да наплевать на французский и немецкий.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, надо бороться. Мне в этом законе только не нравится одна вещь.

О.ЖУРАВЛЕВА: Какая?

М.ШЕВЧЕНКО: Точнее, две. Мне не нравится то, что не сократили заявительный срок вот этой подачи о митинге 10-дневный. Или там сократили? Ну, в общем, это как-то странно. И второе, мне вот с этими масками непонятно до конца. Потому что, допустим, если я... Хорошо, я маску не надеваю, но я наклеиваю дополнительные... Я сбриваю усы, сбриваю бороду, надеваю белый парик и черные очки. И никакой маски на моем лице нет. Значит, что они еще?.. Там закон, очевидно, может регламентировать: вам, Оля, там, допустим, не надевать кофточку такого цвета или вуальку женскую, да? Вам запрещено, кстати, шляпку с вуалью теперь носить, если вы идете на митинг.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, я знаю. Темные очки большие тоже не стоит.

М.ШЕВЧЕНКО: Тоже запрещено?

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, я думаю, что да.

М.ШЕВЧЕНКО: Там это не обговорено.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, закрывает лицо.

М.ШЕВЧЕНКО: Вот, вы не можете... Знаете как Бриджит Бордо? Она надевала такую косыночку и черные очки такие да? Понятно, что ее все равно узнавали по стати как и вас узнают, но, в целом, это запрещено. Или не запрещено? Вот, я думаю, что надо позвать Зайцева и второго (все забываю, как его?).

О.ЖУРАВЛЕВА: Какого?

М.ШЕВЧЕНКО: Юдашкина. Чтобы они стали консультантами МВД в плане определения тех...

О.ЖУРАВЛЕВА: Юдашкин – уже консультант силовых структур.

М.ШЕВЧЕНКО: Да, вот уже опыт есть. ...тех моделей одежды или, как бы, того, что на лице вокруг головы, что можно, что нельзя. Тут без кутюрье не обойдешься. Власть уже кутюрье привлекла к оснащению армии, к оснащению МВД. Пора кутюрье также привлекать и к законотворческой деятельности.

О.ЖУРАВЛЕВА: К законотворческой деятельности у нас слесарье привлекают, в основном.

М.ШЕВЧЕНКО: Да. Рассматривая, как выглядеть должны участники митингов. Я вообще предлагаю, чтобы Юдашкин презентовал новую коллекцию «Участник митинга». Знаете, как бы, новые такие топовые модели, линии.

О.ЖУРАВЛЕВА: Белые одежды.

М.ШЕВЧЕНКО: Белые одежды, там не знаю. Вот, как бы, есть концепция – маску нельзя, но хочется. Вот, как? Вот, я думаю, тут для Юдашкина прямо.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да ладно, не столь уж многим хочется. Кстати, наконец, появляется опять информация о том, что задерживают аж за 6 мая каких-то людей, задерживают по обвинению в противодействии полиции.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, плохо, конечно. Я считаю, что не стоит злоупотреблять репрессиями. Я вообще думаю, что это нужно все спустить было на тормозах.

О.ЖУРАВЛЕВА: Вчера был какой-то совершенно феерический эпизод с задержанием главным образом журналистов «Эха» за то, что они рисовали плакатик.

М.ШЕВЧЕНКО: А, да. Теперь у нас тут на «Эхе» каторжане. Ну, пока еще не каторжане. Олю Бычкову там, да?

О.ЖУРАВЛЕВА: Оля Бычкова, Алина Гребнева, Владимир Варфоломеев, Нателла Болтянская.

М.ШЕВЧЕНКО: Не били?

О.ЖУРАВЛЕВА: Никто никого не бил, это вообще было смешно.

М.ШЕВЧЕНКО: А, вот, неправильно. Надо было Нателле с Олей сесть на асфальт и сказать «Я никуда не пойду». Дальше было бы интересно. Что же вы такие соглашатели? Я вот тоже не понимаю. Вы какие-то странные. Протест-протест, а потом покорно как овцы идете вслед за ОМОНом.

О.ЖУРАВЛЕВА: Во-первых, не ОМОНа, во-вторых, просто...

