Китайцев роднит с русскими желание сделать скорее надежно, чем изящно. Взять, к примеру, китайские фуры. Они обтянуты сеткой, чтобы тент с них не слетал. Издалека машина напоминает дирижабль (если настроение возвышенное) или авоську (если настроение ностальгическое). А если настроение повседневное, то это просто фура, обтянутая сеткой, чтобы тент не слетал. Вот это оно и есть: скорее надежно, чем изящно.

Китайцы построили на Желтом море курорт. Называется «Бэйдайхэ». почти все вывески на русском. «Модный домик  Маша». Ресторан «Прибой». Супермаркет «Всё для русских». В соседнем квартале уже всё для китайцев. Осьминогов жарят. Шторы шьют втроем на двух машинках.

Коля (Лю Хай) подошел ко мне, говорит: «Заходите, пожалуйста. Пять лет, — говорит, — я в Харбине учился, массажу и иглотерапии. Теперь салон открыл. Называется «Ира и Коля». Ира — это жена моя. Выбрала себе такое имя. Летом здесь, зимой — в Харбине. Туристы, — говорит,  — добрые люди…»

А вот здание местной администрации. На фасаде укреплена, конечно, Красная Звезда. Прямо напротив — отель «Фортуна». На фасаде отеля — (именно так!) — четыре красные звезды.

Отсутствие в Китае «граффити» и даже простых надписей на заборах (за исключением надписей частно-экономического характера) наводит на мысль об отсутствии здесь молодежных субкультур. Футбольное первенство в стране есть, но кто может представить драку китайских фанатов. Нет, нет… Спорт — это для здоровья. И для славы нации. В этом принято быть единодушными.

Север Китая. Поля помидоров. Человек на мотороллере едет по грунтовке вдоль поля. Мимо него по платной трассе (1 июань (6 рублей) — 1 км) проходит колонна автопробега. Через один час расстояние между ними превысит 100 километров. Никаких общих интересов. Вообще никаких.

КВАШ-ТЕСТ

Представим братьев Кваша, моих товарищей по седьмому экипажу. Поскольку текст — про путешествие. А всякий экипаж — неотъемлемая часть путешествия. Иначе было бы путешествие без никого. То есть, прямо скажем, не было бы никакого путешествия. А только бы слева и справа от дороги целеустремленно трудились китайские крестьяне. А по самой дороге, по ней столь же целеустремленно двигались бы китайские водители. Всё было бы целеустремленно. Путешествие же бесцельно по сути. Кому, скажите, будет легче, что мы проследуем из Пекина в Иркутск. Только нам и будет легче. Потому что жить в Москве безвылазно — сами знаете. А жить безвылазно в Пекине — тоже, наверное, грустно. Людям же необходимо развеяться. Вот, к примеру, Евгений Онегин… Но будем проще. Собрали журналистов, сказали: «Не хотите ли проехать из Пекина в Москву?» Все были только за. Итак, седьмой экипаж. Каждый сам за себя (говорит). Семен Кваша («Газета.ру»).«Журналист и переводчик. Долго жил и работал переводчиком в Индии, на строительстве газопровода. Объехал на мотоцикле Мраморное море. Попадаю из лука в монету 1 рубль с двадцати шагов». Максим Кваша («Коммерсантъ-Деньги»). «По образованию — физик. По специальности — экономист. По работе — экономический редактор. Раньше говорил, что я — ненастоящий журналист. Но с тех пор, как я сделал интервью с Олегом Шварцманом, этому никто не верит. Недавно на «Фейсбуке» нашел «приблуду», которая подсчитала, что я был в 46 странах. Единственный город, в который я поклялся, что никогда не вернусь, — это Каракас».

Далее меня спросил Кваша-старший(«Ъ») о смысле существования «Новой газеты», и ответ отыскался странный, но исчерпывающий. «Три раза в неделю, — сказал Кваша, — для новостной журналистики — это редко, а для аналитической — слишком часто, чем же вы тогда заняты?» — «Мы, наверное, — говорю, — тот самый негр, который хлопает на слабую долю».