М.ШЕВЧЕНКО: А кто задерживал-то?

О.ЖУРАВЛЕВА: Задерживали обычные сотрудники МВД, которые пришли и сказали «Не надо здесь рисовать».

М.ШЕВЧЕНКО: Тем более. Даже не за ОМОНом, а за обычными сотрудниками МВД.

О.ЖУРАВЛЕВА: Автозак, все как положено, разъяснительная работа. Как вы считаете, у этих людей разные начальники? Вот, у МВД, у СК?

М.ШЕВЧЕНКО: Да нет, они делали по закону абсолютно. Что они, нарушали где-то закон?

О.ЖУРАВЛЕВА: А что, где-то в законе написано, что человек не имеет права рисовать на плакатике что бы то ни было?

М.ШЕВЧЕНКО: И собираться потом это?..

О.ЖУРАВЛЕВА: Ничего там не было такого.

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, вот, какие-то там законы... Я же не юрист и не знаю, можно или нет. Какая разница?

О.ЖУРАВЛЕВА: Одиночные пикеты разрешены.

М.ШЕВЧЕНКО: Какая разница, по большому счету?

О.ЖУРАВЛЕВА: Так нарушался закон или нет? И если нарушался, то кем?

М.ШЕВЧЕНКО: Им надо было встать на расстоянии 20 метров друг от друга. Вот, стоит Варфоломеев, через 20 метров Бычкова, через 20 метров Нателла с гитарой или без гитары (это не важно). Вот, каждый из них в отдельности считается одиночным пикетом.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, они это все прекрасно знают.

М.ШЕВЧЕНКО: В общем, я за них. Я против милиционеров, я за них.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ага, понятно. Хорошо. С этим разобрались. Максим Шевченко, который против милиционеров, со своим особым мнением еще вернется сюда. Никуда не уходите.

НОВОСТИ

О.ЖУРАВЛЕВА: И снова с вами программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлева, наш гость – журналист Максим Шевченко и мы продолжаем. Вот, вопрос к вам пришел как раз про телевидение. «А почему про лесную историю Первый канал ничего не говорит?» Как вы думаете?

М.ШЕВЧЕНКО: Потому что лесной истории не было. Первый канал не говорит про то, чего не было. Первый канал не может становиться местом презентации фантазий господина Соколова или кого-либо еще.

О.ЖУРАВЛЕВА: Или господина Бастрыкина.

М.ШЕВЧЕНКО: Или господина Бастрыкина, или кого-либо еще. Не знаю, какая лесная история? Она не доказана. Бастрыкин говорит «Не было лесной истории».

О.ЖУРАВЛЕВА: Хорошо. Есть история, некий скандал.

М.ШЕВЧЕНКО: Хорошо, вы давайте, вы – руководитель информационной службы. Вот, у вас Бастрыкин говорит «Не было лесной истории», друг говорит «Была лесная история».

О.ЖУРАВЛЕВА: Журналист такой-то говорит, что ему угрожали. Это новость?

М.ШЕВЧЕНКО: Это не новость, потому что мы не знаем, ему угрожали или не угрожали.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну как вы считаете, Политковской угрожали?

М.ШЕВЧЕНКО: Политковскую убили. Вот это новость. А угрожали ей...

О.ЖУРАВЛЕВА: Да. Но когда она говорила, что ей угрожают, ей тоже не надо было верить?

М.ШЕВЧЕНКО: Я не хочу обсуждать Анну Степановну Политковскую. Она погибла мученической смертью. Я не хочу ее обсуждать просто и все. Она уже находится по ту сторону человеческого суда.

О.ЖУРАВЛЕВА: Хорошо. По поводу телевидения, все-таки. Общественное, альтернативное, какое? Оно вообще нужно вот такое, совсем-совсем независимое в каком-то специальном углу?

М.ШЕВЧЕНКО: Слушайте, оно уже есть. Вот, мы с вами сидим сейчас, нас смотрят в интернете через Сетевизор. Сетевизор «Эха Москвы» - это общественное телевидение, в котором бывают представители всех политических взглядов, политических партий.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть оно достаточно независимое, по-вашему?

М.ШЕВЧЕНКО: Да просто делайте, чего хотите. Что с этим носиться-то? Вот я хочу сделать общекавказское интернет-телевидение, мы запускаем проект, с сентября запустим его. На сайте «Кавказская политика» у нас будет ежедневное вещание.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну ладно. Вы же знаете, что для страны интернет-вещание еще...

М.ШЕВЧЕНКО: Вот, я вчера с Лимоновым на Russia.ru делал там часовую программу. Вот там Russia.ru есть, вот это вот. Что заниматься пиаром частной инициативы хорошего и порядочного человека Димы Гудкова? Он сказал – пусть делает.

О.ЖУРАВЛЕВА: Я о другом. Когда говорят об общественном телевидении...

М.ШЕВЧЕНКО: Я, Оль, не понимаю, что мы обсуждаем-то? Просто интернет-сайт, что ли? Ребята хотят запустить интернет-сайт и вот вся страна обсуждает, хороший ли у них будет интернет-сайт.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да страна не обсуждает, страна понятия не имеет, у нее нет интернета.

М.ШЕВЧЕНКО: Таких сайтов тысячи. Сейчас интернет-телевидение запустить – это вообще ничего не стоит.

О.ЖУРАВЛЕВА: Очень хорошо.

М.ШЕВЧЕНКО: Вот давайте мы с вами запустим сейчас интернет-телевидение?

О.ЖУРАВЛЕВА: Давайте.

М.ШЕВЧЕНКО: Всё.

О.ЖУРАВЛЕВА: Вы мне про общественное тогда телевидение скажите. Оно, в принципе, формально возможно? Либо это будет... Почему возникла идея некоей альтернативы? Потому что никто не верит, что возможно создать телевидение...

М.ШЕВЧЕНКО: Она возникла потому, что группа общественных деятелей в либеральном направлении захотела контролировать сама из госбюджета потоки денег и создать свой собственный междусобойчик. Но им эту малину сломали. В частности, я, опубликовав список голосования в их этом совете, понимаете? Я считаю, что общественное телевидение необходимо. Но в его совет попечительский должны входить как либералы, так и условно государственники. В 1958 раз скажу, что как Федотов, так и Леонтьев, условно говоря, должны входить. Тогда оно – общественное. А если там только люди одного направления, условно говоря, Толстой, Леонтьев, Пушков, то оно не общественное, равно как оно не общественное, если там только Сорокина, Федотов и, не знаю там, Парфенов, например. А если они все вместе, то оно – общественное. Ну, я не знаю, вот тоже чего мы обсуждаем, а?

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, это реально возможно? Ну, это реально возможно?

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, я не знаю. Если люди вменяемые, то возможно. Если люди не вменяемые и хотят там РосПил делать или там какой-нибудь другой «Пил» делать, хотят получить просто свою делянку, то это невозможно.

О.ЖУРАВЛЕВА: Подождите. Но РосПил – делянка делянкой, но вполне конкретные функции были заданы.

М.ШЕВЧЕНКО: Там огромные деньги выделяли на это телевидение, собираются выделить.

О.ЖУРАВЛЕВА: Так?

М.ШЕВЧЕНКО: Это не просто общественное, знаете ли, мнение. Там это еще и очень хороший бизнес, потому что от рекламы оно не зависит, значит, не надо думать о рекламе, значит, просто получай деньги, получай дополнительные еще внебюджетные источники финансирования, так называемый черный нал, и лепи себе в эфир, чего хочешь. Понимаете? Никакого тебе контроля, ты – общественник. Вот, я лично не хочу такого телевидения совершенно. Я хочу, чтобы там была ясная отчетность, чтобы там были представлены люди разных политических взглядов, чтобы...

О.ЖУРАВЛЕВА: Что мешает на государственных каналах устраивать присутствие всех?

М.ШЕВЧЕНКО: Ничего не мешает. Что мешает?

О.ЖУРАВЛЕВА: А что, не существует стоп-листов?

М.ШЕВЧЕНКО: Я никаких стоп-листов не видел. Вы видели?