На Севере здесь горы. Это оживляет стиль вождения. Стоят деревни. Глиняные дома, крытые черепицей. Плетни из сухих деревьев. Настолько мы, проезжающие, вне этого, что даже странно. Как будто нас здесь никогда не было, и даже сейчас нет. Белый теленок и собака вышли из переулка и смотрят на меня внимательно.

Пообедали в кафе придорожном. Стены побелены. Телевизор по-китайски говорит. Мальчик лет четырнадцати смущенно улыбается. И мамаша, хозяйка кафе. Вся какая-то кругленькая. Сынку, верно, не сладко с ней приходится. Вот он и улыбается смущенно. Час почти прождали. Ничего не происходило. Только мальчик бегал с кухни на огород и обратно. Потом еду принесли. Что-то в кастрюле налито, и в этом плавают куриная нога (1 шт.) и куриная голова. Потом еще сыр соевый, а потом уже счет. Со степным размахом. Возражений она не принимала. Все поспорили с ней немного, потом на это плюнули. Схватила она те 600 юаней (за 15 человек) и стала их хищно пересчитывать. Следует отметить, что в соседнем кафе неплохо кормили. (По отзывам тех, кто в этом не поместился.) Пельменями. И быстрее, и дешевле. Во дворе того кафе были травки разложены. Вышли два маньчжура, собрали травы в мешок и стали тот мешок на безмене взвешивать. Советы туристу. Если во дворе травки сушат, идите обедать туда. Там, значит, живут гармоничные люди.

Через поселок, отметим этот факт, проходит железная дорога — КВЖД.

Если вы ожидали здесь гастрономические и исторические факты — то вот они были.

В Маньчжурии, приграничном китайском городе, настроение резко ухудшается. Хотя должно быть наоборот. Родина — в трех километрах. Неделю с ней не виделись. И ты вдруг видишь на одной из машин номера с флажочком (тем самым). И всё. Настроение так себе. Как археолог по черепку — так и ты по этому номерному знаку с флажком  достраиваешь картину всего. К примеру, как вот эта машина проходила таможню. И зачем на ней приехали из Благовещенска в Маньчжурию. И как поедут обратно в Благовещенск. И как там всё сложно на пустом месте. И ларьки, и подъезд, и качели во дворе. И как всему этому жить/быть надоело.

Город Маньчжурия испытывает культурное влияние России. Сюда не ездят отдыхать. Сюда ездят «съездить» и сэкономить. Ужин в гостинице «Порт» проходит под музыку и светомузыку. Две девушки на возвышении исполняют танцы. Звучит песня про какого-то Валеру. Вот англичане, те навязывали китайцам опиум. За это с ними велись опиумные войны. А русские привозят свою культуру быта. Какая уж есть. Всё-таки мы англичан куда гуманнее.

Маньчжурские вывески на русском языке (орфография местная):

Шторы «Новые дворяне»
Шуба «Хороший парень»
Автосервис «Братан»
Сотовые «Межпланетная связь»
Цифровой электрический компьютер
Интурист Яша

НА ОКРАИНЕ ГОРОДА МАНЬЧЖУРИЯ…

(А город Маньчжурия — это две-три главные улицы, все в отелях и магазинах, по бокам — окраины с местными жителями, а дальше — степь.)

На окраине Маньчжурии расположена именно что болотная площадь. Вся поросла тростником. Какой-то водопадик. Цементовые берега. Сижу на краю этого искусственного пруда. Позавтракал только что в кафе у китайца Андрея. Раньше тот работал в магазине. В последние три года русских приезжает всё меньше. Стал поваром в кафе (для китайцев). Владеет набором русских слов. Знает наши нравы. Предупредил, что пиво — 5 юаней. Чтобы я потом не говорил, что дорого. В его словарный запас входило и слово «корефан». Далеко отсюда (и откуда бы то ни было), в портовом городе Кальао, это слово также было всем знакомо. Так и обращались к тебе перуанцы: «Э, корефано».