О.ЖУРАВЛЕВА: Я? Я все время слышу о том, что каких-то людей не приглашают.

М.ШЕВЧЕНКО: Хорошо. Вот, у вас есть стоп-листы?

О.ЖУРАВЛЕВА: У нас – нет.

М.ШЕВЧЕНКО: А, вот, у вас Дугина не приглашают. Он в стоп-листе?

О.ЖУРАВЛЕВА: Я не знаю.

М.ШЕВЧЕНКО: Это позиция главного редактора. Я вот не считаю, что позиция главного редактора, уважаемого журналиста, лучшего журналиста, одного из лучших Алексея Венедиктова является стоп-листом. Я считаю, что каждая редакция имеет право на свою редакционную политику. Вот, как вот...

О.ЖУРАВЛЕВА: А если канал – государственный, у него должны быть какие-то другие принципы?

М.ШЕВЧЕНКО: Ну, какие? Давайте тогда формулировать, какие? Какие другие?

О.ЖУРАВЛЕВА: Давайте.

М.ШЕВЧЕНКО: Я просто не знаю, какие сейчас принципы по отношению к другим.

О.ЖУРАВЛЕВА: Помните историю интервью Медведева и Познера?

М.ШЕВЧЕНКО: Давайте возьмем ВГТРК. Вот, я смотрю «Исторический процесс». Кто только там ни перебывал. Я даже был в эфире. Вот, справа там сидел Дмитрий Андреевич Муратов, слева от меня сидел Павел Данилин, например. Понимаете? Я вот просто не знаю, какие проблемы-то? Вы хотите, чтобы все эфирное время было занято только политическими разговорами, что ли?

О.ЖУРАВЛЕВА: Не хочу. Не хочу.

М.ШЕВЧЕНКО: Пожалуйста, общественное телевидение, в котором Навальный – пусть Навальный, Удальцов – пусть Удальцов. Но и при этом, пожалуйста, православная церковь чтобы там была.

О.ЖУРАВЛЕВА: Я просто хочу иметь картину полную. По одному каналу, чтобы была, например, в новостях полная картина событий.

М.ШЕВЧЕНКО: Что такое «полная картина»? Что такое «полная картина»?

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, чтобы там были новости, которые есть, а не только те, которые выбирают по каким-то принципам.

М.ШЕВЧЕНКО: Секундочку. Вот, «Эхо» - это демократическая программа. Я много раз сам звонил на «Эхо», давал телефон информслужбы, «Эхо» выдавало в эфир, потому что вы – это уникальная такая... Я не знаю, как это получилось. Думаю, вы так просто выросли просто бесконтрольно как дикая такая земляника, и поэтому вы можете, вам позвонят и вы можете, перепроверив, очевидно, выдать в эфир просто звонок из народа, который к вам приходит. «Там, арестовали такого-то, помогите». Вы там проверяете, наверное, информслужба «Эха», не провокация ли это, а потом выдаете. Правильно? Правильно. Или на какой-то авторитет ссылаетесь. Вот, мне звонят, переспрашивают: «Это правда?» Я по своим каналам могу проверить, правда, неправда и тоже вам подтвердить или опровергнуть.

О.ЖУРАВЛЕВА: На Первом канале это возможно?

М.ШЕВЧЕНКО: У Первого канала другая редакционная политика, другая задача.

О.ЖУРАВЛЕВА: Задача. Давайте, скажите, какая у него задача?

М.ШЕВЧЕНКО: Я сейчас не хочу обсуждать Первый канал. Позовите Лену Афанасьеву – она вам с удовольствием все обсудит. Понимаете, она работает в той службе, которая обсуждает, или Ларису Крымову, или Константина Эрнста. Я не уполномочен обсуждать политику Первого канала. Я вам говорю об информационной политике в целом. У каждого своя, как бы, фишка, у каждого свой там подход, у каждого своя аудитория. У Первого канала 98% зрителей Советского Союза, не побоюсь, смотрят Первый канал.

О.ЖУРАВЛЕВА: Вот в этом-то и проблема главная.