Слова в этом похожи на людей. Какие-то приживаются за границей. Те, в которых есть драйв, чтобы потеснить местных, встать в смысловой ряд. Отчего-то радуешься за слово «корефан». Как за какого-нибудь хоккеиста Овечкина (Малкина), закрепившегося где-то там, в основном составе. Мол, знают наших. Хотя тебе-то что с этого. Мне-то — ничего. Патриот, наверное.

Новые харбинские

ИСТОРИИ ТЕХ, КТО ПРИЖИЛСЯ В КИТАЕ

Лариса Жебокритская и Аркадий Вершинин на улице Харбина/Фото автора

Вот два человека из русской общины города Харбина. Соседи (по городу). По всему видно, что им живется не грустно.

Аркадий Вершинин до переезда работал сторожем в Благовещенске. Его и брать-то не хотели сторожем: мол, старый. Он от нечего делать, пока сторожил, написал трилогию «Сторож». Там в первой части запоминается чья-то характеристика: «Битый в своем деле волк». Когда увольнялся, все у него просили распечатку той суровой повести.

Переехал в Харбин, имея с собой через плечо сумочку вещей. Денег, что у него за жизнь скопились (а жизнь-то всю он проработал не сторожем — инженером, спецом по котлам), как раз на квартиру хватило. 80 квадратов. Окна на две стороны. 420 тысяч рублей в пересчете с юаней. Последний этаж. Район окраинный, новостройка. Рядом рыночек дешевый. Юг города (как и хотел). А работает с тех пор переводчиком технической документации. Китайцам отчего-то не важно, сколько лет переводчику, лишь бы переводил. Имя Аркадий они не выговаривают, а сокращают до «Ка». Так и зовут его — Лау Ка, что означает «Ка-Уважаемый». Пока сидели-говорили у него в квартире, по скайпу ломился армянин из Хабаровска, покупатель (и перепродавец) сложного китайского оборудования. В общем, А. Вершинин стал в Китае куда более востребован. И ведь еще в кино снимается. Уже в десяти сериалах снялся. Похож на русского… кого угодно. И врача играл, и белогвардейца, и разведчика. «Дали мне автомат старый, настоящий, отстреливался от японцев до последнего». Всё вместе — очень американская история. Как человек до 70 лет не знал о своей способности в кино сниматься. И тут эта способность — раз — и открылась. Вершинин турник себе повесил, гантельки на полу разложены. Никакой обреченности. А  как в Благовещенск приезжает, так там, говорит, сплошная обреченность. То тарифы ЖКХ подняли, то цены на бензин. Все разговоры об этом. Срочно, срочно в Харбин.

Он здесь еще вдобавок ко всему — и вальс сочинил. «Харбинский вальс» называется. И уже исполнялся на русском культурном собрании.

Лариса Жебокритская. Двадцать два года в Харбине. Стремительная женщина. Из Донецка. Приехала в 1990-м. По какой-то путевке, китайцев русскому учить. Тогда Китай чуть приоткрылся. У них была сборная педагогов: французы, американцы, чехи. Китайцы всем языкам хотели учиться. Родила сына Владика. Китайское имя: Чи Тин Лун. Что означает «Золотой Дракон». Семья (китайская) не дала согласия на брак. Его родители были против. «Мейо пан фа», — говорят здесь. Ничего не поделаешь. «Ну «мейпанфа так мейпанфа», — говорит Лариса мне, рассказывая вкратце жизнь свою, примчавшись встречать наш автопробег, поскольку ответственный редактор журнала «Партнеры», успев уже дать пять интервью о китайском быте и нравах. Итак, встретила еще одного китайца. Ци Тин Вей. (Юрист по профессии.) Так и зовет его: «Тинвейчик». Тинвейчик Владика усыновил. Лариса своего китайца (и взрослых его сыновей) приучила к блинам. Самостоятельно, при помощи эл. сепаратора, производит дома сметану и творог.

С произношением у Ларисы трудности. Допустим, приходят они в гости, Лариса что-нибудь скажет по-китайски, «Тинвейчик» один ее поймет и для всех переводит. Владик говорит на двух языках. «Многие метисы, которые здесь родились, по-русски уже не говорят. А мы решили с мужем: мы не торговцы, много денег у нас нет, дадим сыну хотя бы знания».

В Харбине всегда была русская община. Его и основали-то русские. Это уж всем известно. Из «тех», потомков Белой гвардии, уже никого не осталось. Многие бежали от культурной революции — кто в Австралию, кто в Аргентину. В 2006-м умерла последняя из оставшихся— Евфросинья Андреевна. Теперь все русские здесь новоприбывшие. Но это место, наверное, их объединяет. Совсем не то, что в Пекине. Так Лариса говорит. «Они там в Пекине все деловые. Они там построят еще одну Россию. А мы здесь, в Харбине, построили маленький Советский Союз. Всё наше «дурацкое» советское воспитание. Они говорят: вы тут в Харбине помешались все на этом кладбище. Мы ведь за русским кладбищем следим, субботники проводим». — «И вы вот лично выходили?» —  «Я же пресса, куда ж без меня…»

Тем, кто приехал, Лариса всё объясняет. Как себя вести. Пункт номер один: не считать свою культуру выше. «Вы бы посмотрели, что тут было 20 лет назад. Сколько было мусора на улицах. В автобусах все курили. Они за это время такой путь проделали… У нас главная беда, что люди в себе. А китайцам удалось сохранить общность людей. Допустим, Тинвейчик мне говорит: «Умерла мама моего одноклассника по начальной школе...» Он их мог все эти годы не видеть — идем к ним, несем деньги…»

Праздник, на который в Русском клубе Харбина собираются почти все, — это 9 Мая.

В выборах президента России русский Харбин (2 тысячи граждан РФ) не участвовал. Урны не привезли. Предложили тем, кто хочет голосовать, проехать в консульство в Шеньян. «Это близко, — говорит Лариса, — 9 часов на поезде. У нас сейчас очень хороший консул. До него который был, тот вообще ничего не делал».

Хейлюндянский университет в Харбине основан в 1949 году первым в стране, даже на неделю раньше Пекинского. Но в целях почтительности принято считать (и во всех справочниках пишут), что на неделю позже.

«Я ж ведь собаковод-любитель. У меня у самой четыре собаки. Недавно иду, вижу: китаец бьет собачонку. Я к нему подхожу, говорю: «Что ж ты делаешь, ты ж характер ей портишь. Вот смотри, я сейчас с ней буду говорить ласково, на русском языке. И она меня поймет». А вы знаете китайцев… Вокруг нас сразу стала толпа собираться. Я говорю собачке: «Хороший мальчик, хороший». И он, собачонок этот, сразу ко мне подошел. Китайцы как стали все хлопать…»

«Чего мне не хватает? Я бы дачу завела. Огородик. Очень с землей люблю возиться».

Сын, Владик, которому сейчас 18 лет, а если считать по-китайски, так и все 19, открыл с товарищем пиццерию. На мамины-папины деньги. Но уже закрылись: не в плюсе. Что тоже опыт (считает мама). Также он выиграл грант на бесплатное образование. Поедет в Москву учиться. «Не боитесь, что там останется?» — «Что вы, Владик у меня такой патриот, он так любит Китай».

От себя добавлю: жить в чужой стране русским людям много проще. В чужой стране, если что-то и раздражает — сразу принимаешь это за «их уклад». И не чувствуешь за собой права здесь что-либо менять. Поэтому занимаешься своей жизнью.