М.ШЕВЧЕНКО: Это для вас проблема. Когда у вас аудитория 120 миллионов человек потенциальная, то, наверное, у вас иная доля ответственности при формировании сетки, чем если у вас аудитория 200 тысяч человек или даже 2 миллиона человек. Это просто совсем разные подходы. Есть каналы, которые ориентированы только на развлечение. Есть каналы типа Евроньюс, которые ориентированы на политику, в основном. Вот, вы Евроньюс смотрите?

О.ЖУРАВЛЕВА: Да.

М.ШЕВЧЕНКО: А какой рейтинг у Евроньюс?

О.ЖУРАВЛЕВА: Понятия не имею.

М.ШЕВЧЕНКО: Правильно! А это прекрасный информационный канал, который передает точку зрения европейского политического бомонда, условно говоря, хотя там ВГТРК имеет значительную долю в Евроньюс, по-моему, порядка 20%. Но все равно это некая... Вот, я хочу узнать, что в Европе думают о Ближнем Востоке – я включаю Евроньюс. Хочу узнать, что в США – я включаю Фоксньюс. Хочу узнать, что в России думают, официальную позицию России – я включаю Первый канал или ВГТРК. Но я не могу создать телеканал, в котором будет одновременно и позиция Фоксньюс, и позиция Евроньюс, и позиция Первого канала. Это просто будет винегрет, так не бывает. Поверьте. Я могу создать ток-шоу мое, там, или, не знаю там, Сережи Минаева, или Александра Гордона, в котором я позову представителя Фоксньюс, представителя Евроньюс, представителя Первого канала, «Эха Москвы», скажу «Что вы думаете?»

О.ЖУРАВЛЕВА: Это все понятно, это все абсолютно понятно. Но должен ли Первый...

М.ШЕВЧЕНКО: Оль, чего мы обсуждаем технологические вещи? Не должен.

О.ЖУРАВЛЕВА: Должен ли Первый канал...

М.ШЕВЧЕНКО: Кому?

О.ЖУРАВЛЕВА: Дослушайте, пожалуйста, до конца.

М.ШЕВЧЕНКО: Давайте.

О.ЖУРАВЛЕВА: Должен ли Первый канал определять, о чем думает страна и о чем она знает? Потому что вы сами говорите, у него охват такой, что что бы на Первом канале ни сказали, это будет покрывать всю страну полностью.

М.ШЕВЧЕНКО: То есть мы, наконец-то, пришли к зерну вопроса. Борьба за свободу слова – это просто борьба за господство над Первым каналом и над ВГТРК. Я думаю, что эта борьба безуспешна.

О.ЖУРАВЛЕВА: Вы считаете, что госканал такого масштаба должен ограничивать своих граждан в какой-то информации?

М.ШЕВЧЕНКО: Я считаю, что вы не понимаете природы телевидения. Вам кажется, что есть некий Мерлин, сидящий и транслирующий, и все люди как зомбированные смотрят.

О.ЖУРАВЛЕВА: Зомбоящик его называют.

М.ШЕВЧЕНКО: Да. А я вам скажу, что наоборот. Что вот миллионы зрителей влияют на контент каналов. Что каналы рады бы делать другое, но каналы, особенно зарабатывающие деньги в свободном рынке на рекламе, вынуждены ориентироваться на свою аудиторию.

О.ЖУРАВЛЕВА: Но Первый-то канал, слава богу, не только сам зарабатывает.

М.ШЕВЧЕНКО: Уберите ТНС, уберите монополистов на рынке рекламы и на рынке подсчета рейтингов. Поверьте, у вас изменится в том числе и контент ведущих каналов. Первые каналы не могут манкировать тем мнением зрителя, который они получают официально через счетчиков вот этого мнения. И если вы хотите сказать, что это не существенно, то тогда, Оль, вы вообще не понимаете ничего в бизнесе, чего я не могу понять.

О.ЖУРАВЛЕВА: Я понимаю, что это очень существенно.

М.ШЕВЧЕНКО: Это бизнес, в котором задействованы миллиарды рублей. Это серьезный бизнес. Это десятки тысяч людей.